тишине скитской жизни, среди иноков-подвижников, под руководством великихстарцев-молитвенников, при собственном неудержимом стремлении к богослужению,молитва должна была найти себе простор в его душе".
О нестяжательности и нищелюбии молодого подвижника говорит убогость егокельи и простота одежды. Вот как описывается в жизнеописании старца посещениеего келий Павлом Степановичем Покровским - другом Александра Михайловича подуховному училищу в Липецке: "Войдя в эту келейку, Павел Степанович преждевсего поражен был ее крайней нищетой. В святом углу виднелась уже знакомая наммаленькая икона Богоматери, - родительское благословение АлександраМихайловича. На койке валялось что-то вроде истертого полушубка, который служили подстилкой и изголовьем; а укрывался он, вероятно, подрясником, который носилна себе; затем еще ветхая ряса с клобуком. Больше он ничего не заметил".
Ежедневное внимательное испытание своей совести и чистосердечное откровениепомыслов старцу ограждали его от всяких неожиданностей в жизни духовной, отподвигов "не по разуму". Все это вместе взятое способствовало егобыстрому духовному возрастанию.
ПОСТРИЖЕНИЕ И СЛУЖЕНИЕ В СВЯЩЕННОМ САНЕ
Еще летом 1841 года послушник Александр был пострижен в рясофор, а черезгод, по предоставлению своего начальства и согласно разрешению Св. Синода, 29ноября 1842 года был пострижен в мантию и наречен Амвросием, во имя св.Амвросия, епископа Медиоланского. В это время ему исполнилось 30 лет, из нихтри года он провел уже в Оптиной Пустыни.
Многие высказывали удивление по случаю такого скорого пострижения. Некоторыеговорили, что этому постригу способствовали благоприятные обстоятельства:во-первых, правящий в это время Калужский архипастырь Николай всегда былрасположен к скорейшему пострижению в монашество с посвящением в последующиезатем степени священства людей, получивших школьное образование; во-вторых, вСиноде служил одноклассник и друг Александра Михайловича, который немедленновыхлопотал разрешение на пострижение. Но, несомненно, во всем этом действовалПремудрый Промысел Божий, направляющий все обстоятельства людей к благим целям.Если принять во внимание только одно обстоятельство, что молодого инокаАмвросия ожидал в недалеком будущем крест болезней, то всякое замедлениепострижения его в мантию и посвящения в степени священства неблагоприятноотразилось бы на дальнейшей его духовной судьбе: ему не пришлось бы, возможно,вовсе быть иеромонахом, а, следовательно, и духовником, а это было бы великимущербом для будущих его духовных детей.
Через два месяца, 4 февраля 1843 года, о.Амвросий был рукоположен виеродиакона, а 9 декабря 1845 года - в иеромонаха. Сам о.Амвросий считал себянедостойным диаконского сана, а тем более - священства. Живя около старцев, онвидел, что священнослужитель не только исполнитель священных действий, но ипастырь овец словесных. Пример старцев показывал всю сложность иответственность этого подвига. Но не трудности пугали о.Амвросия, а ощущениесобственного недостоинства и неподготовленности к этому высокому служению. Своимысли он высказывал старцам, которые давали утешительные наставления во всемполагаться на Промысел Божий и Его милосердие.
Служение о.Амвросия у престола всегда сопровождалось чувством глубокогоблагоговения. Так, много лет спустя он говорил одному немощному иеродиакону,который тяготился отправлением чреды священнослужения: "Брат! Не понимаешьдела, - ведь жизни причащаешься".
Однако о.Амвросию недолго суждено было приносить Господу бескровную жертву.С первых дней после посвящения его постигла болезнь, которая со временемнавсегда лишила его возможности и утешения совершать Божественную литургию. Ещев декабре 1845 года при поездке в Калугу для посвящения во иеромонаха онпростудился и стал чувствовать постоянное недомогание. Однако сразу вылечитьсяне мог, так как новорукоположенному необходимо было постоянно участвовать вбогослужении. По временам он бывал так слаб, что не мог долго держать потир вруке, и, как старец рассказывал сам, ему иногда приходилось прерыватьприобщение народа, возвращаться на время в алтарь и ставить чашу на престол, чтобыдать отойти онемевшей руке.
В сентябре 1846 года о. Амвросий выехал по Белевской дороге за 18 верст отОптиной навстречу Курскому архиепископу Илиодору, которого он должен былпригласить посетить обитель, а 17 сентября заболел так серьезно и пришел втакое изнеможение, что 26-го октября во время утрени был особорован и приобщенСв. Христовых Тайн. В это время он был келейно пострижен в схиму с сохранениемимени Амвросия. Болезнь затягивалась, лечение не помогало, и в декабре 1847года он заявил, что желает остаться в обители за штатом. Только летом 1848 годапосле почти двухлетней жестокой болезни о.Амвросий стал выздоравливать ивыходить на воздух.
Эта тяжелая и продолжительная болезнь была явным действием Промысла Божия.Еще перед этой болезнью, летом 1846 года, о.Амвросий, тоже по причинеболезненного состояния, освобождается от келейничества и, по ходатайствуо.Игумена Моисея и старца Макария, получает от архиепископа Николая назначениебыть помощником о.Макарию в духовничестве. В это время о.Амвросию было только34 года, но старцы монастыря видели, что он в своей духовной жизни достигвысоких степеней нравственного совершенства и сможет принести большую пользунуждающимся в духовном руководстве. Постигшая о.Амвросия тяжелая болезнь имелабольшое значение для его духовной жизни: она умерила живость его характера,предохранила его, быть может, от развития в нем самомнения и побудила егоглубже войти в себя, лучше понять самого себя и человеческую природу. Болезнине покидали его до последних дней его жизни.
Несмотря на свои многочисленные болезни, о.Амвросий не только никогда нескорбел о них, но считал их необходимыми как лучшее средство для воспитаниядуши. И насколько его внешний человек предавался тлению, настолько внутреннийобогащался духом.
В это время одновременно с помощью старцу Макарию в духовничестве о.Амвросийвместе с другими учеными братиями занимался переводом святоотеческих писаний иподготовкой их к изданию. Эти труды продолжались вплоть до самой смертииеросхимонаха Макария (7 сентября 1860 г.). Были изданы писания преподобных отцов: Нила Сорского, Варсонофия Великого и Иоанна, Симеона Нового Богослова,Феодора Студита, Максима Исповедника, Исаака Сирина, аввы Фаласия и аввыДорофея; всех изданий было шестнадцать. Только один перечень имен святых отцовпоказывает, какими обширными познаниями обогатился о.Амвросий, участвуя в этойработе.
Перевод этих святоотеческих писаний был сделан старцем Паисием Величковским,но для издания их требовалась еще значительная обработка. Эта значительнаяработа была проделана некоторыми оптинскими монахами. В этих трудах заключаласьи награда трудившимся. Так, один из участников этих трудов - о.Леонид(впоследствии архимандрит, наместник Троице-Сергиевой Лавры) - вспоминает:"Как щедро были награждены мы за малые труды наши! Кто из внимающих себене отдал бы несколько лет жизни, чтобы слышать то, что слышали уши наши: это -объяснения старца (Макария) на такие места писаний отеческих, о которых - небудь этих занятий, - никто из нас не посмел бы и вопросить его, а если бы идерзнул на сие, то несомненно, получил бы смиренный ответ: "Я не знаюсего, этой не моей меры". Какая требовалась глубина мысли и духовногоопыта, чтобы составить примечания к писаниям святых отцов! И несомненно, чтотруд над творениями святых отцов явился для о.Амвросия как был школойсистематического изучения аскетической литературы под руководством умудренногобольшим духовным опытом иеросхимонаха Макария.
Внешняя обстановка жизни о.Амвросия в этот период оставалась такой же простой,как в первые годы. В келье его по-прежнему царила полная нищета. В переднемуглу стояло несколько икон. Около двери висели ряса и подрясник с мантией.Затем кровать с постланным на ней холщовым, набитым соломой, тюфяком и такой жеподушкой. Под рукой у него была корзина, которая, вероятно, служила ему вместокомода или сундука. В употреблении пищи о.Амвросий, как и прежде, соблюдалкрайнее воздержание. И во всем он хранил полное послушание старцу Макарию."Казалось, что у о.Амвросия не было своей воли в распоряжении дажекелейными мелочными вещами, а во всем воля старца, и во всем давался и отчетстарцу о. Макарию". Вся иноческая жизнь о.Амвросия, протекавшая подокормлением мудрых старцев, шла ровно, без особых преткновений.
Оказывая о.Макарию значительную помощь в его переписке, о.Амвросий многоечерпал из богатейшего источника мудрости этого старца. Многие письма,приходившие на имя о.Макария, о.Амвросий тоже читал. Ответы писались или поддиктовку о.Макария, или непосредственно самим о.Амвросием. Все этоспособствовало тому, что он основательным образом познавал человеческую душу сее тайными изгибами, с ее немощами и силами, это знакомило его с мирскимчеловеком. Тут он научился любить страждущего человека до самопожертвования.
С 1846 года старец о.Макарий благословлял некоторым из братии обращаться задуховными советами к о.Амвросию. Один из них (о.Геронтий) рассказывал:"Ходили на совет к о.Амвросию только немногие из монастырских и скитскихбратии и не иначе, как по благословению старца Макария: о.Амвросий, хотя истарчествовал, но как бы прикровенно". Но уже в 1852 году старец Макарий,уезжая по личным делам в Москву, объявил, что во время его отсутствия по всемдуховным вопросам за советами обращаться к иеромонаху Амвросию. А советовало.Амвросий, всегда основываясь на учении святых отцов. "Придешь, бывало, кнему..., - вспоминал один из иноков, - скажешь, что нужно; а он развернет книгуи заставит меня прочитать ответ на мое недоумение. В то время я возымел былоревность к высоким иноческим подвигам, но о.Амвросий вразумил меня, чторевность моя была не по разуму, и заставлял меня прочитывать св. ИсаакаСирского в Добротолюбии". Наставления о.Амвросий преподавал не от своегомудрования, а непременно из учения св. Отцов. Для этого он обычно раскрывал