– Я, напротив, считаю, что она приняла верное решение.
Баронесса де Рец вздохнула.
– Луиза, вам я могу сказать: я надеялась немного задержаться при дворе.
Луиза тронула Клодину за запястье.
– Боюсь, я не ошибусь, если предположу, что такое желание связано с новой ролью молодой жены.
– Молодой жены при старом муже, – подтвердила ее догадку Клодина.
Луиза сжала ей руку.
– Я страстно хочу вам помочь. Ближайшие дни все будет смутно, потому ничего не обещаю, но если вы готовы служить королеве-матери преданно и верно, то, возможно, у меня будет, что вам предложить.
Клодина приблизилась с живым интересом:
– Служить королеве-матери – мое самое заветное желание.
– Превосходно.
Франсуа де Гиз
– Чего мы ждем, не время ли начать Совет? – спросил герцог де Гиз нетерпеливо.
Он с удовольствием расположился в широком, обитом кожей кресле, едва вмещавшем его широкоплечий стан. Круг советников – наконец-то – был узкий. За столом ни одного министра почившего короля. Только его брат кардинал, племянница Мария, новый король Франциск II и советники, которых он сам отобрал по их лояльности – очевидно, Лотарингскому дому.
«Наша малышка Мария неплохо поработала, раз ее болван-муженек так хорошо ее слушается. Добрый знак».
– Мы ждем королеву-мать, – ответил Франциск II.
Отцовский камзол, расшитый геральдической лилией, свисал с плеч юного короля.
Герцог подумал, что, возможно, слишком рано обрадовался.
Что за игру затеял этот хлыщ? Разве Мария не дала ему понять, кто тут теперь главный?
Нужно было ему напомнить.
– Она не присутствовала на Советах при жизни вашего покойного отца, сир, – заметил герцог.
Мария Стюарт взяла супруга за руку, и он незаметно сжал ее ладонь, а затем ответил:
– Я понимаю, герцог, что молод годами, и ее опыт будет мне большим подспорьем, как и ваш.
Кардинал Лотарингский посмотрел на брата, успокоительно улыбаясь. Герцог нахмурился, но смирился. На первое время…
Наконец двери открылись перед королевой-матерью. Все встали, одновременно из почтения и от удивления.
Екатерина Медичи, в черном с головы до пят, с суровым, гордо поднятым лицом оглядела онемевшее собрание. Она обошла широкий стол и опустилась на почетное кресло.
– Можете садиться.
Все заняли свои места, глядя на королеву-мать и не веря глазам.
– Начнем, – сказала она спокойно.
Франциск II придвинул к Екатерине Медичи пергамент.
– Матушка, мы с супругой подготовили мою королевскую печать. Вот она.
Королева-мать опустила взгляд на документ. И, изумившись, взяла его в руку, разглядывая.
– Это не печать, сир, а объявление войны! – воскликнула она.
– Сидящий здесь герцог де Гиз полагает, сударыня, что я должен немедленно показать себя сильным монархом. В противовес моей молодости, – прибавил Франциск, как бы оправдываясь.
Франсуа с братом улыбнулись друг другу.
– Герцог де Гиз… – повторила королева-мать.
Герцог, опершись ладонью на рукоять меча, самоуверенно заявил:
– Королева Англии – обычная протестантка. Если мы не дадим отпора гугенотству, сударыня, то вся Франция окажется под угрозой.
– Но английский лев на новой печати Французского королевства будет воспринят не иначе как провокация, герцог. Тогда как народ жаждет пожить в мире.
– Моя племянница, новая королева Франции, имеет права на английскую корону и может получить ее…
– Благодарю вас, герцог, за напоминание, что ни в Англии, ни в Шотландии нет подобия Салическому закону[13].
– Елизавета захватила трон не по праву.
– А ваша работа, герцог, теперь заключается в этом? – бросила королева, указывая на печать.
Герцог де Гиз откинулся на спинку кресла.
– Вовсе нет, король назначил меня генерал-лейтенантом королевства, Ваше Величество.
Екатерина повернулась к сыну.
– Франциск, вы доверили герцогу де Гизу командование армией?
– Сударыня, он отбил Кале у англичан, и в глазах народа Франции он – герой, – сказал король, оправдываясь.
– Разумеется, – вздохнула Екатерина, пристально глядя на герцога. – И я полагаю, народ также будет рукоплескать вам, когда вы объявите, что арестовали убийцу короля.
– Монтгомери? Я поступлю еще лучше, сударыня: я покажу принародно, что ждет наших врагов, устроив зрелище. Король подпишет указ о смертной казни Анна де Бура, явив всем ту же твердость, что и его отец.
– Анн де Бур – это тот советник Парламента, который посмел заявить о своем еретичестве перед вашим супругом, сударыня, покойным королем, – напомнил кардинал Лотарингский.
– Он будет предан огню на Гревской площади, – прибавил герцог со злобой.
– И это станет лучшим символом для царствования нового короля, – закончил его брат.
– Но что Монтгомери? Свершить правосудие – долг моего сына перед отцом.
Герцог вжался в кресло, стараясь скрыть смущение.
– Он сумел сбежать от моих людей, однако они найдут его, сударыня, – сказал он быстро. – Это дело нескольких дней.
Королева-мать сжала четки, царапая слух герцога их скрежетом.
– Каким же образом? Сколько полков вы послали и куда? – спросила она.
– В его Нормандские земли.
– Вы думаете, он настолько глуп, чтобы ехать домой?
– Мои люди отыщут его, где бы он ни прятался, – герцог махнул рукой. – А пока что важнее всего показать, что смерть короля не ослабила монаршую власть. Сир, вам лишь нужно подписать указ о костре для Анна де Бура.
Юный Франциск послушно вписал свое имя туда, куда указал ему герцог.
– Продолжим, – сказал Франсуа де Гиз. – Кардинал Лотарингский, в свою очередь, получил в управление Королевскую казну.
При этих словах герцог де Гиз встретился глазами с довольным взглядом брата, но все же вздрогнул, как ни старался не замечать убийственного взора, каким сверлила его Екатерина Медичи.
Габриэль
Изгнание – слово это вонзалось ему в мозг шпорами все время, пока он скакал. Выбора у него не было: уехать или умереть. Сколько еще ему нельзя будет приближаться к своим землям? Такая несправедливость смертельно его оскорбляла. Он ведь просто повиновался приказам. Подумать обо всем спокойно не удавалось. Он доверился коню, чтобы тот сам огибал в ночи преграды. Это было опасно, как и все отныне. Он вспомнил юные годы, как его растил отец, обучая всему: и управляться с оружием, и защищать свою честь. И вот он бежит, словно трус! В жилах бурлил гнев. Он старался сосредоточиться на конкретных вещах. Сколько у него осталось в кошельке? Наверное, хватит до завтра, и то с трудом. Будущее отвернулось от него. Вся карьера теперь позади.
– Уберите руку, сударь.
Он схватил Мадлен за бедро, поправляя ее на лошади. Он не мог отрицать, что она ему нравится, но сейчас точно было не время и не место. Однако он сжал бедро крепче, даже не думая слушаться ее. Она вонзила ему ногти в тыльную сторону ладони. Ах ты, ведьма! Ну ладно, раз решила поиграть…
Он натянул поводья и остановил коня посреди леса. Девушка ткнулась ему в спину, глухо вскрикнув. Перекинув ногу через шею коня, он слез и грубо стянул Мадлен за собой. Небо прорезала падающая звезда. Он машинально загадал, чтобы ему опять улыбнулась удача. Наука заявляла, что это метеоры – небесные тела, проходящие сквозь эфир. Но доказательств этому не было. Все это пустые россказни. А он не из легковерных.
– Сударь, что вы делаете?
– Пришло время объяснить тебе, кто здесь приказывает.
Она со вздохом отвернулась.
– Это незачем. Я уже знаю, и с вами, сударь, не замечтаешься.
– О чем ты, нахалка?
– Я-то все поняла.
– Рад за тебя, потому что я – нет.
– Вы не снимаете шляпу в моем присутствии. А чтобы понять, как мужчина будет обращаться с дамой, надо смотреть на шляпу.
– Это ты-то дама? Ну все, с меня довольно!
Он схватил ее за талию и прижал к себе, не обращая внимания на сопротивление.
– Пустите, сударь.
– Можешь кричать, никто тебя не услышит.
Она вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Кто вам сказал, что вы заставите меня кричать?
– Это мы посмотрим.
Он схватил ее рукой за мальчишеские волосы, пригнулся и поцеловал. От удивления она вся напряглась. Он не заканчивал поцелуя, губы у нее оказались невероятно мягкие. Он чувствовал, что она начала расслабляться, как жертва, покорившаяся хищнику. Он разжал руки. Она опустила веки.
– Я не спешу. Лучше дождусь, когда мы доедем.
Она подняла голову.
– Вы, выходит, знаете, куда скачете посреди ночи через лес?
– Разумеется. Пора ехать дальше. Луна скрылась за тучами, нужно этим пользоваться. Давай скорее.
Он забрался в седло и втянул ее следом, вновь усаживая за спиной.
Изабо
Изабо не понимала, что она здесь делает. Клодина пришла за ней как раз в тот момент, когда Флоримон на коленях просил ее руки. Теперь, когда король умер, служба Флоримона казначеем у де Гизов стала, как и ожидалось, завидным преимуществом. Красивый, воспитанный молодой человек – такая партия наверняка устроит ее родителей, однако у нее пока не случилось повода обсудить это с ними. Она едва успела представить, как они заживут с Флоримоном вместе, а Клодина уже спешно ее куда-то уводила.
– Дождитесь меня! – шепнула Изабо юноше.
Новая подруга повела ее в Лувр, сквозь толпы придворных и двери, охраняемые королевской стражей, и вот наконец алебарды расступились перед ними, пропуская в покои королевы. Точнее, королевы-матери.
В комнате было душно и жарко.
Клодина удалилась, оставив Изабо одну приседать в реверансе перед государыней.
Екатерина Медичи, вздыхая, обмахивалась веером, лоб у нее блестел от пота. Никогда Изабо не думала, что окажется так близко к ней. Королева-мать жестом пригласила ее сесть.
– Присаживайтесь, милое дитя. Вы очаровательны, у вас светлый взгляд и свежий цвет лица, как у тех, кто живет на природе, вдали от грязной атмосферы двора с его интригами.