Рингвуд улыбнулся.
– Сэр, я подумал об этом еще до того, как прибыл сюда. Человек с большой бородой всегда подозрителен. Так что я предположил, что описание может подразумевать как наличие, так и отсутствие бороды. Но есть кое-что еще.
Он снова обратился к своей сумке и извлек из нее множество щепок темного цвета. Вестерхэм нетерпеливо подался вперед.
– Где вы их нашли? – спросил он.
– В лесу, возле тропинки. Там был большой камень, и, очевидно, о него разбили что-то деревянное, какую-то коробку. Хотя я не знаю, что это нам дает.
– Дает! – воскликнул Вестерхэм. – Я их узнал. Это была эбеновая шкатулка, стоявшая на сундуке в холле – должно быть, ее взял тот музыкант.
Далее викарий рассказал, как он заметил ее исчезновение.
– Ограбление и убийство, – сказал детектив. – Так это выглядит. Итак, сэр, – обратился он к старшему констеблю, – мы должны выяснить, кем был этот музыкант. Мисс Нейланд расскажет о том, где они наняли этот оркестр, а я отправлюсь в Лондон и наведу там справки.
– Кем бы он ни был, но он оставил свои плащ и скрипку, – вставил Вестерхэм. – Они могут послужить уликой.
– Хорошо! Сейчас я взгляну на них. И я хотел бы задать несколько вопросов мисс Нейланд (если она к этому готова) и слугам. О! И еще одно…
Он снова раскрыл сумку, заглянул внутрь, сомневаясь, покачал головой, со щелчком закрыл сумку и резко спросил:
– Кто-нибудь знает человека с инициалами Д. Г., который сегодня мог быть здесь?
– Д.Г.? – переспросил майор Чаллоу. – Так-так-так… Да! Одна из гостей, но о ней не может быть и речи, Рингвуд. Мисс Гарфорт. Диана Гарфорт.
– Но… – вырвалось у покрасневшего викария. – В чем дело?
– Ни в чем, сэр, – улыбнулся детектив. – Я бы хотел самостоятельно опросить этих людей.
Глава III
Майор Чаллоу и суперинтендант вернулись в Сидбери. Вестерхэм отправился в дом викария. Детектив-сержант Рингвуд остался в библиотеке один и сделал еще одну-две пометки в блокноте. Как он уже говорил, ему не казались сложными ни преступление, ни погоня за преступником, который едва ли мог успеть замести следы. Но оставались моменты, которые он хотел узнать – чтобы выстроить дело, нужно будет собрать воедино определенные данные, а также, помимо очевидных фактов, во всем произошедшем была и какая-то неразрешимая загадка, ставящая его в тупик. Так что он передал мисс Нейланд просьбу поговорить с ним пару минут.
И вот она вошла в библиотеку. По ее спокойному и сдержанному поведению Рингвуд сразу понял, что она не была склонна к открытой демонстрации чувств. Но в то же самое время он заметил бледность ее щек и красноту глаз, так что трагедию она остро прочувствовала.
Детектив встал со стула и поклонился. Она действительно боялась встречи с полицейским и согласилась увидеться с ним только из чувства долга. Но его искреннее сочувствие и приятное, почти детское лицо переубедили ее.
– Сожалею, что беспокою вас, – начал он, – и если вам сложно, я могу подождать до другого раза…
– Нет, – перебила она его. – Я знаю, что вам нужно поговорить со мной, и я окажу вам всю помощь, которую смогу.
– Большое спасибо, мисс Нейланд. Я постараюсь быть как можно лаконичнее. Но я должен задать вам несколько вопросов. Во-первых, можете ли вы сказать, где был нанят оркестр?
– Да, в агентстве «Концерты Аполло» на Олд-Бонд-стрит, номер дома я забыла.
– Не проблема, – кивнул ей детектив. – Я легко выясню его. Вы сегодня приметили того музыканта с бородой?
– Помню такого.
– Вы не видели его прежде?
– Насколько я знаю, нет.
– Полагаю, ваш брат ничего о нем не говорил?
– О, нет. На самом деле сегодня я почти не говорила с братом.
– Мисс Нейланд, скажите, ведь ваш брат часто бывал за границей, не так ли?
– О, да. Он был путешественником. Он поселился здесь только в этом году. Шесть или семь лет до этого мы не виделись.
– Все это время он был за границей?
– Да.
– Где именно?
– О, в разных местах. В экспедиции по Центральной Азии. Также в Корее. А последние три года, до приезда сюда – в Южной Америке.
– Ясно, – детектив задумчиво кивнул. – Полагаю, можно как-нибудь выяснить, чем он там занимался? Возможно, вы сможете рассказать мне?
– Не так уж много, – покачала головой мисс Нейланд. – Мой брат был довольно скрытным человеком. О путешествиях он много не рассказывал, даже мне. Иногда, очень редко, к нему приходили люди – те, с кем он познакомился за границей.
– Можете рассказать о них?
– Боюсь, что нет.
– Среди них были иностранцы?
На мгновение мисс Нейланд задумалась.
– Д-да, я припоминаю одного из них. Он плохо знал английский. Брат говорил с ним по-испански.
– Вы знаете имя того человека?
– Ой, дайте вспомнить, думаю, Валдиз или что-то в этом роде.
– Ясно. А теперь можете ли вы рассказать что-нибудь вот об этом? – здесь детектив показал мисс Нейланд обломки от эбеновой шкатулки. – Мистер Вестерхэм говорит, она стояла в холле.
– Конечно. Но как она оказалась сломана?
Рингвуд рассказал ей.
– Вы что-то знаете об этом?
– Забавно, но шкатулку принес тот самый человек, Валдиз. Теперь я помню. Он отдал ее брату как раз перед тем, как уйти; он заговорил о ней как о чем-то памятном и предложил брату добавить ее в коллекцию. С тех пор она стояла на одном из корейских сундуков в холле.
– Насколько давно это было?
– О, где-то в июне.
– Вы хранили ее запертой?
– О, нет. Я и не знаю, был ли у нее замок, а ключа у нас точно не было. Я хранила в ней пакетики с семенами цветов.
Детектив улыбнулся и заглянул в сумку.
– Да, – сказал он, – среди щепок я нашел несколько пакетиков с семенами. Странно! Ведь парень явно охотился за этой шкатулкой. Вы уверены, что в ней больше ничего не было?
– Определенно уверена. Она была пуста, когда мой брат впервые взял ее.
– Хм! Ну, я очень благодарен вам, мисс Нейланд. Для проформы я должен опросить слуг. Полагаю, в них не было ничего подозрительного?
– О, конечно, нет. Насколько я знаю. Ой, думаю, есть одна вещь, которая может вам пригодиться, – она вынула лист бумаги. – Я составила список приглашенных гостей, отметив в нем тех, кто принял приглашение.
– Большое спасибо, – поблагодарил ее сыщик, беря бумагу. – Но я не думаю, что список потребуется. Все, что мы должны сделать, так это задержать музыканта, и я думаю, что с этим мы справимся.
– Надеюсь, что так… все настолько ужасно… я все еще не могу осознать произошедшее.
– Конечно, я вполне понимаю, – мягко сказал детектив. – Мисс Нейланд, примите мои соболезнования. И большое вам спасибо.
– Вы останетесь здесь? – спросила она, взявшись за ручку двери. – Если я могу что-то сделать…
– Нет-нет. Я собираюсь вернуться в Сидбери, как только поговорю со слугами.
– Тогда подкрепитесь на дорогу.
– Спасибо.
Когда мисс Нейланд ушла, Рингвуд направился к звонку, но в нерешительности замер.
– Нет, – сказал он себе, – посмотрю, кто придет первым – это естественнее.
Через пять минут дворецкий принес поднос с сэндвичами и бисквитами (вероятно, остатки послеобеденных закусок), а также графин с виски и сифон. Он поставил их на столик возле детектива.
– Вы желаете что-нибудь еще? – спросил он, и Рингвуд заметил, что в обращении отсутствовало слово «сэр». Он был всего лишь полицейским.
– Это меня вполне устроит, – сказал сыщик. – Не уходите. Я бы хотел пару минут поговорить с вами. Это ужасное дело, и вы могли бы помочь. – Рингвуд говорил легко, едва ли не фамильярно, одновременно с этим принявшись за сэндвич.
– Да? – выжидающе спросил дворецкий.
– Ох, присаживайтесь. Так будет лучше. Полагаю, вы немного расстроены?
– Да, – выразительно признался дворецкий. – Я потерял хорошего хозяина – и это огромный шок для меня.
– Сколько времени вы прослужили ему?
– С тех пор, как он прибыл из-за границы.
– О, значит, он нанял вас тогда?
– Не совсем. Он нанял меня на пути домой. Я был стюардом на борту «Пеликана», одного из лайнеров «Блю Даймонд», а мистер Нейланд возвращался на нем из Рио. Его каюта располагалась на моей палубе, и, думаю, ему понравилось обслуживание, так как он сказал, что мне имеет смысл бросить работу на судне и поступить на службу к нему. Так я и сделал.
Детектив отпил из стакана и посмотрел поверх него на собеседника. У образцового дворецкого были непринужденные манеры, и он явно желал поговорить.
– Понятно. Кстати, как вас зовут?
– Берт, Джеймс Берт.
– Мне жаль, что вы потеряли хорошего хозяина. Скажите, вы были здесь весь день?
– Да, конечно. Здесь было, о чем позаботиться.
– Естественно. И вы заметили оркестранта – человека с черной бородой?
– В известном смысле, да. Само по себе то, что он носит бороду…
– Вот именно. А когда вы впервые приметили его?
Берт на мгновение задумался.
– Думаю, когда оркестр уходил на чай – в палатку.
– Когда это было?
– Незадолго до половины шестого – после того, как гости закончили с чаем.
Рингвуд заглянул в блокнот.
– Но именно этот музыкант, похоже, не оставался с остальными на чай? – резко спросил детектив.
– Так и есть, – ответил Берт.
– А после вы его видели?
– Да.
– Где?
Какое-то время казалось, что дворецкий силится вспомнить. Затем он ответил:
– Расскажу вам все, что я видел – это не так уж много. Пока в зале шел концерт, я был в палатке. С того места, где я стоял, было видно террасу перед домом. Бородатый оркестрант вышел на террасу и стоял там минуту-другую – все это время там была небольшая толпа. Внезапно он сошел на лужайку, но тут вышел мистер Нейланд. Оглядевшись, он увидел музыканта и проследовал за ним – тот уже направлялся в сад.
– И он догнал его?
– Да, в конце участка.
– Вы слышали, о чем они говорили?
– Нет, я был слишком далеко.
– Это все, что вы видели?
– Это все, что я видел, мистер Рингвуд.
– Он ведь оставил плащ и скрипку, не так ли?
– Да. Они остались в маленькой комнате, которую оркестранты и певцы a cappella использовали для переодевания.
– Тогда, пожалуйста, принесите их мне. Затем вы можете сказать слугам, что я хочу поговорить с ними по одному. Не пугайте их.
– Хорошо.
Когда Берт принес плащ и скрипку, Рингвуд быстро осмотрел их. Плащ был обычным дождевиком с именем портного на воротнике. Детектив вывернул карманы, но обнаружил лишь шелковый шейный платок и выпуск лондонской вечерней газеты. И ничего больше.
Он бегло опросил остальных слуг, но больше ничего не выяснил. Затем он спросил, могут ли его быстро отвезти в Сидбери, и, ожидая машины, он неторопливо вышел на лужайку и заглянул в палатку. Там никого не было. Посуда была упакована в коробки, а на полу валялись обрывки бумаги, крошки и тому подобное. Его внимание привлек окурок. Сыщик подобрал его. Да, это была самокрутка, причем из непроклеенной бумаги. Он осторожно спрятал ее в свой пакет.
В Сидбери детектив прибыл поздним вечером, когда уже спустилась темнота. Первым делом он отправился в полицейский участок и спросил, есть ли известия о пропавшем музыканте. Но суперинтендант покачал головой.
– Странно, но по всем направлениям нет ничего. Если только кто-то не отвез его в Сидбери на машине, иначе он вряд ли смог бы добраться сюда до того, как мы получили ориентировку. Вы же помните, майор Чаллоу позвонил нам еще до половины седьмого и немедленно отправил Блейка на вокзал. На первый поезд он немного опоздал – тот, что должен прибыть в Копплсуик в 6:45. На этот поезд он не успел, да и вряд ли мог успеть. За всеми последующими поездами наблюдали. Что там у нас с поездом в 6:45?
– Я расспросил начальника станции, – ответил Рингвуд. – Это был поезд, на котором оркестр возвращался в Лондон. Как вы знаете, это довольно маленькая станция, и ее начальник говорит, что помимо оркестрантов там было всего три пассажира, и он их знает. Вообще-то руководитель оркестра заговорил с ним о потерявшемся парне, попросив начальника станции передать ему, если тот появится, чтобы тот немедля поспешил в Лондон следующим поездом, дабы успеть на мероприятие. Так что начальник станции получил описание даже до того, как мы ему телефонировали. Нет, он сбежал не этим путем.
Рингвуд продолжил описывать свое расследование и то, насколько оно вертится вокруг таинственного музыканта.
– Я отправлюсь в Лондон первым завтрашним поездом и наведу справки в агентстве. Вероятно, мы найдем его адрес. Тем временем все указывает на то, что он – иностранец и как-то связан с Нейландом и его заграничными поездками. Вероятно, мотив кроется где-то там. Загляну в Скотленд-Ярд. Мне нужен список подозрительных латиноамериканцев, которые сейчас находятся в нашей стране. Тот факт, что у него был кинжал, и он курил испанские папиросы, вполне согласуется с рассказом мисс Нейланд: она говорит, что ее брат до возвращения домой прожил в Южной Америке три года.
***
На следующее утро Рингвуд воплотил свои планы в жизнь. Первым местом, которое он посетил, было агентство «Концерты Аполло» на Олд-Бонд-стрит. Там он попросил встречи с управляющим, пояснив, кто он такой, и запросил информацию о «Зеленом албанском оркестре».
– Это частная группа, – пояснил управляющий. – Мы действуем всего лишь как посредники. О членах оркестра мы ничего не знаем, но его руководитель, конечно, сможет дать вам нужную информацию. Я поищу его имя и адрес. Ах, вот они – вам нужен человек по фамилии Бродуотер, он проживает в Хэмпстеде, Мейфилд-роуд, 13.
Вскоре такси доставило детектива Рингвуда сперва в отдел полиции, где он объяснил свою цель, а затем – на Мейфилд-роуд. Бродуотер оказался дома.
– Я так и думал, что полиция скоро появится, – сказал тот. – В утренней газете я прочел об убийстве – на самом деле, перед вашим приходом я задавался вопросом, не стоит ли мне самому прийти в Скотленд-Ярд.
– Я даже рад, что вы не успели этого сделать, – ответил детектив. – Мы еще не обращались в Ярд, и, надеюсь, нам и не придется этого делать. Понимаете, мы действуем независимо от них. А теперь расскажите, как звали того парня?
– Не знаю; до вчерашнего дня я его не видел.
– Но он же член вашего оркестра?
– Нет. В том-то и дело. Он просто подменял нашего второго скрипача.
– Это как?
– Если кто-то из наших музыкантов не может играть, например, из-за болезни или по каким-то другим причинам, то он должен найти себе замену. Это обычное дело. Вчера утром Энсти (наш второй скрипач) позвонил мне и сказал, что не может поехать в Копплсуик, но предоставит нам человека, который сыграет за него. Он сказал, что мы встретим его на станции, что и произошло.
– Как звали этого человека?
– Честное слово, не помню. Но Энсти скажет вам. Позвонить ему?
– Пожалуйста, позвоните. Скажите, что я скоро приду и поговорю с ним.
– Он живет недалеко – на Эбби-роуд, – сказал Бродуотер, ожидая, пока телефонист свяжет их. – Алло … Энсти, это ты? … Хорошо. Насчет того копплсуикского дела к тебе придет детектив … Да, прямо сейчас … Что? … Да? … Ну, вам следует рассказать ему все, что сможете. Вот и все…
Повесив трубку, Бродуотер добавил:
– Энсти – нервный парень, и, вероятно, все это расстроило его. Такое ужасное дело. Вы думаете, возможно…
– Простите, что перебиваю, – вставил Рингвуд, – но мое время дорого стоит, и прежде, чем уйти, я должен задать вам несколько вопросов. Итак, когда вы впервые увидели того парня, которого мы ищем?
– На станции Мэрилебон, с которой мы отправились в путь. Он подошел к нам и представился как заместитель Энсти.
– И что вы на это сказали?
– Я спросил, знает ли он мелодию, и он ответил, что да. Энсти дал ему программку.
– Что-нибудь еще?
– Да, насчет униформы. Энсти одолжил ему камзол, и тот носил его под плащом.
– Во время поездки вы приметили в нем что-то особенное?
– Только то, что он был явным иностранцем. Он был молчалив и большую часть пути читал газету.
– В Копплсуике он хорошо играл?
– Да, довольно-таки хорошо. Хотя я считал его немного любителем. До нашего общего уровня он не дотягивал.
– Да. И что происходило? Вы заметили его передвижения?
– Только когда потерял его после окончания выступления. Он пил с нами чай в палатке, но вдруг вышел. И с тех пор я его не видел.
– Он не задавал вам вопросов – о местности или о Нейланде?
– О, нет. Он почти не говорил.
– Спасибо. Думаю, на этом все.
Несмотря на явное желание дирижера обсудить убийство, Рингвуд наотрез отказался задерживаться у него и направился к ожидавшему его такси, а далее – на Эбби-роуд.
Бродуотер оказался совершенно прав, описывая Энсти как нервного человека. Он был низким толстячком с довольно длинными светлыми волосами и обвисшими усами. Его лицо было бледным и изящным, глаза – беспокойными, а длинные пальцы непрерывно и беспокойно дергались.
– Очень рад видеть вас! – объявил он детективу. – С тех пор, как утром я раскрыл газету, я просто не знал, что и делать. Скажите, я должен давать показания? Вы думаете, что я должен быть арестован? Если бы я хотя бы подозревал, что произойдет… но как я мог знать? Надеюсь, вы понимаете, что это не моя вина?
Говоря, он расшагивал по комнате взад-вперед. Детектив попытался успокоить его:
– Мистер Энсти, пожалуйста, не волнуйтесь. Не возражаете, если я закурю?
Музыкант бросился к каминной полке, где стояла коробка с сигаретами, и протянул ее Рингвуду.
– Нисколько. Пожалуйста, возьмите. Понимаете, я не представляю…
– Мистер Энсти, а сами вы закурите?
– О, да. Но, понимаете…
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – сказал детектив, в то время как Энсти устраивался на стуле. – По словам мистера Бродуотера, то, что вы вчера пригласили кого-то подменить вас, было совершенно обычным явлением. В этом не было никакого преступления. Я пришел сюда только для того, чтобы узнать, что именно вы можете сказать об этой подмене. Я хочу, чтобы вы помогли нам.
– Конечно, если смогу. Но вы ведь не подозреваете…
– Мистер Энсти, послушайте. Вы не должны думать, что если я – полицейский, то у меня непременно есть что-то против вас. Ничего такого нет. Просто попытайтесь рассказать мне, что произошло. Начните с начала и продолжайте рассказ так, как вам удобно.
Рингвуд видел, что серия вопросов еще сильнее смутит этого маленького человека. Так что полуприкрыв глаза и спокойно попыхивая сигаретой, он слушал, как Энсти излагает свою историю. Возможно, его рассказ был несколько бессвязным, но детектив не перебивал его и собрал всю историю воедино.
– Позавчера он пришел сюда. Я никогда не видел его прежде и недоумевал, что ему нужно. Он сказал, что его зовут Ленуар (конечно, я видел, что он – иностранец, да и говорил он с акцентом), и что в парижском оркестре он играет первую скрипку, а также является композитором. Он сказал, что, посещая Англию, он хочет сыграть какую-то роль в общественной жизни. По его словам, он слышал, что «Зеленый албанский оркестр» собирается играть в саду знатного аристократа. Конечно, я сказал ему, что это вовсе не аристократ, но он ответил, что это ничего не меняет. Он сказал, что хочет посмотреть на прием в саду большого английского загородного дома, и могу ли я уступить ему свое место? Конечно, он заплатит мне – а затем… затем он предложил мне десять фунтов. Я… как видите, я не очень богат, и это было большим искушением, да и я не видел в этом никакого вреда. Я сказал ему, что ему придется надеть форму... зеленый пиджак, вы знаете... и в конце он заплатил мне десять фунтов, и я отдал ему камзол. О, да… я сказал ему, что после приема в саду у нас еще одно выступление, а он ответил, что мы встретимся на станции, когда оркестр вернется, а сумку со своим собственным костюмом он оставит в камере хранения, и мы сможем переодеться. Конечно, вчера вечером я пришел на вокзал и встретил оркестр, но моего заместителя там не оказалось. Я сыграл в своей обычной одежде – Бродуотера это немного расстроило, но это не моя вина.
Детектив поднял глаза:
– Хотелось бы найти ту сумку, она могла бы оказаться полезна.
– Она была у него с собой.
– Здесь?
– Да, он спрятал в нее зеленый камзол. Хотя, может, это и не та самая сумка, но она у него была.
– Можете описать ее?
– Маленькая светло-коричневая сумка – думаю, она называется «Гладстон».[3] Я обратил на нее внимание, поскольку с одной стороны она была испачкана – словно на нее пролили чернила. Как вы думаете, я смогу вернуть камзол? Понимаете, мы должны сами покупать себе форму, а она дорогая.
Подумав о камзоле, детектив печально улыбнулся. В сообщениях прессы не упоминалось о том, что Нейланд был в камзоле.
– Да, вы сможете вернуть его, но, боюсь, обнаружите его немного поврежденным. Он промок в воде и порван.
– Как же он порвался?
– Об этом вы узнаете позже. Странно, – добавил он, обращаясь частично к самому себе. – Либо он лгал и вовсе не собирался оставлять сумку в камере хранения, либо он чертовски хладнокровен: в Копплсуик он отправился с явным намерением воткнуть кинжал в Нейланда, а потом спокойно вернуться вместе с оркестром и отдать вам зеленый камзол. Но это не вписывается в произошедшее на деле. Да еще и то, что Нейланд носил его… Мистер Энсти, большое спасибо за все, что вы мне рассказали. И еще – он, случайно, не оставлял вам свой адрес?
– О, нет, – покачал головой Энсти. – Он даже не упоминал его.
– Хорошо. Думаю, это все, что вы могли сообщить мне.
Толстячок поднялся на ноги.
– И вы не обвиняете меня? Так вы не думаете…
– Послушайте, – мягко перебил его Рингвуд. – Вам нечего бояться. Вы должны дать показания на дознании, а когда мы поймаем того прощелыгу, что должно быть вскоре, вам, конечно, предстоит выступить как свидетель обвинения. Но ваши показания предельно просты. Сами вы не сделали ничего плохого и не должны волноваться. Единственное, чего вы должны ожидать, так это нашествия газетчиков, которые захотят узнать у вас подробности. Это вполне естественно.
– Буду держаться от них подальше, – ответил коротышка, пожимая руку Рингвуду. – Большое спасибо, что пришли. Вы очень успокоили меня.
– И еще одно, – сказал детектив уже на пороге. – Вы сможете узнать того человека, если еще раз увидите его?
– Я узнаю его по бороде.
– У него ее больше нет. Что-нибудь еще?
– Д-да, думаю, да. У него на редкость черные глаза и кустистые брови. И я должен узнать его голос.
– Ну, если вы случайно встретите его, то обратитесь к ближайшему полицейскому. Но это маловероятно. Доброго утра, мистер Энсти, и еще раз большое спасибо.