[155]. Облик книги характеризуется:
1) разорванной наборной полосой;
2) фотомонтажом и шрифтомонтажом.
Эль Лисицкий. Листок УНОВИСа. Витебск.
Публикация проекта трибуны И. Чашника.
1920
Все эти факторы, образующие прочную основу для наших прогнозов, наметились уже перед войной и нашей революцией. Маринетти, сирена футуризма, затронул в своих замечательных манифестах и полиграфию. В 1909 году он писал: «Книга должна быть футуристическим выражением нашего футуристического сознания. Я против того, что называют гармонией набора. Если понадобится, мы используем на одной странице три-четыре краски и двадцать различных шрифтов. Курсивом, например, мы обозначим череду одинаковых мгновенных эмоций, жирным шрифтом – выкрики и так далее. Благодаря этому возникнет художественно новый облик страницы»[156].
Многое из того, что делается сегодня, пока не пошло дальше этих требований. Я хочу отметить, что Маринетти стремился не к игре с формой во имя формы у него, напротив, форма должна была усилить воздействие нового содержания.
Идея симультанной книги возникла еще до войны и была реализована определенным образом. Речь идет о поэме Блеза Сандрара в полиграфическом оформлении Сони Делоне-Терк[157].
Поэма была напечатана на складывающейся полосе бумаги длиною в полтора метра, здесь, следовательно, мы имеем первый опыт новой формы для стихотворной книги. В ней использована цветная печать, причем в зависимости от характера текста краска в строке блекнет и переходит в другую.
В Англии группа Vortex опубликовала во время войны сборник Blast («Взрыв»), почти сплошь набранный брусковым шрифтом, который является сейчас самой характерной приметой современных печатных изданий во всём мире[158]. В Германии проспект к небольшой папке Гросса «Новая юность» (1917)[159] представляет собой значительное явление новой типографики.
У нас в России это новое движение, начавшееся в 1908 году с первых же дней тесно объединило художника и поэта, и не было почти ни одной книги стихов, в создании которой не участвовал бы художник. Стихи писали литографским карандашом и при этом рисовали. Гравировали их на дереве. Поэты сами набирали целые страницы. Так работали поэты Хлебников, Кручёных, Маяковский, Асеев с художниками Розановой, Гончаровой, Малевичем, Поповой, Бурлюком и другими. В итоге создавались не единичные нумерованные роскошные экземпляры, а дешевые тетрадки без переплета, которые следует сейчас рассматривать как произведения народного искусства, несмотря на их урбанистический характер.
За время революции в нашем молодом поколении художников скопилась скрытая энергия, которая ждала только большого заказа от народа, чтобы выявить себя. Аудиторией была огромная масса, масса людей полуграмотных. Революция проделала у нас огромную просветительскую и пропагандистскую работу. Традиционная книга была разорвана на отдельные страницы, увеличена в сто раз, усилена посредством цветной печати и вынесена на улицу, как плакат. Наш плакат, в отличие от американского, создавался не для тех, кто, проносясь мимо в автомобиле, мгновенно схватывает суть: его следовало читать и растолковывать на близком расстоянии. Если бы репродуцировать некоторое количество плакатов в обычном книжном формате и переплести их, предварительно сгруппировав по темам, то получилась бы в высшей степени своеобразная книга. Из-за ограниченных полиграфических возможностей и спешки здесь наиболее пригодной была ручная работа, но работа стандартизированная, лапидарная и ориентированная на простейшие способы механического размножения. Государственные декреты печатались в виде иллюстрированных рулонов, приказы по армии – в виде брошюрованных иллюстрированных книжек.
В конце Гражданской войны (1920) мы получили возможность с помощью самых примитивных технических средств воплотить наши идеи в сфере нового оформления книги. Мы выпустили в Витебске сборник «Уновис» в количестве пяти экземпляров, напечатанный на пишущей машинке, с литографиями, офортами и линогравюрами. Я писал там: «Библия Гутенберга была напечатана только буквами, Библия же наших дней не может быть выражена одними буквами. Книга находит свой путь к мозгу через глаз, а не через ухо, по этому пути волны несутся с гораздо большей скоростью и энергией, чем благодаря акустике. Рот может лишь выговаривать слова, у книги же более широкие выразительные возможности»[160].
С самого начала восстановительного периода, примерно с 1922 года, стремительно возрастает книжная продукция. Наших лучших художников захватывает проблема книги. В начале 1922 года мы вместе с поэтом Ильей Эренбургом издаем журнал «Вещь», печатающийся в Берлине. Средства высокоразвитой немецкой полиграфической техники позволили нам воплотить некоторые из наших идей в отношении книги. Была напечатана также иллюстрированная книга «Про два квадрата», которая была подготовлена в самый плодотворный наш творческий период, начавшийся в 1920 году, и книга Маяковского, где сама форма книги приобрела – в соответствии со специфическими задачами – функциональный характер[161].
В это же время наши художники получают технические средства для печатания. Государственное издательство и ряд других издают книги, которые уже экспонировались и получили высокую оценку на некоторых международных выставках в Европе[162]. Товарищи Попова, Родченко, Клуцис, Сенькин, Степанова и Ган посвящают себя книге. Некоторые из них работают непосредственно в типографиях у станков вместе с наборщиками (Ган и другие). Об уважении, которое завоевало ныне собственно книжное искусство, свидетельствует тот факт, что на особой странице в том или ином издании приводятся имена всех наборщиков и приправщиков[163]. Благодаря этому в типографиях образуются группы рабочих, чрезвычайно сознательно относящихся к своему делу.
Многие художники занимаются монтажом, то есть они составляют целые страницы из фотографий и подписей к ним, с таких страниц делается клише. Так создается некая форма, обладающая определенной действенной силой, она кажется легко достижимой и поэтому может стать банальной, но в сильных руках превращается в эффективнейшее средство визуальной поэзии.
В начале нашей статьи было сказано о том, что выразительная сила любого достижения в искусстве неповторима и что она не подвержена развитию. Благодаря изобретению станковой живописи были созданы великие произведения искусства, однако сила воздействия их уже утрачена. Победу одержали кино и иллюстрированный еженедельник. Мы радуемся новым средствам, которые предоставляет в наше распоряжение техника.
Мы знаем, что тесная связь с актуальнейшими моментами общего процесса, постоянное обострение нашего зрительного нерва, неотступное следование за ходом общественного развития, овладение пластическим материалом и методами построения плоскости и пространства, кипучая энергия изобретательства позволят нам в конце концов придать книге как произведению искусства новую разящую силу.
Да, мы и по сей день не имеем книги как предмета новой формы, она по-прежнему представляет собой переплетенный том с крышкой и корешком, со страницами 1, 2, 3… Точно так же обстоит дело и с театром. У нас современнейший театр до сих пор играет в театральных зданиях панорамного типа, и публика сидит перед занавесом в партере, в ложах, на ярусах. Однако сцена уже избавилась от хлама кулис, сценическое пространство, расписанное с соблюдением перспективы, умерло. В подобной панораме зародилось трехмерное материальное пространство, способствующее максимальному проявлению четвертого измерения, выявлению живого движения. Этот новорожденный театр взрывает старое театральное здание. Быть может, новая работа над книгой не зашла еще так далеко, чтобы уже сейчас взорвать традиционную форму книги, однако нам следует научиться видеть соответствующую тенденцию.
Несмотря на кризисы, которые книжная продукция переживает вместе с другими видами продукции, книжный глетчер растет с каждым годом. Книга превратилась в монументальное произведение искусства, ее не только ласкают нежные пальцы нескольких библиофилов, ее хватают сотни тысяч рук. Этим же объясняется преобладающее положение, которое завоевали в наше переходное время иллюстрированные еженедельники. У нас к этой массе иллюстрированных еженедельников присоединился еще поток детских книжек с картинками. Наши дети уже при чтении учатся новому пластическому языку, они вырастают с иным отношением, к миру и пространству, к форме и цвету, они, несомненно, создадут другую книгу. Мы же будем удовлетворены, если в нашей книге найдут выражение лирический и эпический процессы нашей эпохи.
Рукопись статьи хранится в РГАЛИ. Ф. 3145. Оп. 2. Ед. хр. 680.
Впервые опубликован: El Lissitzky Unser Buch (U.d.S.S.R.) / Gutenberg-Jahrbuch. Hrsg. von A. Ruppel. Verlag der Gutenberg Gesellschaft, Mainz. 1927. 2. Jahrgang. S. 172–178.
Тажке: Еl Lissitzky. Maler, Architekt, Tуроgrаf, Fotograf. Errinerungen, Briefe, Schriften übergeben von Sophie Lissitzky – Кüрреrs. VEB Verlag der Kunst, Dresden, 1976. S. 361–364.
На русском языке опубликован в: Техническая эстетика и промышленный дизайн, № 4, 2006. Перевод с немецкого и примечания С. Васнецовой.
Печатается по изданию: Канцедикас А., Яргина З. Эль Лисицкий. Фильм жизни. 1890–1941. В семи частях. М.: Новый Эрмитаж-один. 2004. С. 132–138.