Глава 1
I
Впоследствии Рэйчел хотела одного: затеряться среди многолюдной цивилизации. Она полюбила уличное движение, большие здания, людские толпы, незнакомые города, расположенные к югу от Рошвена, где солнце размягчает асфальтовые тротуары, выжигая из памяти обволакивающие туманы и морские бризы северной Шотландии... Даже Лондон, находившийся в тысяче километров от тех серых каменных стен, казался Рэйчел недостаточно удаленным от Рошвена; хотя Дэниэл к тому времени жил в далекой Африке, каждое воспоминание о Рошвене пробуждало в сознании девушки его образ. Она часто думала о Рошвене. Она знала, что никогда не забудет того полночного момента, когда оказалась лицом к лицу с Дэниэлом в комнате Десимы.
— Как ты не понимаешь? — сказал он ей возле открытого окна, в которое врывался холодный воздух.— Я передвинул тело Чарльза, чтобы казалось, что он сам навалился на кинжал и убил себя. Полиция решит, что он умертвил Десиму — Бог свидетель, она провоцировала его сегодня вечером — и затем сам свел счеты с жизнью. Если они примут эту версию, нас не будут беспокоить. Они должны решить, что Чарльз сначала убил Десиму, а потом себя.
Она поглядела на Дэниэла, пытаясь проникнуть в ход его мыслей, угадать, что таится за произнесенными им словами. Наконец промолвила дрожащим голосом:
— Но как мы можем сказать это? Я говорила с Десимой по дороге в библиотеку — я хотела найти там Чарльза. Ее дверь была закрыта, но я спросила из коридора Десиму, как она себя чувствует. Она ответила, что с ней все в порядке. Чарльз умер раньше нее.
— Но этого никто не знает,— сказал Дэниэл.— Только ты и я. Нам известно, что Десима убила Чарльза и подстроила все так, чтобы подозрение пало на Ребекку. Кроме нас двоих, этого не знает никто.
Она долго колебалась, думая о Чарльзе, об уликах, свидетельствующих о виновности Ребекки и поспешно уничтоженных Дэниэлом. Должно быть, Дэниэл убил Десиму, если только он не... Каждая мышца в теле Рэйчел напряглась, девушку пронзило страшное подозрение и испуг.
— Как ты не понимаешь? — отчетливо выговаривая слова, произнес он.— Это самый легкий выход из ситуации. Все, что тебе придется сделать — это не упоминать о твоем разговоре с Десимой, состоявшемся до того, как ты обнаружила Чарльза мертвым, а также о том, что ты видела, как я передвинул тело. Если полиция удовлетворится таким объяснением, никого из нас не станут подозревать.
Она по-прежнему колебалась, разрываясь между страхом и сомнениями, зная, как она должна поступить, но чувствуя, что у нее не хватит на это душевных сил. Наконец он произнес как бы невзначай невозмутимым тоном:
— Полиция будет подозревать и тебя. Если они подумают, что ты испытывала ревность к Десиме, ненавидела ее за то, что она унизила тебя, то могут решить, что ее убила ты. Они подумают, что Десима убила Чарльза, а потом ты убила Десиму.
Он хотел иметь гарантии ее молчания, обеспечить содействие двушки его стремлению скрыть правду. Осознает ли он, подумала Рэйчел, что даже после их ссоры и его открытого пренебрежения ею она по-прежнему готова любым путем защитить Дэниэла?
— Кажется, я понимаю,— услышала она наконец свой голос, оказавшийся ей далеким и напряженным.— Да, будет лучше, если мы поступим, как ты предлагаешь.
Она обрекла себя на лжесвидетельство; у нее не будет пути отступлению. Дэниэл, похоже, испытывал не благодарность, а лишь облегчение, словно ему удалось преодолеть серьезное препятствие, угрожавшее его безопасности. Местная полиция проявила медлительность и нерасторопность; люди из Скотланд-Ярда, прибывшие позже, сочли следы остывшими и отнеслись к официальному разбирательству как к чистой формальности. Коронером был назначен вышедший в отставку врач из Форт-Вилльямса, присяжными — рыбаки из Кайл-оф-Лохалша; после того как были заслушаны показания гостей, всем стало ясно, что Чарльз убил жену, а потом в отчаянии покончил с собой. Новость продержалась пару дней на первых полосах газет, «Тайме» опубликовал посвященный Чарльзу некролог, и вскоре происшествие было забыто, пресса переключила свое внимание на новые события из числа тех, что ждала кровожадная публика.
Поскольку Десима умерла несовершеннолетней, по условиям завещания ее отца Чарльз должен был унаследовать Рошвен, но закон не позволяет убийце извлечь выгоду из преступления, поэтому имение следовало бы передать ближайшему родственнику Десимы. В силу того что Десима была сиротой и не имела родственников, Рошвен становился собственностью государства. Доходные угодья были переданы комитету по лесному хозяйству, а дом, продать который не удалось ни одному агенту по недвижимости, постепенно стал приходить в упадок. Егерь Вилли и его жена перешли на службу в поместье, расположенное южнее, возле Лохабера; покинув через два месяца после завершения следствия Рошвен, они захватили с собой сенбернара Джорджа.
Дело было закрыто, кошмар кончился. Рохан, Рэйчел, Ребекка и Дэниэл разбрелись каждый своей дорогой.
Рэйчел некоторое время пожила в Лондоне, не желая оставлять город, который она любила больше других; однажды девушка случайно встретила в Мэйфэре Ребекку, которая, как выяснилось, преподавала экономику. А Дэниэл? Да, он счастлив. Он уехал в Африку преподавать английский и историю в одном из новых государств. Похоже, он нашел свое призвание, поскольку хотел лишь одного: жить своей теперешней жизнью, которую избрал для себя.
Именно тогда Рэйчел поняла, какой невыносимо пустой стала ее жизнь в Англии. Стремление к бегству превратилось в манию. Она чувствовала, что сможет снова начать жить лишь в другой стране, в новом окружении, среди новых людей, и наконец приняла решение отправиться в Америку, где, она слышала, большой спрос на секретарш из Англии. Тремя месяцами позже Рэйчел прилетела в Америку, без труда нашла работу, быстро подружилась с девушками из женской гостиницы, где она остановилась. Позже она вместе с тремя подругами сняла комфортабельную квартиру в центре Манхэттена, западнее Пятой авеню, а еще через четыре года с удивлением оглянулась назад и изумилась тому, как быстро пролетело время.
И тут в Америку прибыл Рохан. Он работал в английском авто-мобильном концерне; он писал Рэйчел, что его собираются перевести в нью-йоркское отделение компании. По его словам, он сам попросил об этом. Она встретила Рохана в аэропорту. Все произошло довольно нелепо; при виде человека с родины ей захотелось поплакать; по-прежнему эмоционального Рохана переполняла радость от свидания с Рэйчел. После путешествия он выглядел уставшим, но его серые глаза блестели, как всегда, надо лбом возвышался хохолок из взъерошенных в момент волнения соломенных волос. В такси, по дороге в город, она сказала:
— Но я не понимаю, почему ты попросил о переводе.
— Возможно, по тем же причинам, что вынудили тебя покинуть Англию,— ответил он, разглядывая через окно приближающийся контур Манхэттена.— Во мне меньше английского, чем в большинстве англичан. У меня много другой крови. Думаю, мне не составит большого труда привыкнуть к здешней жизни.
— Не знаю почему,— сказала она,— но я думала, что ты интересуешься Ребеккой. Когда я получила твое письмо с сообщением о переводе, я в первый момент решила, что прочту сейчас о вашей помолвке. Ты часто упоминал ее в своих письмах.
— Я встречался с Ребеккой время от времени,— небрежно, почти без интереса сказал Рохан.— Это было мило, но... на самом деле она не в моем вкусе. К тому же...
Он замолчал.
— К тому же?
Он повернулся к ней, и она увидела его лицо. Всегда выразительное и живое, оно было сейчас застывшим.
— Слишком много воспоминаний,— сказал Рохан.— У нас обоих. Каждому лучше идти своей дорогой.
Она молча кивнула, не прокомментировав его слова. Это был единственный раз, когда они упомянули Рошвен. И все же она по-прежнему думала о Дэниэле. Дэниэл в Африке, Дэниэл, оставивший карьеру, дом, страну, чтобы учить африканских детей. Поступок, поразительный для человека его склада. Она никогда не могла понять, что привело Дэниэла в Африку; он был не из тех людей, кто предлагает свои услуги благотворительным организациям за символичскую плату, кто мог бы испытывать желание обучать детей в тяжелых условиях молодой страны. С его образованием и способностями он мог заслужить любые академические почести; она легко представляла Дэниэла в Кембридже, среди красивых древних зданий, занимающим хорошую преподавательскую должность, читающим лекции одаренным студентам; в будущем его ждало звание профессора, успешная деловая и светская жизнь в Англии, среди англичан, в английском университетском городке.
Но он отверг все это. Для Рэйчел легче было пон категоричность, решительность этого поступка, способного иметь судьбоносное значение-, нежели саму его природу. Дэниэл всегда казался энергичным, уверенным в себе; Рэйчел легко могла представить его принявшим решение круто изменить свою жизнь и мужественно осуществившим это в полной мере. Это было в его характере. Но поехать в Африку, в душный мучительный экваториальный климат, похоронить себя в роли учителя вдали от дома — такой поступок Дэниэла казался странным и загадочным.
Ей хотелось поговорить об этом с Роханом, но теперь, когда прошлое осталось позади, он старательно избегал любой темы, связанной с Рошвеном, и девушке не удавалось обсудить поступок Дэниэла. Рохан быстро обустроился в городе, завел большое количество друзей и вскоре снова стал, как прежде, центром маленького общества; спустя некоторое время Рэйчел почувствовала, что ее жизнь после кошмарного отклонения в сторону вновь вернулась в прежнее спокойное русло.
Но, встречая других мужчин, она ловила себя на мысли о том, что всем им далеко до Дэниэла. Мать писала ей из Англии: «Я так рада, что ты общаешься со многими людьми, дорогая. Должно быть, приятно видеть рядом с собой Рохана. Есть ли у тебя кто-нибудь сейчас? Мне трудно представить, что в сентябре тебе исполнится двадцать восемь...»
Мать думала о будущем, но для Рэйчел будущего не существовало. Завтрашний день представлялся пустыней, тянущейся из сегодняшнего оазиса в никуда; ей открывался пейзаж столь безрадостный, что она боялась разглядывать его. Я не выйду замуж, думала она, пока образ Дэниэла живет во мне. Но Дэниэл выбрал другую жизнь. Он никогда не любил ее, Рэйчел, так же как и она не любила его по-настоящему; теперь ей было ясно, что когда-то она испытала романтическое влечение, типичное для юной девушки, которой она осталась в душе; правильнее всего было делать вид, будто эпизод почти забыт; тогда ей, вероятно, будет легче навсегда выбросить Дэниэла из памяти.
Был вечер. Она собиралась пойти на обед и только что приняла ванну. В гостиной над столом висело зеркало; накладывая макияж, она всегда сидела перед ним, поскольку настольная лампа обеспечивала наилучшее освещение. Она уже занялась своим лицом, когда зазвонил телефон. Она равнодушно сняла трубку:
— Алло?
— Рэйчел,— сказал Рохан, голос которого звучал тихо, как бы издалека.— Я должен был позвонить тебе.
Рохан всегда все драматизировал. Возможно, причина звонка — какой-то пустяк.
— Я собираюсь уходить,— сказала она.— Можно я перезвоню тебе позже?
— Нет, я должен сообщить тебе новость. Сегодня я получил письмо из Англии.
Ей показалось, что его голос дрожит. Рэйчел сильнее сжала трубку.
— Из Англии?
— От Ребекки. От Ребекки Кэри.
Она увидела изменившееся выражение своего лица в зеркале; кровь отхлынула от ее лица. Рэйчел словно смотрела фильм, она видела перед собой незнакомого ей человека.
— Письмо пришло утром,— продолжил он.— Я недоумевал, что заставило ее послать его, мы обменялись адресами исключительно из вежливости.
— Что она пишет?
— Не догадываешься? Это касается Дэниэла, Рэйчел,— Дэниэл возвращается из Африки, снова входит в нашу жизнь...
II
Дэниэл часто спрашивал себя о том, что побудило его уехать за границу. Почему из всех людей именно он, человек, который провел всю жизнь в чисто английском окружении, в самой старой и наиболее английской части страны, ученый, работавший в специфически английской области науки, внезапно отказался от всего этого ради малопрестижного и плохо оплачиваемого преподавания в чужеземном, враждебном европейцу крае? После Рошвена он возвратился в Кембридж с намерением продолжать свою привычную жизнь, словом ничего не случилось, вернуться к интеллектуальному труду среди красивых старинных зданий, приносившему ему удовлетворение. Он не предвидел, что произойдет с ним в Кембридже. Никогда не думал, что мир, который он так любил, покажется ему новым Рошвеном — бесплодным, заброшенным, холодным. Не представлял, что когда-нибудь остановится на Мосту Вздохов, посмотрит на спокойные воды Кема и скажет себе: «Это место теперь не для меня. Я — странник, стучащийся в дверь, чтобы его впустили в дом. Но я оказался не перед той дверью. Здесь мне нечего делать».
Работа внезапно стала для него механическим упражнением мозга, и даже честолюбие угасло. Он ждал, надеясь, что апатия окажется всего лишь временной реакцией на рошвенские события, но подобное душевное состояние не проходило, и наконец он отчетливо понял, что должен уехать подальше от Кембриджа, от Англии, а в первую очередь — от Ребекки. Они никогда не говорили о Рошвене, Ребекка избегала упоминаний о Чарльзе и Десиме, но Дэниэл, убежденный в том, что она убила их обоих из мести, в порыве безумной ярости, не мог чувствовать себя с ней легко и раскованно. Несколько раз он принуждал себя поговорить с ней обо всем, но всегда терпел неудачу. Она должна знать, думал Дэниэл, что он отвел от нее подозрения; она должна знать, что ему все известно... Но если она сознавала это, то, похоже, решила ни о чем не заговаривать, и напряженность между ними становилась все более ощутимой. Когда он собрался уехать за границу, Ребекка очень огорчилась и некоторое время уговаривала его остаться, но, увидев бесплодность своих усилий, прекратила удерживать брата и, похоже, смирилась с ситуацией.
Благотворительная организация, занимавшаяся образованием, ухватилась за возможность включить в списки своих сотрудников аспиранта, готового преподавать английский; через три месяца Дэниэл получил в Аккре класс, состоявший из сорока африканских детей. Он сам учился жить в стране, некогда названной Могилой Белого Человека.
Он обнаружил, что преподавание приносит ему больше радости, чем он предполагал; вопреки его прежним убеждениям, оказалось, что он предпочитает учить самых юных учеников. Когда я в конце концов вернусь в Англию, думал он, именно этим я и займусь. Открою свою собственную школу и буду учить малышей, а не юнцов из какого-нибудь большого университета, считающих себя взрослыми людьми, будущим цветом общества.
Решение обрадовало его; он был счастлив. Возможно, он задержался бы в Аккре и на большой срок, если бы не начал все чаше думать о Рэйчел Лорд. Он не знал, почему так часто вспоминал ее. Возможно, потому, что никогда не мог определить свое отношение к ней. Она казалась такой искренней, непосредственной, честной, чистой, неискушенной, что он неприятно изумился, обнаружив, что она способна подслушивать чужие разговоры и, потеряв голову от ревности к нему, сплетничать. И затем, позже... Это Рохан, сказала Рэйчел, я ничего не говорила Чарльзу. Это Рохан... Но Десима сказала, что именно Рэйчел сообщила обо всем Чарльзу. «Неужели ты не видишь, что она сходит с ума от ревности?— прокричала Десима Дэниэлу.— Что она втрескалась в тебя, как школьница, и ревнует, как сумасшедшая?»
Он никогда не допускал мысли о том, что это мог сделать Квист, однако сейчас Рохан показался ему человеком, способным порождать неприятности. Но почему лгала Десима? Потому что ревновала она сама — она, желавшая причинить боль Рэйчел, отплатить девушке за внимание, проявленное к ней им, Дэниэлом? Возможно, Рэйчел все же сказала правду, и, если это верно, она по-прежнему отвечает его первому представлению о ней. Чем дольше Дэниэл обдумывал ситуацию, тем сильнее склонялся к тому, что он ошибся насчет Рэйчел, и, по мере того как крепло это его убеждение, в молодом человеке росло желание увидеть девушку. Сейчас, через пять лет после его отъезда из Англии, он заметил, что думает о ней постоянно. Он думал о Рэйчел, когда ученики спрашивали его об Англии и англичанах, когда получал трехнедельной давности экземпляры «Санди Тайме», читал театральные новости и рецензии на книги; он думал о ней, знакомясь с женщинами, а главное — во время каждой очередной годовщины рошвенских событий. В эти мгновения он заново мысленно переживал то, что был обречен нести в себе до конца своих дней. Иногда Дэниэлу казалось, что ему достаточно закрыть глаза, чтобы вновь оказаться в Рошвене, возле открытого окна в комнате Десимы.
Он не мог сказать точно, когда именно впервые осознал, что должен снова увидеть Рэйчел. Возможно, поворотной точкой стало получение письма от сестры, писавшей, что она случайно встретила в Лондоне Рохана Квиста, который собирался поехать работать в Нью-Йорк. «Рэйчел, кажется, тоже сейчас в Нью-Йорке,— сообщала Ребекка,— так что полагаю, они получат шанс возобновить их платоническую дружбу».
Именно тогда Дэниэл задумался о том, станут ли обсуждать при встрече Рохан и Рэйчел происшествие в Рошвене. Если Рэйчел не проявит сдержанности, такая дискуссия могла стать крайне опасной. Он размышлял об этом какое-то время, вспоминая мельчайшие подробности рошвенеких событий, и в нем нарастало ощущение тревоги. Если Рэйчел признается Квисту о том, что она знает об ошибочности заключения коронера... Квист любил Десиму... Если ему придет в голову потребовать нового расследования...
И тут у Дэниэла возникла потребность встретиться с Рэйчел и снова предостеречь ее от излишней болтливости; когда мысль о свидании с ней созрела окончательно, он уже не мог выбросить ее из своего сознания. Ребекка упоминала Квиста в нескольких письмах, пришедших после их случайной первой встречи в Лондоне, когда он сказал ей о планах перебраться к Рэйчел в Нью-Йорк.
«Звонил Рохан,— сообщила Ребекка в очередном письме,— он пригласил меня пообедать с ним. Уже почти отказавшись, я подумала: а почему бы и нет? Я приняла его предложение. Мы отправились в превосходный ресторан, и, к моему удивлению, я получила удовольствие. Рохан заметно возмужал, мне было трудно поверить в то, что он — тот самый Рохан Квист, которого мы знали в Рошвене... Он не заговаривал о Рошвене, Чарльзе и Десиме, но для меня, если не для него, воспоминания остались огромной разделяющей нас стеной...»
После этого Рохан несколько раз водил ее в ресторан. Она писала Дэниэлу:
«Вчера вечером снова встречалась с Роханом. У него был день рожденья, он сказал, что хочет сходить куда-нибудь и выпить несколько бокалов; мы отправились в «Дорчестер» и опьянели от мартини с водкой. После четвертого бокала он заговорил о Рэйчел, а после пятого — о Рошвене. «Странное дело,— сказал он,— но я уверен, что Рэйчел что-то знает». Я спросила: «О чем?» «О Рошвене,— ответил он.— Она не станет говорить об этом. Она никогда не говорит о Рошвене. Но я уверен, что ей что-то известно». «Почему ты так считаешь?»— спросила я. И он ответил: «Потому что я знал! Рэйчел на протяжении двадцати пяти лет. Я знаю ее лучше, чем большинство мужчин знает своих сестер. Мне видно, когда она то-то скрывает». И тут я не удержалась и спросил его, не был ли он всегда немного влюблен в нее. Он ответил: «Возможно, немного был». Мне показалось, что сейчас он скажет больше, но он замолчал. Тогда я спросила, почему он не женился на ней. Рохан лишь засмеялся. Он был сильно пьян. Затем он вдруг произнес: «Может быть, я это сделаю! Мне пора жениться». Рохан внезапно рассмеялся, словно он сказал нечто остроумное; он хохотал до тех пор, пока не опрокинул бокал., Вскоре после этого мы ушли. Он обещал позвонить мне до своею отлета в Нью-Йорк на следующей неделе, но я почему-то сомневаюсь в том, что он сделает это».
Ребекка оказалась права. Рохан не позвонил ей. Вскоре после этого письма Дэниэл начал готовиться к отъезду. Он не мог улететь немедленно, летняя четверть только началась, он должен был завершить ее, но немедленно по окончании этих трех месяцев Дэниэл попрощался со своими учениками из Аккры и сел на самолет, летевший в Лондон; так началось его длинное и опасное путешествие в прошлое.
III
Рэйчел могла думать лишь об одном — о прибытии Дэниэла. После того как Рохан поведал ей новость и сказал, что немедленно приедет в ее квартиру, она надолго замерла перед зеркалом, потом подняла телефонную трубку и отменила назначенное ранее на вечер свидание. Прилетает Дэниэл. После Рошвена минуло пять лет, но сейчас Рэйчел казалось, будто их и не было. Дэниэл уже покинул Африку, он находился в Лондоне и собирался вновь войти в их жизни.
— Ребекка сообщила в письме, что он хочет увидеть тебя,— сказал ей по телефону Рохан.— Я ничто не понимаю. Ты ведь не поддерживала с ним связи, да?
— Нет, конечно,— без эмоций в голосе сказала она.
— Тогда почему он хочет увидеть тебя?
— Я... я не знаю.
После долгого молчания Рохан внезапно произнес:
— Я сейчас приеду. Он опустил трубку.
Дэниэл скоро будет в Нью-Йорке. Снова хочет видеть ее. Очевидно, из-за Рошвена. Другой причины быть не может. Она вдруг так ясно представила себе дом, что ей показалось остаточно закрыть глаза, и она снова окажется там, вдохнет чистый сырой воздух, ощутит щекой дуновение нежного морского ветерка, насыщенного влагой. Она увидела болота, тянущиеся к темным контурам леса, мрачные голые горы, волнующийся океан, затем перед ее глазами возникли башенки и пристройки Рошвена с его серыми стенами и черными окнами.
Ее мысли, словно вырвавшись из пятилетнего гнета, мчались все дальше и дальше. Она вспоминала каждую деталь своего пребывания в Рошвене, заново переживая ужас тех последних часов, когда обнаружила тело Чарльза, узнала о смерти Десимы, уступила давлению со стороны Дэниэла... Дэниэл. Он хочет видеть ее. Дэниэл прилетает в Нью-Йорк Когда спустя несколько минут прибыл Рохан, Рэйчел сломя голову бросилась открывать дверь.
— Нам лучше куда-нибудь пойти, да?— сказал он, когда она впустила его.— Здесь мы не сможем поговорить с глазу на глаз.
— Мои соседки отсутствуют. Они вернутся лишь через несколько часов.
— Хорошо, тогда останемся здесь. Позволь мне налить тебе спиртного.
Она попросила порцию «Тома Коллинза» и ушла на кухню, чтобы взять из холодильника содовую. Когда Рохан приготовил напитки, они сели рядом на диван и он дал ей сигарету. Через мгновение Рохан произнес с лукавым цинизмом:
— Может быть, он прилетает, чтобы сделать тебе предложение,
— Помилуй, Рохан!
Она была слишком напряжена, чтобы рассмеяться над столь нелепым предположением.
— Ты знаешь не хуже меня, что, если нас с Дэниэлом и связывают какие-то отношения, они, несомненно, лежат в другой плоскости. Я не знаю, почему он хочет увидеть меня, тем более сейчас, через пять лет после Рошвена.
В комнате воцарилась тишина. Рохан подался вперед стряхнуть пепел в пепельницу, золотая запонка сверкнула на белоснежной манжете, которая высовывалась из-под рукава, его пиджака. Он был элегантен, годы сгладили худобу его лица и тела, из облика Рохана исчезла юношеская незрелость. Светлые волосы, не утратившие молодого блеска, были аккуратно подстрижены, в красивых глазах, точно в полупрозрачном зеркале, отражалась работа мысли. «Почему он не женился? — подумала Рэйчел. Возможно, он слишком хорошо помнил Десиму, так же как она не могла забыть Дэниэла...»
— Рэй?
Она внезапно поняла, что он задал ей какой-то вопрос.
— Извини,— смутилась она.— Я задумалась. Что ты скзазал?
— Я спросил,— произнес Рохан,— уверена ли ты в том, что действительно не догадываешься, почему Дэниэл ищет встречи с тобой?
— Что ты имеешь в виду?
— Это связано с Рошвеном, да?
— Право, Рохан, я...
— Ты покрыла его, да?
Они в гробовом молчании посмотрели друг на друга.
— Я всегда подозревал, что ты что-то утаила во время следствия. Это связано с Дэниэлом, верно? Ты не стала бы защищать кого-то другого.
Она не отвечала.
— Тут замешан Дэниэл?
Рэйчел по-прежнему молчала.
— Рэй...
— Все было так, как сказали на следствии,— быстро перебила его она; на ее щеках вспыхнули алые пятна.— Чарльз убил Десиму и затем совершил самоубийство.
— Да,— промолвил Рохан.— Очень удобная версия.
Он уставился на кончик сигареты. Затем внезапно посмотрел в глаза Рэйчел, и она тотчас поняла, что он собирается сказать.
— Десиму убил Дэниэл?
— Рохан...
— У него был достаточно веский мотив. Накануне своего дня рождения Десима поведала мне следующее: сначала она хотела, чтобы он увез ее из Рошвена, но потом Дэниэл потерял к ней интерес и отказался сделать это. Она разозлилась и решила отплатить Дэниэлу. «Я устрою ему неприятности,— сказала она мне,— он не получит желанную должность в Кембридже». Она собиралась погубить его. Он убил ее?
— Я...
Воспоминания об ужасе последних часов в Рошвене сковывали язык Рэйчел.
— Я... я не знаю,— выговорила она наконец через силу.— Я просто не знаю, Рохан. Он мог это сделать. Он находился в комнате Десимы и разговаривал с ней перед тем, как я спустилась в библиотеку, чтобы найти Чарльза.
— Где он находился?
— В комнате Десимы. Я постучала в ее дверь, чтобы спросшть, все ли в порядке с ней, и она ответила утвердительно. В это время кто-то был с Десимой, я слышала приглушенные голоса...
— Ты хочешь сказать,— медленно произнес Рохан,— что Десима была тогда жива?
— Да. Да, она была жива.
— Но это означает...
— Знаю. Чарльз не убивал Десиму. Он умер раньше нее.
— Господи, Рэй, почему ты не сообщила это полиции?
— Это был самый легкий выход из ситуации, Рохан...
Она рассказала ему о Чарльзе, описала, как Дэниэл уничтожил свидетельства того, что Ребекка совершила убийство.
— Он сказал: очевидно, что Чарльза убила Десима...
— Очевидно? — изумился Рохан.— Очевидно? Зачем Десиме было убивать Чарльза? Я говорил с ней в тот вечер! Она собиралась получить развод,— я предложил Десиме увезти ее на время куда-нибудь,— мы решили покинуть Рошвен вдвоем на следующий день. Поэтому мы оба напились — нас опьянила радость предвкушения! Зачем ей было убивать Чарльза? Необходимость в этом отсутствовала. Разве не гораздо более очевидно, что его убила Ребекка? Она потеряла голову от разочарования и ярости. Она могла запросто убить его в приступе гнева и предоставить Дэниэлу заметать следы! Это гораздо правдоподобнее версии, по которой убийца — Десима.
— Дэниэл сказал, что Ребекку подставили.
— Конечно, он должен был так сказать! Конечно!
— Но Десима... кто выбросил ее из окна?
— Разумеется, Дэниэл! Кто же еще? Когда Ребекка пришла к нему и сказала, что случилось, он внезапно понял, как можно извлечь максимальную выгоду из ситуации. Чтобы заставить Десиму замолчать навеки, ему следовало представить дело так, будто Чарльз умертвил жену, а потом совершил самоубийство. Таким путем он избавил Ребекку от серьезных неприятностей, а также устранил опасность для своих планов на будущее, разрушить которые угрожала Десима. Он вернулся в комнату Десимы, которую покинул вскоре после твоего разговора с ней, убил ее, затем спустился в библиотеку, чтобы изменить положение тела и уничтожить оставшиеся на месте преступления следы недавнего присутствия Ребекки. Представь себе, что он испытал, когда ты обнаружила его там? Единственная надежда на спасение для Дэниэла заключалась в том, что ты весьма сильно... ну, увлеклась им настолько, что была готова покрыть его; он объяснил тебе, что надо сказать полиции, и сделал ставку на то, что ты выполнишь его указания.
Рейчел погасила сигарету, встала и, охваченная волнением, подошла к окну. В комнате снова воцарилась тишина.
— Господи, почему же ты не сказала мне этого раньше, Рэй? Что она могла ответить? Что никогда не допускала мысли о виновности Дэниэла? Что даже через пять лет оставалась по-прежнему влюблена в воспоминания о человеке, который не ответил на ее чувство? Логического объяснения, простого ответа не существовало.
— Такой выход показался самым легким,— услышала она наконец свой голос.— Понимаю, я поступила, как слабая и глупая женщина, но соблазн сделать так, как предложил он, и упростить тем самым расследование был велик. Я к тому моменту дошла до предела… устала от полицейской процедуры, не могла больше оставаться в Рошвене. Хотела уехать, убежать, забыть все.
— Тогда такой выход мог показаться самым легким,— сказал Рохан,— но сейчас он способен осложнить тебе жизнь. Ты, конечно, понимаешь, почему Дэниэл приезжает искать тебя.
Она растерянно поглядела на Рохана.
— Он узнал от Ребекки, что я в Нью-Йорке. Он понимает, что я постоянно вижусь с тобой. Он думает, что ты собираешься заговорить, Рэйчел,— Дэниэл уверен, что рано или поздно ты откроешь мне правду. Ты представляешь угрозу для его безопасности.
Тишина в комнате стала почти звонкой. Просторная, мягко освещенная гостиная, казалось, замерла в настороженном ожидании; Рэйчел, стоя возле длинного зеркала, увидела в нем незнакомую девушку с широко раскрытыми серыми глазами на белом застывшем лице, к которой она не имела никакого отношения.
— Что мне делать? — сказала она; внезапно годы умчались, и Рэйчел вновь стала ребенком, ищущим у Рохана поддержки и совета.— Что мне делать?
Он встал, прошел по комнате и замер перед Рэйчел — их разделяло всего несколько сантиметров.
— Не беспокойся,— тихо произнес Рохан.— Не беспокойся ни о чем. Я позабочусь о тебе.
И он заключил ее в свои объятия. В первый момент она так растерялась, что не испытала никаких эмоций, затем ее переполнило чувство благодарности и огромного облегчения. На глаза навернулись слезы. Рэйчел обвила руками талию Рохана; его губы коснулись ее волос, потом лба. Рэйчел подняла голову:
— Что мы будем делать?
— Мы покинем Нью-Йорк. Я скажу, что мне нужно по семейным обстоятельствам слетать на несколько дней домой,— я в некоторой степени сам себе хозяин на работе, так что никто не будет задавать мне лишних вопросов. Тебе придется уволиться или взять отпуск за свой счет — одно из двух. Твой паспорт в порядке? Мы покинем Нью-Йорк завтра утром.
— А если Дэниэл появится здесь раньше?
— Он не знает, где ты живешь,— Ребекке известен лишь мой адрес. Он может связаться с тобой только через меня, я его задержу. На какое-то время ты в безопасности. У тебя есть деньги на дорогу?
— Думаю, да.
— Я позвоню и закажу билеты.
Он уже взялся за телефонную трубку.
— Мы постараемся попасть на завтрашний утренний рейс.
— Рохан...
— Да?
— А если он последует за нами? Куда мы поедем, когда окажемся в Англии?
— В какое-нибудь удаленное безлюдное место, туда, где мы сможем расставить для него ловушку. Ну конечно! Это же очевидно! Как я не подумал об этом раньше? Мы отправимся в Рошвен...
IV
Самолет из Аккры коснулся британской земли; Ребекка встречала брата в аэропорту. После томительных минут ожидания у стойки таможни и иммиграционной службы Дэниэл миновал турникет, и Ребекка бросилась в его объятия:
— Дэнни... О, Дэнни...
Она крепко обняла его, словно наверстывая упущенное за пять лет разлуки; он в ответ сильно прижал ее к себе. Наконец она заглянула в его сверкающие глаза; они оба счастливо рассмеялись.
— Ты загорел! — воскликнула она.— Отлично выглядишь! О, Дэнни, как я рада видеть тебя...
Ее маленький «мини-моррис» стоял возле здания аэропорта; уложив вещи Дэниэла в багажник, они поехали в Бэйсуотер, где находилась крошечная квартирка Ребекки. Сворачивая с главной дороги на Хаммерсмит, она задала Дэниэлу неизбежный вопрос:
— Чем ты собираешься теперь заняться, Дэнни? У тебя уже есть какие-то планы?
— Да,— ответил он без долгих раздумий, не отрывая взгляда от дороги.— Я заказал билет на самолет, вылетающий в понедельник в Нью-Йорк. Проведу неделю-другую в Америке.
Он услышал, как она ахнула, руки Ребекки дрогнули на руле.
— В Америке? — изумленно произнесла она, словно не веря своим ушам.— В Нью-Йорке?
— Завтра отправляюсь в посольство за визой.
— Почему? — спросила она после недолгой паузы. Он не ответил.
— Не из-за Рэйчел и Рохана, а?
Дэниэл смотрел прямо перед собой, рассеянно отмечая изменения в облике Хаммерсмит, с наслаждением разглядывая английские улицы, дома, надписи на указателях.
— Если это так,— сказала она,— ты можешь сэкономить на билете. Они снова Англии.
Городской пейзаж застыл перед его глазами. Он посмотрел на Ребекку.
— Они вернулись?
— Я собиралась сообщить тебе...
— Где они?
— Рохан позвонил мне вчера утром, вскоре после их прибытия. Он сказал, что они проведут здесь двухнедельный отпуск и собираются в северную Шотландию.
Он изумленно уставился на Ребекку.
— Ты не сказала им о моем возвращении домой? Автомобиль снова вильнул; Ребекка подрулила к краю дороги и выключила зажигание. Мимо них мчались машины.
— Да,— ответила она.— Сказала. Я сообщила ему это в письме на прошлой неделе, вскоре после того, как ты известил меня о своем решении.
Поколебавшись, она добавила:
— Извини, Дэнни. Я не знала...
— Это не имеет значения. Что сделано, то сделано. Я сам виноват, что не предупредил тебя.
Он сам включил за нее зажигание и нажал кнопку, стартера.
— Едем.
— Но я не понимаю,— рассеянно сказала Ребекка,— зачем они тебе нужны, Дэнни? Почему ты хочешь их увидеть после стольких лет?
— Мне надо уладить кое-что с Рейчел,— сказал он, чувствуя, что у него пересохло во рту.— Я бы предпочел не вдаваться в подробности. Куда именно они направляются?
— В Кайл-оф-Лохалш,— ответила Ребекка.— Рохан сказал, что они посетят Рошвен.
V
Они добрались ночным поездом из Лондона в Эдинбург и зашли перекусить в кафе на Принсес-стрит, окна которого смотрели на замок. Они уже взяли напрокат в одном из местных гаражей автомобиль и после ленча собирались отправиться на север в сторону Форт-Вилльямса, Инвернесса и Кайл-оф-Лохалша. Солнце сияло. Вокруг замка зеленели сады; возвышавшиеся над вулканической скалой каменные стены серели сквозь зыбкое марево.
— И все же я до сих пор не понимаю, каким образом наша встреча с Дэниэлом в Рошвене заставит его признаться в чем-то,— произнесла Рэйчел, когда официантка подала им кофе.
— Ему придется кое-что признать,— сухо произнес Рохан.— Он последует за нами в Рошвен не для того, чтобы держать рот на замке.
— Но почему мы не могли встретиться с ним в Лондоне?
— Он с большей легкостью пойдет на риск и выдаст себя в отдаленном месте. В Лондоне он проявил бы большую бдительность.
— Ты так думаешь? Я с удовольствием избежала бы возвращения в Рошвен.
— Послушай,— сказал Рохан,— кто отвечает за осуществление этого плана — ты или я? Раньше или позже Дэниэл нашел бы тебя; в этот момент мне лучше находиться рядом с тобой, верно? Поскольку, возможно, мне придется столкнуться лицом к лицу с потенциально опасным человеком и поступить с ним так, как потребует ситуация, я, пожалуй, имею право выбрать место действия. И я выбираю Рошвен.
— Да,— согласилась Рэйчел.— Хорошо. Он тотчас смягчился.
— Послушай, Рэй, извини меня, я не хотел волновать тебя, я понимаю, как натянуты твои нервы...
— Нет,— сказал она,— все в порядке. Правда, Рохан. Они выпили кофе.
— Рохан,— произнесла Рэйчел.
— Да?
— Ты не собираешься убивать его?
— Нет — без крайней необходимости,— ответил Рохан,— но если он попытается причинить тебе вред, я без колебаний переломаю ему все кости.
— Вот для чего ты купил пистолет?
— Я должен как-то защитить себя, верно? Он тоже может быть вооружен.
— Да,— согласилась Рэйчел.— Думаю, да.
Рука Рохана потянулась к руке Рэйчел и сжала ее.
— Ты не влюблена в него, как прежде?
— Нет, конечно. С этим покончено пять лет тому назад.
Не выпуская ее руки из своей, Рохан через некоторое время произнес:
— Сколько еще мы должны обманывать самих себя, притворяясь, что мы — всего лишь добрые друзья?
Она подняла голову. Солнце осветило ее лицо через стекло, и Рохан увидел на нем удивленное выражение, прежде чем Рэйчел отодвинулась от света в тень.
— Я не уверена,— произнесла она,— что понимаю тебя.
— Да? — сказал он.— Все очень просто. Теперь, когда я точно знаю, что ты освободилась от чувства к Дэниэлу, я хотел бы знать, не согласишься ли ты выйти за меня замуж.
Она долго молчала, глядя ему в глаза. Потом отвела взгляд в сторону. Ее лицо было «серьезным, неподвижным, оно не выдавало мыслей Рэйчел, но Рохаш интуитивно понял, что его ждет отказ.
— Ты собираешься всю жизнь оставаться незамужней? — услышал он свой торопливый голос.— Мы так хорошо знаем друг друга, Рэйчел,— можем расслабиться вдвоем, нам легко, когда мы вместе, мы прекрасно подходим друг другу. К чему тратить время на бесконечные попытки найти кого-то еще? Я сделал бы тебе предложение раньше, если бы не думал, что ты по-прежнему неравнодушна к Дэниэлу. Я даю но знаю, что ты — именно та женщина, на которой я хотел бы жениться.
— Нет,— сказала она.— Ты хотел бы жениться на женщине моего типа, а не на мне. Это не одно и то же.
— Ты не понимаешь....
— Ты не любишь меня, Рохан! Возможно, питаешь ко мне какие-то чувства, но это не то, что должно связывать людей в браке.
— Ты — максималистка,— сказал он.— Ты ждешь совершенно нереальную любовь, которая не существует в действительности. Как ты не понимаешь, Рэйчел,— ты будешь ждать вечно. Вся твоя жизнь пройдет в ожидании любви, которая встречается лишь в сентиментальных романах!
— Лучше я буду ждать вечно,— отчетливо выговаривая слова, сказала она,— чем выйду замуж за человека, которого не люблю в полном смысле этого слова. Рохан, не подумай, что ты мне безразличен — ты мне дорог, очень дорог, тебе это известно,— но ты должен понять, что у нас ничего не получилось бы, наш брак потерпел бы фиаско... извини.
Она нервно взялась за свою сумочку, едва не опрокинув чашку с кофе.
— Идем? Люди ждут, когда освободится столик.
Он поднялся молча, поддал ей пальто и подошел к кассиру, чтобы оплатить счет.
— Извини, Рохан,— повторила она, когда они оказались на улице.— Пожалуйста, извини меня.
— Мне не за что извинять тебя,— улыбнулся он.— Если ты сомневаешься в успехе этой затеи, нам лучше не жениться. Но если ты передумаешь, мое предложение остается в силе.
Они зашагали по Принсес-стрит, потом свернули на улицу, где оставили машину. Рэйчел находилась в смятении, она едва соображала, куда идет. Предложение Рохана свалилось на Рэйчел, как снег на голову; смятение, царившее в ее голове из-за Дэниэла, теперь превратилось в полный хаос мыслей; Рэйчел растерялась окончательно. Она ответила Рохану, руководствуясь чувствами, но потом рассудок подверг сомнению правильность эмоционального решения. Все доводы Рохана в пользу этого брака звучали убедительно; вероятность того, что их совместная жизнь сложится не менее благополучно, чем у многих пар, казалась весьма большой; он проявлял заботу о ней, находясь рядом с Рэйчел в тот момент, когда она особенно нуждалась в нем; при необходимости она всегда обращалась за помощью в первую очередь именно к нему; ей почти исполнилось двадцать восемь лет, и брак с тридцатилетним Роханом, преуспевающим в бизнесе, популярным среди друзей, по-своему красивым, был для Рэйчел далеко не худшим вариантом, на который она могла рассчитывать.
Тогда почему она отклонила его предложение с такой поспешностью, почему сделала его почти автоматически, без долгих размышлений? Ответ пришел сам собой, он мелькнул в ее голове прежде, чем она успела подавить его; Рэйчел поняла, почему она отвергла Рохана. Он не выдерживал никакого сравнения с Дэниэлом.
VI
Какое-то время Дэниэл и Ребекка в деталях обсуждали рошвенекие события. Тема, так долго не затрагиваемая ими, захватила брата и сестру, они принялись восстанавливать в памяти мельчайшие подробности эпизодов, предшествовавших убийствам. Потом Дэниэл, почувствовав себя обессилевшим, принял ванну и проспал два часа, после чего побрился и оделся во все новое. Уже настал вечер; по шуму, доносившемуся из кухни, он догадался, что Ребекка готовит ему еду. Подняв телефонную трубку, он позвонил в Лондонский аэропорт.
— Когда вылетает самолет до Инвернесса? Меня интересует ближайший рейс.
— Одну минуту, сэр.
Его переключили на другой аппарат. После щелчка в трубке зазвучал новый голос, и Дэниэл повторил свой вопрос.
— В десять вечера, сэр.
— Есть свободные места?
— Сколько вам надо?
— Одно.
— Подождите, сэр.
Снова щелчок, гудение зуммера, несколько секунд тишины. Затем:
— Да, есть возврат, место свободно. Вы...
— Да,— сказал Дэниэл — Я беру. Моя фамилия Кэри. Когда я должен прибыть в аэропорт и где смогу получить билет?
Из кухни вернулась Ребекка, но он едва заметил ее.
— Спасибо,— сказал Дэниэл и положил трубку.
— Дэнни...
— Извини,— произнес он.— Мне надо уехать. На пару дней, не более. Объясню все, когда вернусь.
— Ты не хочешь взять меня с собой?
Она боролась с разочарованием, охватившим ее при мысле о столь скорой разлуке в братом.
— Я не могу тебе помочь?
— Нет,— сказал он.— Это дело следует уладить между Квистом, Рэйчел и мной. Ты останешься здесь. Все будет в порядке — я отлично знаю, что делаю...
VII
Рэйчел и Рохан не знали, что, когда они проводили ночь в Кайл-оф-Лохалше, Дэниэл спал в Инвернессе. Они прибыли в Кайл уже затемно и нашли свободные комнаты в одной из маленьких гостиниц на набережной. После позднего ужина они легли в постели и проспали до девяти утра. Погода была неожиданно хорошей, как и днем раньше в Эдинбурге. Проснувшись, Рэйчел увидела сверкающую в солнечных лучах гавань с рядами пришвартованных к пристани лодок. Вдали высились горы Ская, чайки с криками кружили над каменными городскими домами. Одевшись, Рэйчел остановилась у окна, чтобы полюбоваться пейзажем, и тут в дверь постучал Рохан; они спустились вниз, чтобы позавтракать.
— Как ты спала? — спросил Рохан, поглощая тост с мармеладом.
— На удивление хорошо. Наверно, сильно устала с дороги.
— Да, я тоже. Они помолчали.
— Я спрошу хозяина гостиницы, где можно взять лодку,— нарушил тишину Рохан.— Думаю, с этим проблемы не будет.
— Да, наверно,— согласилась Рэйчел, почувствовав, что в ее душе кристаллизовалась крупица страха.
Она боялась возвращения в Рошвен. С нее было довольно и того, что она снова оказалась в Кайл-оф-Лохалше, напомнившем ей об их с Десимой хождении по магазинам и эпизоде в рубке лодки; перспектива снова увидеть Рошвен казалась невыносимой. Решив выбросить из головы все мысли, связанные со старым домом, она налила себе еще одну чашку чая и взяла второй тост, но охватившее Рэйчел волнение усилилось настолько, что в горло ей ничего не лезло и она не смогла доесть завтрак.
— Готова? — спросил наконец Рохан.— Тогда идем.
Они Потратили час на поиски подходящей лодки. Загрузив маленький камбуз разнообразной провизией, они отчалили от пристани и направились в море. Через двадцать минут они потеряли городок из виду. Ощущение оторванности от цивилизации столь сильно пронзило Рэйчел, что она не знала, как справиться с ним. Она покинула палубу и уединилась в камбузе, надеясь, что страх отпустит ее, если она перестанет видеть нарастающую скудность пейзажа с пугающим безлюдьем пустынных берегов, однако паника в душе Рэйчел усиливалась, и в конце концов она выпила для успокоения нервов двойную порцию виски. После этого она почувствовала себя лучше. Отхлебнув еще спиртного для уверенности, она поднялась наверх, прошла к Рохану в рубку.
— Как мы идем?
— Отлично. Прекрасный день, правда? Никогда не видел здесь такого спокойного моря.
Лодка быстро рассекала темно-синюю воду, пейзаж, оживленный редким здесь солнечным светом, казалось, потерял свою захватывающую дух дикость, хотя по-прежнему поражал первозданным великолепием. Рэйчел обнаружила, что способна теперь смотреть на него без страха и паники; когда, наконец, она увидела знакомый мыс, расположенный возле Рошвена, Рэйчел ощутила, как ее нервы снова натягиваются.
— Правда, странно? — сказал Рохан, и она почувствовала, что ему гоже не по себе.— Словно ничего не случилось. Трудно представить, что Чарльз и Десима не ждут нас, миссис Вилли не печет хлеб на кухне, а Джордж не дремлет в холле перед камином...
Они обогнули мыс. Столкнувшись с прибрежным течением, лодка подняла веер брызг и направилась вглубь залива, перпендикулярно берегу. Перед ними вырос Рошвен. Солнце освещало серые стены, заставляя горы и болота дрожать в жарком мареве.
— Я никогда не видел здешнюю природу такой красивой,— сказал Рохан.— Возможно, теперь я наконец пойму, почему Десима так любила Рошвен.
На них смотрели безжизненные пустые окна. Подплыв ближе, они увидели заросший сад и почти развалившийся коттедж егеря. Они добрались до причала. Рохан развернул лодку и спрыгнул на насти чтобы закрепить носовой фалинь на кнехте.
— Доски причала не очень-то надежны,— предупредил он Рэйчел.— Будь осторожна.
— Спасибо.
Она выбралась на берег и замерла. Морской ветерок обдувал ее щеки, над головой Рэйчел закричала чайка. Природа казалась застывшей.
— Я поднимусь к дому,— сказал Рохан.— Ты можешь остаться на берегу, если не хочешь идти туда, но мне любопытно посмотреть, как там все сейчас выглядит.
Она обрадовалась тому, что он дал ей возможность отказаться.
— Я останусь здесь,— сказала Рэйчел.— Мне не очень хочется идти туда.
— Хорошо. Я не задержусь.
Рэйчел проводила взглядом Рохана, быстро зашагавшего по тропинке к дому. Дойдя до входной двери, он обнаружил, что она заперта. Рэйчел увидела, что он обогнул дом и исчез за ним.
Она подождала некоторое время, греясь под солнцем, затем в ней начало пробуждаться любопытство, и она пожалела о том, что не пошла с Роханом. Испытав заранее страх перед возвращением в Рошвен, она ощутила, что реальность оказалась вовсе не столь пугающей, как она предполагала; поняв это с облегчением, Рэйчел захотела войти в дом и постараться стереть из памяти худшие воспоминания, увидев место страшных событий при новых обстоятельствах. За пять минут Рэйчел добралась до дома. Она поняла, что Рохан проник в дом через окно кухни, разбитое, вероятно, до их прибытия в Рошвен. В слаксах ей не составило труда последовать его примеру, и вскоре она уже бродила по просторным пустым комнатам и холлу.
— Рохан? — неуверенно произнесла она, подойдя к лестнице, но ответа не последовало.
Она поднялась по ступеням вверх и, остановившись, прислушалась. В доме было очень тихо. Солнечные лучи проникали внутрь сквозь высокие окна холла, но все равно в безлюдном доме царила мрачная, зловещая атмосфера; Рэйчел ощущала запах сырости и гниения. Пройдя по коридору, она остановилась возле двери, ведущей в комнату Десимы; внезапно мужество покинуло Рэйчел, его не хватило на то, чтобы повернуть ручку и войти в спальню. Рэйчел возвратилась к лестнице, и ей вдруг показалось, что она как бы заново повторяет свои действия в ночь убийств, что она только что задержалась у двери подруги, чтобы спросить, все ли с ней в порядке. Достигнув площадки, где сходились два пролета лестницы, она обвела взглядом находившийся ниже холл.
Она мысленно увидела длинный банкетный стол, погашенные красные свечи, остатки обеда на белой скатерти, серебряные блюда, поникшие цветы. По краям холла еще горели лампы, в двух каминах алели угли. Перед одним из каминов спал сенбернар. Или он не спал там? Нет, это было раньше. Когда она вернулась в холл, чтобы найти Чарльза, Джордж дремал возле двери маленькой гостиной. Она удивилась тогда тому, что пес выбрал место на сквозняке, когда в обоих каминах еще тлели дрова.
Спускаясь по лестнице, Рэйчел вдруг задумалась, почему сенбернар лежал там. Присутствие Дэниэла в гостиной могло бы объяснить это обстоятельство — Джордж следовал повсюду за Дэниэлом, но ведь Дэниэл разговаривал с Десимой наверху, в ее комнате. Она замерла. Рэйчел принялась восстанавливать в памяти подробности того момента, когда она обнаружила Чарльза в библиотеке. Вдали закрыли дверь, Рэйчел услышала шаги человека, пересекающего холл, затем, едва Рэйчел успела спрятаться за шторой, в комнату вошел Дэниэл. Он шел через холл, от гостиной. Она никогда не смогла бы услышать, как закрывается дверь комнаты Десимы. Со-бака ждала его именно возле двери гостиной.
Значит, Дэниэл вовсе не был в комнате Десимы. Тогда кто находился у нее, когда Рэйчел проходила мимо двери? Ребекка? Но она слышала тихий мужской голос. Это был не Дэниэл. И не Чарльз, уже мертвый к этому моменту. Остается Рохан. Рохан был у Десимы перед ее смертью. Но Рохан был пьян в стельку. Рэйчел пришлось укладывать его на кровать.
Или он разыгрывал спектакль? Она еще подумала тогда, что они сумели опьянеть на удивление сильно. Что, если это был спектакль, подготовка декораций — к чему? К убийству Чарльза-Ребекку подставили. Рохана благодаря показаниям Рэйчел сочли слишком пьяным для совершения убийства. И Десиму тоже... Дэниэл относил Десиму наверх, в ее комнату. Он также мог засвидетельствовать, что она была слишком нетрезва для такого преступления. Но Дэниэл не остался в спальне Десимы, потому что, когда Рэйчел, ища Чарльза, спустилась в холл, Джордж уже лежал там возле двери, ведущей в гостиную, и ждал Дэниэла. Рэйчел знала, что Десима в это время была жива и невредима.
Дэниэл не убивал Десиму. Ребекка? Нет, голос человека, разговорившего с Десимой, принадлежал мужчине. А Чарльз уже был мертв.
Десиму убил Рохан. А до этого кто-то из них двоих убил Чарльза. Рохан — убийца, снова и снова повторяла про себя парализованная ужасом Рэйчел. Рохан — убийца. И вдруг окончательное осознание ситуации, в которую она попала, так потрясло Рэйчел, что она потеряла способность двигаться и дышать. Рохан был убийцей, и она находилась наедине с ним в Рошвене.