Надеюсь, он не поймёт меня неправильно, подумала она, запирая дверь квартиры. Петер втайне всё ещё злился на неё за то, что из двух неразлучных людей она выбрала Бертель, мечтателя, а не его, логика и рационалиста. Это, очевидно, сильно сказалось на нём в первые годы, поскольку он редко появлялся у Хуберов. Даже сегодня он всё ещё делал намёки, полушутя-полусерьёзные.
Она быстро пошла по улице к своему туристическому бюро, разнесла заказы на фотосъёмку и быстро уладила кое-какие дела. Итак, был уже почти полдень, когда она поднялась по лестнице ко входу в Зоологический институт – старое, тёмное здание в неоклассическом стиле. Штукатурка с мраморных колонн местами отвалилась, обнажив голые кирпичи. Было ясно, что зоология не была любимым детищем альма-матер.
Швейцар смотрел ей вслед. Он знал госпожу Хубер и её мужа, доктора. Редко кто-то приходил в институт, кроме сотрудников, и поэтому их особенно вспоминали. Но сегодня, покачал он головой, день был совершенно глупым. Казалось, жители Инсбрука все вместе сговорились прийти в Зоологический институт. Поскольку директор был в отъезде, доктор Петер Грайндль принимал всех посетителей.
- Здравствуй, Хельга – поприветствовал он её, немного удивлённо, но явно обрадованно. - Присаживайся, пожалуйста!
Он встал, чтобы отодвинуть для неё небольшой стул. Он вздохнул: - Какая досада! Кажется, дельфины теперь единственная тема для разговоров. Все вдруг узнали, что в университете есть зоологический институт; это как эпидемия!
Хельга добродушно улыбнулась ему. - А чтоб тебе лопнуть, я тоже пришла из-за дельфинов. Бертель была вчера в Вене и слышала выступление Уилера на конференции, а теперь мы хотели…
- Бертель была в Вене и слышал Уилера? На конференции, ради всего святого, как он туда попал?
Хельга быстро доложила: - А теперь нам очень хотелось бы узнать немного больше. Не хочешь ли ты прийти ещё раз? Было бы здорово, и уже давно пора, и Бертель наверняка сможет рассказать тебе о лекции Уилера гораздо больше, чем пишут в газетах.
Петер Грейндль всё ещё был крайне удивлён. - Я ничего не понимаю: Бертель с экспертами по бионике? Дельфины не карлики! Дельфины — высокоинтеллектуальные морские млекопитающие. Дельфинов можно трогать, тренировать, вживлять электроды в мозг, разводить, они существуют! Это не фольклор, не вымысел и не плод воображения! -
- И всё же, — возразила Хельга, — профессор Уилер, один из ваших мировых светил, вчера публично заявил, что то, что вы, зоологи, можете потрогать у дельфинов, было искусственно изменено! -
- Конечно, это не так уж точно – подчёркнуто деловым тоном ответил Петер. - Жаль, что сейчас у нас выдают всю литературу о дельфинах до последнего тома, иначе я бы сразу же доказал тебе, что Уилер явно перегибает палку. Хорошо, я приду вечером, и мы поговорим дальше. Но только если ты позаботишся обо мне, старом холостяке, и будеш обращаться со мной так же хорошо, как со своим Бертельем. Ты даже не представляеш, сколько грешиш против меня каждый день. Не смейся, не понимаю, чему тут смеяться, когда речь идёт о такой теме... -
***
Они открыли окна, и в комнату впустили ночной воздух. Уличный шум давно стих, лишь неоновая вывеска универмага напротив изредка освещала комнату своим разноцветным светом, озаряя стены, мебель и фигуры зеленоватым сиянием, сразу же за ним – фиолетовым, оранжевым, и наконец, заливая всё приглушённо-красным. Несколько секунд паузы, и танец огней возобновился, не кричащий и даже не неприятный; но в этом постоянном повторении было что-то провокационное.
- Как давно у вас эта гирлянда? - — спросил Петер.
- Это показывает, как давно он к нам не приезжал — ответила Бертель.
- Когда это там повесили? Четверть года назад? -
- Возможно — сказала Хельга. - Хочешь, я…? -
- Оставь нам этот чудесный воздух, — умолял Петер, — и красивую игру красок на твоём лице.
Хельга, купаясь в оранжевом сиянии, крутила в руке бокал тирольского красного вина. - Серьёзно, — сказала она, — возвращаясь к теме. Эти дельфины становятся всё более и более жуткими! Они такие загадочные. Подплывают, позволяют себя гладить, катать детей... -
- Есть мнение, что только самки дельфинов дружат с детьми. Я уже упоминала, что Геродот и Плиний описывали дружбу дельфинов с детьми, в первую очередь мальчиками, как нечто чудесное
- Уилер также говорил о монете Тирс, которая это подтверждает — вставил Бертель.
Поразмыслив немного, он сказал: - Значит, с незапамятных времён дельфины были более доверчивы к маленьким людям, чем к большим? -
- Нет, более доверчивы к детям, чем к взрослым — возразил Петер.
- Я имею в виду другое. Почему Уилер не может быть прав? В любом случае, насколько я понимаю, никто не может доказать обратное. Почему дельфины не могли быть изменены манипуляциями, и почему гномы не могли сделать то же самое?
Хельга содрогнулась. Боже мой, подумала она, это снова случилось, через минуту снова будет спор с Петером. Когда дело касается гномов, Бертель может быть упрямый и дерзкий, как маленький мальчик. Надеюсь, все обойдется…
Но Петер молчал, и Бертель спокойно продолжила: - Гномы, как принято считать, не выше двенадцатилетнего мальчика. Разве не в этом возрасте писали древние греки и римляне?
Петер рассмеялся. - Как твоим гномам добраться с тирольских гор до моря, чтобы проводить эксперименты над дельфинами? Как, и, главное, зачем?
- Если они действительно были астронавтами, возможно, они сначала жили у моря и лишь потом высадились в наших горах.
Петер посерьезнел. - Знаю, Бертель, надо признать, что у дельфинов есть ряд вопросов без ответа. Ты же сам слышал, что Уилер говорил об их мозге. Почему? Разве жизнь в море так сложна? Почему им пришлось вернуться с суши в воду, несмотря на такой огромный мозг? Вот почему дельфинов иногда называют - русалами
- Эта история с мозгом дельфина действительно очень странная, и также "выбрасывание" дельфинов на берег, это, как бы это сказать, - массовое самоубийство – вот что мы имеем в виду, и это нечто весьма необычное, чего больше нигде не наблюдается.
- Видиш ли, Уилер, должно быть, думал о том же. Но, возможно, ему не стоило делать столь расплывчатое заявление в конце.
- Не думаешь ли ты, что он знает больше, чем говорит? - — спросила Хельга.
- Возможно — подтвердил Петер, допивая вино.
На мгновение воцарилась тишина.
- Но, Бертель, что с тобой? Ты совсем другой. Ты сегодня не лезешь ко мне на рожон, как обычно? Помнишь, как мы ссорились, обычно из-за… ну, ты ревновал, и до сих пор ревнуешь. Но я чувствую себя обделённым, когда ты не лезешь ко мне на рожон. И ты был более чем сдержан по поводу лекции Уиллера. Тебе что, плохо?
Хубер посмотрел на своего старого друга, словно умоляя о прощении. - Да, я не очень внимательно слушаю. Извини, но с сегодняшнего дня у меня на уме совсем другое. Вот почему мне пришла в голову эта идея с гномами. Знаю, поэтому ты и считаешь меня немного сумасшедшим… -
Петер поднял руку, защищаясь.
- Да, да, — продолжала Бертель, — возможно, эти два дельфина были гигантами — или, бог знает, какими внеземными существами.
- Но почему? За завтраком ты всё ещё был совершенно вменяем, — вмешалась Хельга, — когда я читала тебе газету, и ты был в полном восторге от Уилера, от его манеры держаться, от его манеры говорить, от его скромности; ты чуть ли не в восторге от него
- Он всегда от него в восторге — заметил Петер.
- Сегодня утром, это правда, — сказал Бертель. — Но когда я вернулся из Хольцапфеля, на моём столе в институте лежало нечто, что с тех пор не даёт мне покоя, просто не выходит из головы. Вот, прочти.
Он достал из портфеля свежий номер журнала "Scientific Review" указал на выделенную красным статью и прочитал вслух:
- Согласно сообщениям ТАСС из Москвы, вчера в Академии наук СССР была сформирована комиссия по расследованию всех явлений, указывающих на присутствие внеземных цивилизаций на нашей планете.
ТАСС стало известно, что комиссия, возглавляемая известным астрофизиком профессором Амбрасяном, наделена особыми полномочиями.
Петер удивлённо присвистнул и тоже прочитал краткий комментарий, в котором высказывались предположения о том, что у русских должны быть какие-то доказательства, возможно, благодаря их спутникам, возможно, благодаря работе в лунной обсерватории или на орбитальных станциях, а может быть, даже на Земле. Потому что комиссия с особыми полномочиями, конечно же, не была бы создана просто так.
Он вернул журнал Бертелю.
- Теперь я понимаю — сказал он. - Это было для тебя что-то особенное. В конце концов, они действительно что-то нашли, как и предполагалось в журнале.
Бертель заметно облегчённо вздохнул, потому что статья Умшау тоже произвела впечатление на Петера.
- Ты правда думаешь, что они поймут мои идеи? Петер, это очень важно для меня, пожалуйста, не шути. Это действительно было для меня?
Хельга была поражена настойчивостью, с которой Бертель задал вопрос, и Петер на мгновение смутился.
- Думаю, да — нерешительно ответил он. - Но как мне связаться с рабочей группой? Пожалуй, лучше всего письменно
- Не знаю, весь вечер думал об этом, пока мы говорили о дельфинах. Этот вопрос всё время лез в голову. Писать, Петер, дело непростое. И потом придётся переводить. Перевод может исказить смысл. Придётся ехать туда! -
- Ты хочешь в Москву? - — в ужасе воскликнула Хельга. - Где же ты, чёрт возьми, возьмёшь деньги, даже если зарплату не урезали? И всё из-за пятистрочной записки? Это же просто Бертель! -
- Нет, не в Москву — заверил он её. - А в Вену. У них там в посольстве, должно быть, есть атташе по культуре. Я могу себе это позволить.
Хельга заметно успокоилась.
- Вена, это другое дело. Но обязательно туда сначала позвони, чтобы не тратить деньги зря.
Пётр встал.
- Ну, прощай, мне любопытно, что из этого выйдет на этот раз. Только не позволяй своему воображению завлечь тебя слишком далеко в дебри домыслов, король Лаурин! Пусть мой критический дух всегда порхает вокруг тебя, предостерегая тебя, как верный Экхарт! - С этими слов