– Это покажет им, что я полный идиот, сэр! – воскликнул его товарищ. – Разве я не знаю вас уже четыре или пять лет?
Ричард кивнул, тронутый преданностью друга.
– Но все же, тело было найдено в лесу, а я остановился там, и у меня мог бы быть револьвер…
– Я верю вам на слово, сэр, что вы этого не совершали, – быстро прервал его констебль.
– Мы с тобой знаем это, Селвин, но нам придется доказать это следователю. Проверь мои вещи в повозке, просто чтобы убедиться в моей честности.
Недовольно ворча из-за такой предосторожности, но в душе понимая, что это правильно, Селвин двинулся через парк и лес на поляну. Здесь он тщательно проверил все содержимое повозки, уделяя внимание каждой мелочи, после чего обыскал всю поляну и тропинку. Но все было безрезультатно.
– Как же умен тот, кто совершил это преступление, сэр! – с отчаянием в голосе прокомментировал ситуацию озадаченный констебль. – Не оставил ни следа после себя. Я сейчас собираюсь на почту, разбужу девчушку с телеграфа и отправлю телеграмму знакомому инспектору в Тархавен. А вы, сэр?
– Я, пожалуй, останусь здесь и попробую немного поспать. Если, конечно, я тебе не нужен, – ответил Лоусон.
– Нет, нет! Все в порядке, сэр. Увидимся на рассвете, сэр.
Когда Селвин ушел, Дик набил трубку табаком, закурил и вскипятил воды, чтобы заварить себе крепкий чай, что было ему просто необходимо. Затем, вместо того, чтобы лечь спать, он сел у костра, глубоко задумавшись. Девушка, ее брат… Была ли она виновна, был ли виновен он? Когда рассвет окрасил небо золотистыми лучами, птицы запели, а трава покрылась утренней росой, путешественник был как никогда далек от ответов на эти самые важные вопросы.
Глава 6
Сарлейская деревня – жители настаивали на этом полном названии – была застроена множеством коттеджей, окружавших высокий холм, на котором возвышалась церковь с деревянным шпилем. Извилистые узкие улочки были проложены как попало, одна переходила в другую. Пешеходных дорожек нигде не было, а выложенные булыжником тротуары наклонялись в сторону открытых водостоков, по которым стекала вода во время весенних и осенних дождей. Эти потоки смывали весь мусор, сохраняя деревню в чистоте, так что продолжительные дожди и сильные ветры, дующие с Северного моря, поддерживали здоровье местных жителей. Известковые стены коттеджей были белыми, крыши покрывала солома, на оконных рамах был причудливые украшения, а входные двери были узкими и низкими. Эта деревушка сохранилась в первозданном виде, на такое поселение мог бы наткнуться король Артур со своими рыцарями, и жители очень гордились этим. Тот факт, что деревня сохраняла свой изначальный вид при том, что всего в нескольких милях от нее проходила главная железная дорога, ведущая через Лондон, был главной гордостью всех, кто обитал в этом месте.
Гостиница «У Монка» – два коттеджа, объединенных в один – была самым большим зданием в деревне. Там жители собирались после рабочего дня, чтобы обсудить все мелочи их повседневной жизни. В основном, говорили о земледелии, поскольку Сарлейская деревня находилась посреди полей и небольших ферм, более или менее процветающих. Из церковного двора было видно болото, широкую серебристую Темзу и, в отдалении, очертания Кентских холмов. В самой деревне, вблизи коттеджей, простиралась обширная территория плодородной почвы с пшеничными полями, цветущими изгородями и, то там, то тут, лесистыми местностями, остатками когда-то дремучего леса. Сарлейский суд, отделенный от деревни Сарлейским лесом, располагался слева от холма, а Сарлейская ферма – справа, в двух с небольшим милях от него.
Загадочное и ужасающее преступление, совершенное в Сарлейском лесу, поразило и шокировало всех жителей, тем более, что жертвой стала главная дама всего поселения. Но нельзя сказать, что они пережили глубокое горе, поскольку она никогда не была популярна в деревне – на самом деле ее сильно недолюбливали за ее деспотизм. Но все же, ее внезапная смерть возбудила нескрываемый интерес, так что гостиница «У Монка» с утра до вечера была переполнена невозмутимыми саксонцами, обсуждающими причины и последствия произошедшего. Одни говорили одно, другие – другое, но ни у кого не возникало идей, как леди Хэмбер оказалась в таком месте в такое время. Гостиницу переполнял шум и гам, когда инспектор Хелдер и его преданный слуга поспешно прибыли в поселение в ответ на телеграмму Селвина. Вместе с ними в Сарлейский лес, ставший теперь мрачным и загадочным местом и центром вечерних сказок у камина, устремились мужчины, женщины и дети. Помощник Хелдера разогнал всех любопытных зевак, выставил охрану и предотвратил любые попытки проникновения, и это привело к тому, что всем сплетникам только и оставалось, что обсуждать и пересказывать произошедшее на улицах, в коттеджах и в пивных. В целом, сложилось мнение, что сэр Джеральд и мисс Одри были благодарны судьбе, что леди Хэмбер скончалась, хотя смерть ее и была очень трагичной.
Такое, отнюдь не лестное, мнение сложилось из-за характера умершей. Она никогда не пыталась повлиять на местные предрассудки и, более того, делала все, чтобы усилить их с таким аристократичным убеждением, которое обычно приводит к революциям. На нее всегда смотрели как на высокомерного деспота, чье надменное поведение вполне соответствовало ее в высшей степени дурному характеру. Ни один житель деревни не мог сказать о ней ничего доброго, а некоторые даже намекали, что она заслужила такую участь. Люди предполагали, что какой-то браконьер, уволенный слуга или выгнанный со своей земли житель застрелил ее из мести, но ни один не мог даже предположить, кто совершил такое деяние. Обстоятельства смерти, причина смерти, имя убийцы – все это оставалось неразгаданным. И все эти вопросы волновали жителей и два дня спустя, когда проходило следствие в самой большой комнате гостиницы «У Монка».
Естественно, как только стало известно о том, что в Сарлейском лесу находилась торговая повозка, многие открыто стали обсуждать, не ее ли владелец совершил преступление. Но Селвин, верный своему бывшему начальнику, обрубил эти слухи на корню, объясняя, что мистер Лоусон был чужестранцем и никогда не видел леди Хэмбер, что у него не было с собой оружия и, наконец, что он был первым, кто поднял тревогу. Едва ли он поступил бы так, утверждал Селвин, если бы был виновен, ведь тогда ему грозила бы виселица. Кроме того, констебль восхвалял Лоусона, как своего спасителя в Африке, рассказывал о его охотничьих подвигах и его щедрости, добром сердце и умении поладить с любым человеком. Таким образом, благодарный друг спас Дика, остановив злые сплетни, прежде чем они достигли опасных масштабов. Поэтому когда Лоусон рискнул посетить Сарлейскую деревню, он был встречен с должным уважением и понял, что жители никак не связывали его с совершенным преступлением. И даже когда он предстал перед следователем и присяжными, никто не подозревал его в совершении убийства или скрытии каких-либо улик. Так что позже, когда опасность миновала, Дик говорил, что он искренне благодарен Селвину за такую защиту.
Но из-за такого преданного друга он мог оказаться в неловком положении.
Инспектор Хелдер, Селвин и Лоусон делали все, что было в их силах, чтобы заполучить все возможные улики для следователя. Но их старания не приводили ни к чему, или почти ни к чему, так как к моменту начала расследования было известно немногим больше, чем в ночь после выстрела. Леди Хэмбер, никому ничего не сказав, ушла в лес и была там застрелена неизвестным человеком, который исчез без следа. Почему она пошла туда, кто убил ее – понять было невозможно. Хелдер, достаточно сообразительный в обычных ситуациях, открыто признал, что поставлен в тупик этим загадочным преступлением.
– Зачем было жертве заходить так далеко в лес? – спросил следователь первым делом.
– Я не знаю, сэр, – невозмутимо ответил констебль.
Показания Лоусона были выслушаны с нескрываемым интересом – он осторожно повторил историю, рассказанную Селвину. Во время своей речи он заметил, что мисс Хэмбер не сводила с него глаз, как будто удивляясь, почему он скрыл ее присутствие в лесу. Но путешественник не собирался ничего об этом говорить. Да, он разбил лагерь в Сарлейском лесу и услышал выстрел, когда искал свою лошадь.
– В четверть одиннадцатого, – повторил он свои прежние показания. – Церковные часы пробили как раз перед тем, как я услышал выстрел. В ту же секунду я побежал к поляне, но, врезавшись в дерево, потерял сознание.
– На сколько времени? – уточнил инспектор.
– Не могу точно сказать, – признался Лоусон, – но было уже около половины двенадцатого, когда я столкнулся с констеблем.
Селвин, вызванный еще раз, подтвердил, что согласен с предыдущим свидетелем насчет времени и что, когда они с мистером Лоусоном внесли тело в Серлейское поместье, было уже за полночь.
– Глядя на тело, могли бы вы предположить, направлялась ли жертва на поляну или бежала с нее? – задал Хелдер новый вопрос.
– Не могу сказать, сэр. Тело лежало в странной позе сбоку от тропинки.
Лоусона снова вызвали и спросили, ожидал ли он кого-нибудь на поляне и знал ли он жертву. На оба вопроса он ответил отрицательно, добавив, что вообще никого не видел около поляны.
– Я сплю чутко, – заметил Ричард, – и был я не в повозке, поэтому услышал бы любой шорох.
– Так-так, – вздохнул следователь, когда все свидетели были опрошены. – Кажется, мы ничуть не продвинулись в расследовании. Мы ничего не смогли выяснить. Тут может быть вынесен только открытый вердикт.
Так и вышло – присяжные могли лишь сказать, что преступление совершил неизвестный человек или группа людей. Был упомянут факт отсутствия орудия убийства – револьвер, из которого застрелили женщину, так и не был найден – но это не было виной полиции, так как они обыскали лес вдоль и поперек. В воздухе витало недовольство вынесенным вердиктом.
– Хотел бы я, для моего же блага», – сказал Лоусон инспектору Хелдеру, – чтобы тайна этой смерти была разгадана.