— Фагот! Фагот! — проорал Дюк, словно вызывая дух доктора Лосферга.
Фагот был одним из новообращенных. При Джеме Лифшице все, кому не лень, мешали его с дерьмом, а Дюк его возвысил и не ошибся. Фагот готов был носом рыть землю, чтобы только угодить новому хозяину.
— Я здесь, адмирал! — отозвался верный слуга, появляясь из ближайшей землянки. Лицо Фагота напоминало кочан мороженой капусты, но он бодро улыбался, стараясь не показывать виду, что накануне сильно перепил.
— Дружище, закопай эту падаль, она мешает мне думать! — сказал Дюк, показывая на труп Жуасо.
— Будет сделано, адмирал Лозмар, — отчеканил Фагот и даже попытался козырнуть, но только до крови оцарапал нестриженым ногтем ухо.
— И еще одно дело. — Дюк с таинственным видом поманил Фагота пальцем.
Тот подошел.
— Как ты думаешь, сколько Триш лет? — спросил Дюк.
Фагот пошевелил бровями, почесал макушку.
— А что?
— Иди копай, — буркнул Дюк и пошел к бочке с мутной водой, чтобы освежиться.
Теплая вода неожиданно отрезвила его, и Дюк решил одеться, чтобы своим непотребным видом не разлагать подчиненных, не подрывать дисциплину.
Когда он снова вышел на воздух, жизнь в разбойничьем поселении уже входила в привычную колею. Все бродили злые, высматривая, на ком бы сорвать свое дурное настроение, готовые на любые подвиги.
У Джема Лифшица была своя собственная система планирования нападений, однако Дюк не успел ее постичь, так что приходилось импровизировать.
— Свободные люди острова! Давно мы не тупили наши ножи.
— Давно! — проорали подельники, ожидая от вожака новых приключений.
— А там на холмах, всего в трех часах пути на буерах, стоит богатая ферма! Ферма куркуля Каспара, которому вы не прочь выпустить кишки.
— Не прочь! — проорали члены банды, потрясая ржавыми ножами.
— Тогда предлагаю сегодня же отправиться на разведку! На наших буерах!
И снова крики одобрения сотрясли окружающее пространство.
Между тем Дюк, по мере того как солнце пригревало сильнее, обретал все явственнее облик прежнего ужасного Дюка, человека, склонного к приступам иссушающей злобы и беспричинной жестокости.
Едва сдерживаясь, чтобы не начать стрелять в кого попало, он срывающимся голосом перечислил разбойников, которых выбрал в разведывательный отряд.
Затем все толпой спустились на пристань, где стояло около десятка буеров. Впрочем, половина из них была сломана. Разведчики погрузились на те, что еще держались на колесах.
— Вперед, захватчики! — воскликнул Дюк, запрыгнув на палубу двухмачтового флагмана.
Он потребовал винтовку и принялся палить во все стороны, надеясь подстрелить хоть что-то живое. Однако природа соляных долин была скупа и неотзывчива, и никто, даже самый глупый кролик не забрел сюда с холмов, чтобы своей гибелью потешить воспаленный разум жестокого Дюка. В последний момент он заметил вышедшую на пристань Триш, но в его винтовке больше не было патронов.
Лишь резкий порыв вольного ветра немного успокоил демонов Дюка Лозмара, и он отдался созерцанию проносящегося пейзажа и вою спрессованного воздуха, рвущего полотнища парусов. Буер уносил Дюка все дальше, и на смену тоске приходило предвкушение новых приключений.
Вскоре остров, на котором базировалась банда, скрылся за горизонтом, и стремительно несущиеся буера оказались средь соляного пространства. Лишь гудели паруса да шелестели покрышки колес, неся разведчиков ближе и ближе к стране холмов и богатых непуганых фермеров.
«Если повезет, я уже сегодня убью старика Каспара», — вглядываясь в горизонт, подумал Дюк. Никто не мог помешать ему сжечь эту ферму и забрать драгоценных туков. Никто. Он и раньше ухитрялся держать в страхе всех работников фермы, включая самого Каспара, а уж теперь…
Еще он принуждал к сожительству четырех женщин, две из которых были замужем. И Тритни, конечно, но та не в счет, поскольку была заранее оплачена.
Вот только Софи Баварски строила из себя недотрогу, и именно поэтому Дюку хотелось ее. Ах как ему ее хотелось! Даже сейчас он испытывал необыкновенное влечение к уже не существующей девушке. И оттого, что ее уже не было в живых, Дюку было еще досаднее. Да, он убил ее, но такую девушку, как Софи, можно было бы убить четыре раза, и ему все равно было бы мало.
— Адмирал, впереди холмы! — вывел Дюка из тяжелых раздумий противный голос Фагота.
«Убью я его. Как только найду подходящую замену», — пообещал себе Дюк, однако вслух произнес:
— Смотреть внимательно. Может, заметим стадо туков — их частенько пасут тут на склонах.
Прошлую добычу, которую удалось захватить неделю назад, разбойники уже пропили. На рынке в Куцаке за скот дали совсем немного, поскольку туки были в плохом состоянии.
Дюк хотел пристрелить несговорчивого покупателя, но тот пригрозил, что за ним следит полиция, и бандит пошел на попятную.
Денег Дюк выручил мало, хотя получил в плечо пулю от сопровождавших стадо гиптуккеров. Их было всего пятнадцать человек, но они дрались до последнего. А один даже сумел уйти, тот самый, который и ранил Дюка в плечо. Дюк переживал из-за этого ранения, посчитав его личным оскорблением, впрочем, он надеялся еще встретить этого гиптуккера на узкой дорожке.
— Вижу парус, босс! — внезапно закричал Корн, одноухий ветеран банды.
Дюк посмотрел в ту сторону, куда указывал Корн, и действительно увидел парус буера, который мчался навстречу разбойникам.
«Кто бы это мог быть?» — подумал Дюк. Он знал всех фермеров в округе, и только у некоторых из них были буера.
— Правьте на него! — приказал Дюк, и аппараты под остроконечными черными парусами продолжили свой бег.
Между тем неизвестный бедолага еще не видел опасности и продолжал сближаться с разбойниками. Впрочем, в последний момент он все же заметил угрозу и, профессионально поставив буер на два колеса, сделал резкий разворот.
— Да он прыткий парень! — воскликнул Дюк, которому понравился маневр незнакомца. — Эй, Корн, дай мне винтовку!
Одноухий разбойник тотчас подал боссу оружие, и тот, прицелившись в уходивший буер, несколько раз нажал на курок.
Пули ушли далеко вперед, и было непонятно, поразили ли они хотя бы парус или растратили злобу Дюка в бесполезном полете.
Тем не менее двухмачтовый флагман Дюка Лозмара уверенно нагонял беглеца и вскоре, обойдя его справа, стал отрезать от берега, где тот наверняка надеялся найти спасение.
— Убейте этого парня! Я хочу посмотреть на его шляпу! — скомандовал Дюк. Ему все больше казалось, что это тот самый враг, которому он остался должен пулю, однако точно определить было невозможно, потому что буера подпрыгивали на соляных кочках и дергались из стороны в сторону, послушные резким порывам ветра.
Устроившись поудобнее, Корн тоже выстрелил несколько раз, однако преследуемый буер ловко сманеврировал, и пули Корна ткнулись в твердую соль.
Дюк видел рулевого только мельком, но шляпа… Эту шляпу он уже видел. Думать о том, как его враг мог оказаться в этом буере, было некогда, да и неохота, его занимало только одно — отомстить.
А между тем жертва не собиралась сдаваться и словно в порыве отчаяния пошла на таран.
— На руле! Смотреть в оба! — прокричал Дюк, и его двухмачтовый гигант стал сбрасывать скорость. Однако напористый враг в отвратительной шляпе гиптуккера продолжал свою атаку. Он мастерски подсек нос двухмачтового буера и снес его в сторону, повалив буер на твердое соленое зеркало.
— Сволочь! — только и успел выкрикнуть Лозмар, а затем весь мир перевернулся вверх тормашками и треск мачт заглушил вопли несчастной команды. Удар, полет, еще удар — и Дюк погрузился во мрак и молчание.
Глава 7
Даже с того места, где стоял невозмутимый лахман, было видно, как черные точки суетятся вокруг перевернутого двухмачтовика. Впрочем, Майк и Джо старались не смотреть в ту сторону, они деловито разбирали свой буер и грузили на повозку.
Ни тому, ни другому не хотелось говорить о близкой опасности, ведь то, что они оба остались живы, было лишь счастливой случайностью.
Со стороны фермы показалась легкая двуколка, на которой ехал сам Каспар. С ходу оценив обстановку, он долго смотрел в бинокль на долину, потом сказал:
— Вы их здорово обидели, ребята. Быть беде…
В полном молчании буер уложили на повозку, и лахман бодро потащил ее к ферме. Он помнил об удобном стойле и мере овса, которая причиталась ему за работу.
Когда Каспар, Джо и Майк вернулись на ферму, им показалось, будто ничего и не произошло, таким обыденным и спокойным казалось все вокруг. Мужчины в ожидании ужина обсуждали свои никчемные делишки, женщины за стряпней стреляли глазами, намечая ночные победы, а возвратившиеся с холмов туки счастливо вдыхали запах жилья. Переев горькой полыни, они громко испускали газы и мечтали о тишине.
Погруженный в собственные мысли, Майк пошел в жилое помещение. Когда он приблизился к кровати Герхарда Баварски, с которой тот почти не вставал, старик открыл глаза и сказал:
— Смерть ходит где-то поблизости, сынок.
— Ты о чем это, дедушка? — испуганно спросил Майк.
— Не все доживут до утра, — ответил Герхард, глядя прямо перед собой. Майк невольно обернулся. Но он не увидел того, что видел старик.
— Перестань, дедушка, нас много, и у нас есть ружья. Нам никто не страшен.
— Нет, Майки, я старый человек, и я знаю, на что это похоже… Она несколько раз подбиралась ко мне совсем близко…
Старик Баварски приподнялся на смятой подушке и указал трясущейся рукой в темный угол.
— Я вижу ее, вон она, притаилась с косой в руках… Она ждет своей жатвы — она ее чувствует…
— Дедушка! — воскликнул Майк. Страх холодком пробежал по его спине, ноги стали как ватные. А старик все сидел, вытянув перед собой худую руку — трухлявое дерево с торчащей высохшей веткой, и Майк не осмеливался обернуться еще раз, опасаясь увидеть то, что ясно видел старый Герхард.
К счастью, скрипнула дверь, и вошел Батрейд. Майк не питал к нему особой привязанности, но сейчас был необыкновенно рад видеть этого толстого безобидного человека. Он был намного реальнее, чем угасающий старик Баварски, стоявший одной ногой в могиле.