Данк открыл мою дверь и я выбралась из машины, наконец оторвав свой взгляд от него и посмотрев на свою подругу.
“И тебе доброе утро,” подразнила меня Миранда, взяв меня под руку. “Я гадала, сколько времени еще пройдет, прежде чем ты перестанешь пялиться на своего рок парня словно боготворящий щенок, и обратишь хоть чуточку своего внимания на меня.”
Я толкнула ее локтем, “Заткнись.”
Она хихикнула, “девочка моя, только не говори мне, что ты пытаешься скрыть свои похотливые взгляды, иначе тебе это не удалось. Парень знает, что ты желаешь его тело.”
“Прекрати,” прошипела я.
Данк подошел ко мне сзади и заставил мое тело погрузиться в обволакивающую теплоту и трепетать. “Она не может желать мое тело больше, чем я желаю ее.”
Миранда начала обмахивать свое лицо рукой. “Боже мой, сжалься, я думаю, я вот-вот упаду в обморок.”
Рука Данка накрыла мою и он сжал ее. “Встретимся внутри. Я отнесу это в твой шкафчик.”
Он всегда был таким внимательным, давая нам с Мирандой время побыть вдвоем. Я кивнула, не обращая внимание на глупую улыбку на моем лице.
Миранда приподняла свои солнцезащитные очки и надела их на голову. Ее кудряшки были идеально уложены, что, как я знала, заняло у нее уйма времени. Девушка спала в бигудях, как это делали в 80е. Она захлопала глазами, когда обратила свой взгляд на зад моего парня, пока тот входил в школу.
“Это чертовски потрясный…”
“Миранда!” я улыбнулась ей, так как она, конечно же. была права. Но ей не стоило говорить об этом вслух.
“Ревнуешь?” дразнила она.
Я только закатила глаза.
Взгляд Мирнды скользнул в сторону пустующего парковочного места Лейфа. Я не могла объяснить Миранде ситуацию с Лейфом. Она даже не знала, что я вижу мертвых людей, или, как любит говорить Данк, “странствующих душ”. До появления Данка, мне приходилось жить наедине с этим секретом.
“Интересно, где он?”
Когда Лейф исчез, мы с Данком решили повременить с нашими отношениями. Мы стали появляться на людях только на прошлой недели. Когда полиция и родители Лейфа задавали мне вопросы, я просто сказала им, что мы с Лейфом расстались. Это было его решение. Что не было абсолютной ложью; он исчез без следа. А это своего рода разрыв отношений. Поначалу его родители звонили мне каждый день, интересуясь, нет ли от него каких-либо вестей. Они перестали звонить после того, как Лейф связался с ними и заверил их, что с ним все хорошо. Вероятно он сказал, что ему необходимо время, чтобы преодолеть кое-какие трудности. Странно, но после этого звонка его родители, казалось, были абсолютно спокойны по поводу его исчезновения. Они больше не задавали вопросов. Я даже как-то встретила его маму в магазине на прошлой неделе и она улыбнулась мне, словно у нее нет никаких забот. Ученики школы постепенно начинали вести себя также. Никто не говорил о нем. Это было…странно.
“Так ты подготовилась к тесту по тригонометрии?” спросила Миранда, улыбаясь так, словно она только что не была озабочена мыслями о Лейфе. И снова…странно.
“Да. Учила до поздней ночи.”
Миранда простонала и смахнула волосы со своего плеча. Это была одна из ее ярких привычек, которая вызывала смех.
“Если я не напишу тест, мои родители запрут меня на чердаке до конца жизни. Тебе придется передавать мне еду под дверью.”
“Я не думаю, что все будет так плохо. Тем более, ты учила, ведь так?”
Она закатила глаза и посмотрела на меня, “Немного. Да.”
“Ты смотрела Маленьких Обманщиц прошлой ночью, не так ли?”
Она ответила, настолько глубоко вздохнув, что поднялись плечи, “Да. Шоу прошлой и этой недели. Я ничего не могла поделать. Я питаю слабость к Калебу.”
Схватив ее за руку, я потащила ее внутрь. “Идем. В библиотеку. У нас тридцать минут и тебя не запрут на чердаке до конца твоих дней.”
Миранда улыбнулась мне, “Я люблю тебя.”
“И я тебя.”
Будем надеяться, что призрак библиотеки будет сегодня где-нибудь в другом месте. Душа, постоянно странствующая вокруг, будет очень отвлекать.
Данк
Я смотрел на то, как Пэган ведет Миранду в библиотеку. Она будет занята некоторое время и мне необходимо отправиться туда, где я должен быть. Я не хотел заставлять душу ждать меня. Мне необходимо быть там из-за случившейся смерти. Как только Пэган зашла в библиотеку и я знал, что она будет в безопасности некоторое время, я ушел.
До появления Пэган я не понимал что такое любовь. До Пэган забирать души было просто. Теперь, я познал эмоции. Я знал что такое боль и чувство утраты и это осложняло мою задачу. Особенно когда дело касалось юных созданий. Но несмотря на это я осознавал, что у них скоро будет новая жизнь, не успев воспринять боль их семьи о том, что они потеряли кого-то очень дорого. Потому что даже если душа ребенка вернется, она уже не будет прежней. Они не узнают, что ребенок, которого они любили, снова рядом с ними, после того, как душа вернулась в новую жизнь.
“Время пришло, не так ли?” маленький мальчик взглянул вверх на меня, когда я вошел в больничную палату. Я уже говорил с ним ранее. Даже несколько раз. Я хотел, чтобы он понял, что он скоро умрет, но если он последует моим указаниям, то ему даруют другую жизнь. Его душа продолжит жить. Эта жизнь просто закончится. Его нижняя губа задрожала, когда он пристально смотрел на меня.
“Да, время пришло.”
“Будет больно?”
Я покачал головой, “Я обещал тебе, что не будет, ведь так?”
Он кивнул и прижал темно-зеленого динозавра сильнее к груди, подпирая им подбородок. Прошла неделя с тех пор как я был здесь в последний раз. Его лицо стало более вытянутым, а курги под глазами стали еще темнее. Болезнь настигла его.
“Мама считает, что мне станет лучше. Я пытался сказать ей, что она ошибается.”
У меня сдавило в груди. Раньше это было так просто.
“Те, кто любят тебя не хотят смириться с тем, что твое тело в этой жизни стало очень больным, чтобы продолжать в нем жизнь. Но помни, ты вернешься. Ты возродишься в новом теле и ты вернешься в эту семью. Может быть не завтра или не на следующий день, но однажды ты вернешься.”
Он шмыгнул носом и потер его о мягкую игрушку, которую он очевидно любил.
“Да, но ведь ты сказал, что я не будут помнить об этой жизни. Я забуду, кем я когда-то был. Я не хочу забывать своих маму и папу. Я не хочу забывать Джесси, даже если она иногда бывает противной, она моя старшая сестра.”
Вот почему Смерти не полагается испытывать эмоции. Я бы хотел обнять этого ребенка и дать ему ложные обещания. Все, что угодно, только лишь унять его страх, но это была его судьба. Он скоро вернется. Я уже узнавал про его душу после нашей первой втречи. Его сестре было шестнадцать. Через шесть лет она родит ребенка, которого назовет в честь своего брата и его душа вернется.
“Я знаю, но ты должен верить мне. Так устроена жизнь. Ты можешь не помнить эту жизнь, но твоя душа всегда будет привязана к тем, кого ты любишь. Твоя душа будет счастлива и даже несмотря на то, что ты не будешь ничего помнить, твоя душа почувствует, что вернулась домой.”
Маленький мальчик кивнул и положил динозавра. “Мама вышла, чтобы принести немного льда. Мы можешь подождать когда она вернется? Я хочу попрощаться с ней,” на последнем слове он запнулся от нехватки воздуха.
Я кивнул и отошел в сторону, когда дверь его палаты открылась. Вошла его мама. Она тоже стала еще худее с момента моего последнего визита, а печаль и страх, поселившийся в ней, ошеломлял при первом же взгляде. Темные круги под глазами выглядели так, словно это ей суждено было сегодня умереть.
“Извини, что так долго, малыш. Мне пришлось подняться на другой этаж, чтобы найти лед,” она поспешила к нему. Мятая одежда свисала на ее теле. Она уже была охвачена горем. Она знала. Она могла сказать своему сыну, что он поправится, но она знала.
“Мама,” его слабый голос прозвучал более уверенно, чем я ожидал. Я наблюдал, как малыш тянется к руке своей мамы. Он собирался утешить ее. Его тело может быть и было молодым, но не его душа. У него была древняя душа. Та, которая прожила много жизней. При наступлении смерти его душа брала контроль над его телом. Даже несмотря на то, что его разуму было не больше пяти лет, его душа знала, что сейчас его матери необходимо видеть его сильным.
“Я люблю тебя,” сказал он и рыдания сотрясли ее тело. Я хотел приобнять ее, чтобы помочь унять боль, но я не мог. Смерти не положено утешать.
“Я тоже тебя люблю, мой мальчик,” прошептала она, сжимая его маленькую ручку в своей.
“Я никогда по-настоящему не уйду. Не расстраивайся.”
Как и многие другие, он пытался объяснить тем, кто остается здесь, что он еще вернется. Но как и все люди, она начала плакать и мотать головой, все отрицая. Столкнуться с потерей своего маленького мальчика было слишком для ее понимания.
“Не говори так, малыш. Мы будем бороться с этим,” произнесла она с такой свирепостью, которую может испытывать только лишь отчаянная мать, находящаяся в такой ситуации.
“Нет, мамочка. Сейчас мне нужно идти, но я обещаю, я всегда буду рядом.”
Я подошел к нему, когда его мама накрыла его тело своим. Его маленькая ручонка потянулась к моей и я сжал ее. Он кивнул и я забрал его душу.
“Ты всегда вызываешь меня на такие тяжелые случаи. Почему? Хм? Из-за того, что я нравлюсь твоей девушке, ты отрываешься теперь на мне?” проворчала Джи, важно входя в палату.
“Ты здесь ни при чем, Джи. Это ради ребенка. Забери его душу. Ему не нужно видеть остальное. Его необходимо отправить наверх.”
Джи посмотрела вниз на мать, которая плакала, склонившись над телом, когда-то ютившим в себе душу. Ее рыдания становились все громче и мед.сестры начали вбегать с криками в палату. Джи тут же взяла душу за руку и исчезла, не сказав ни слова. Может быть она и была занозой в заднице, но она не была бессердечной. Именно поэтому я всегда вызывал ее, когда наступала смерть, как эта. Взглянув последний раз на охваченную горем мать, я покинул палату. Однажды она полюбит своего внука и, будет прижимать его к себе, рассказывая ему о его дяде. Душа может не помнить своей прошлой жизни, но малыш будет знать, каким борцом был его дядя и та жизнь, которую он не так долго прожил, никогда не позабудется. В своей следующей жизни он будет жить долго и у него будут свои внуки, которым он тоже будет рассказывать истории.