век. Это было в подавляющем своем большинстве мужское крестьянское население Белоруссии в возрасте от 15 до 60 лет, сотни ежедневно погибали от голода, болезней, побоев, расстрелов. Трупы погибших не убирались в течение долгого времени. Захваченных в плен оставляли без пищи и воды по 5–6 дней. При каждой выдаче пищи она доставалась только [пленным], находящимся близко от места раздачи. При каждой такой «выдаче» пищи имелось несколько десятков убитых. Охрана лагеря иногда «развлекалась» тем, что открывала пулеметную стрельбу на высоте одного метра от земли, заставляя этим «пленных» передвигаться по лагерю, в котором содержались 7 тыс. человек, число военнослужащих Красной Армии составляло лишь 15 %, все остальные – мирные украинские жители, обреченные на рабский труд и вымирание. Тот же режим голода и смерти – в десятках других лагерей, созданных для мирного гражданского населения, переведенного в разряд «пленных»[11].
По данным управления по делам военнопленных Верховного главнокомандования вермахта, по состоянию на 1 мая 1944 г. общее число истребленных советских военнопленных составляло 3 291 157 человек, из них умерли в лагерях – 1981 тыс. человек, расстреляны и убиты при попытке к бегству – 1 030 157 человек, погибли в «пути» – 280 тыс. человек. По другим данным фашистского командования, к середине 1944 г. были уничтожены около 3,3 млн советских военнопленных. В обзорном томе «Всероссийская книга памяти 1941–1945 гг.» высказано мнение (и с ним можно согласиться), что эта цифра соответствует реальному числу истребленных советских людей, потому что в число жертв, кроме военнопленных, включены подпольщики, угнанные на каторжные работы, лица из народного ополчения и др.[12]
Советские военнопленные, оказавшись в плену, не желая смириться перед врагом, совершали побеги. Они бежали не только из лагерей, но и на этапе формирования колонн военнопленных, которые пешим маршем шли на сборные пункты или в пересыльные лагеря. По далеко не полным данным, с 1941 г. по 1944 г. из фашистских лагерей совершили побег около 450 тыс. советских военнопленных. К сожалению, не все из них спаслись, но тысячи все же остались живы[13].
Многие из них, пройдя проверку, вливались в ряды Красной Армии и продолжали бить врага и освобождать оккупированные области. Другие вливались в ряды партизан и сражались там. Тысячи граждан СССР, попавшие во время войны в немецкий плен или насильно угнанные в Европу для принудительных работ, совершив побег из лагерей военнопленных или трудовых лагерей, вливались в движение Сопротивления. По неполным данным, в нем приняли участие до 40 тыс. советских граждан различных национальностей, большинство из которых были русские[14].
Вернувшиеся из плена были направлены: более 1 млн человек – для прохождения службы в части Красной Армии, 606 тыс. – для работы в промышленности в составе рабочих батальонов и 339 тыс. (в том числе некоторая часть гражданских лиц), как «скомпрометировавшие себя в плену», – в лагеря НКВД[15].
Восстановление законных прав бывших военнопленных и репатриантов затянулось на десятилетия. Только спустя 50 лет после Победы в войне с фашизмом наконец был подготовлен и опубликован Указ российского президента «О восстановлении законных прав бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период».
Нападение фашистской Германии на Советский Союз явилось актом заранее спланированной и тщательно подготовленной агрессии. Для оправдания этой агрессии Германия создала миф о «превентивности войны», который в 1990-е годы прошлого века нашел поддержку и активно «раскручивался» историками не только за рубежом, но и в России. Этот миф существует и в настоящее время, но это не проблема данного сборника.
В 1941 году, когда фашистские армии шли по нашей земле, в сводках Советского Информационного бюро и на страницах газет не сразу появились материалы о том, что творил враг с гражданским населением, с ранеными и военнопленными Красной Армии.
Вступая на территорию Советского Союза, армии Третьего рейха четко следовали программе истребления миллионов людей, которая была изложена в плане «Ост». «Перед нами, – утверждал А. Гитлер, – встает обязанность уменьшить чуждое население… Нужно разработать технику сокращения чуждого населения… Кто может оспаривать мое право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как насекомые». С точки зрения германского фашизма ставилась (а по ходу военных действий пыталась быть выполненной) задача: Германия должна быть хозяином, все остальные народы обязаны работать на нее и быть ее рабами. Согласно данным, опубликованным БПВ (Бюро политической войны)[16], присланным из Лондона, число иностранных рабочих, вывезенных в Германию (по их подсчетам на 30 июня 1944 г.), было представлено следующими цифрами[17]:
русских – 1 850 000, из них военнопленных – 400 000;
поляков – 1 615 000, из них военнопленных – 65 000;
из Балканских стран – 100 000.
Германия хотела командовать, а остальные народы должны были ее слушаться.
Об этом желании говорили и писали многие «разработчики» экономических и политических планов в Германии. 24 июня 1941 г. в газете «Франкфурте Цайтунг» господин Лей утверждал: «Борьба идет за нашу продовольственную свободу». Получалось, что фашисты двинулись в СССР за хлебом. Другой деятель, Зейсс-Инкварт, в конце июня 1941 г. заявил, что «Восточное пространство надо вернуть Европе. Это огромное пространство принадлежит нам. Эта территория нужна нам для усиления нашего стратегического положения»[18].
Гитлер в преддверии войны с Россией не скрывал, что «будущая война будет ужасная, кровавая и жестокая», что война «не будет делать разницу между военными людьми и мирным жителями». И при этом он, Гитлер, был убежден, что «одновременно с вооруженным выступлением мы [т. е. Германия. – Н. П.] деморализуем противника в войне нервов»[19]. Практически во всех выступлениях А. Гитлера явно или косвенно звучало: «Мы должны быть жестоки со спокойной совестью – время благородных чувств миновало»[20]. Такая была фашистская установка на «молниеносную войну», которую фюрер планировал закончить через 10–15 дней после ее начала. Но… легко было планировать и трудно, невыполнимо оказалось реализовать намеченное.
Гитлер считал: «Если мы хотим создать Великую Германскую империю, мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы – русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов. Нет никаких причин не сделать этого…» «Я, – обещал А. Гитлер, – освобождаю человека от унизительной химеры, называемой совестью. Мы вырастим молодежь, перед которой содрогнется мир, молодежь резкую, требовательную и жестокую. Я так хочу. Я хочу, чтобы она походила на молодых диких зверей»[21]. «Я так хочу», – как заклятие, повторял фюрер, забывая, что фашистская Германия – это не все человечество. Он, Адольф Гитлер, не знал или забыл в эти минуты слова одного из политиков, Ллойд Джорджа, о том, что «Россия – страна, в которую легко войти, но из которой трудно выйти»[22].
Трудности, с которыми столкнулась немецкая армия с первых же недель вторжения на территорию Советского Союза, заставили идеологов Гитлера задуматься о перспективах войны и Германии. В связи с этим в ноябре 1941 г. Й. Геббельс опубликовал статью в газете «Дас Рейх», где писал о тяжелом положении Германии в связи с войной. Он объяснял, что «нам больше некуда податься. Мы ничего не можем изменить или отложить». На вопрос народа, когда же конец войне, Геббельс заявил: «Вопрос о том, как закончится война, имеет гораздо большее значение, чем вопрос, когда закончится война»[23]. Это было в ноябре 1941 г.
На вопрос, как закончится война, ответ дал май 1945 года. А вот пожелание фюрера вырастить в ходе войны молодежь, похожую «на молодых диких зверей», осталось, к счастью, нереализованным. В комментариях английского журналиста А. Верта в связи со снятием блокады Ленинграда в феврале 1944 г. он приводит интересный факт: «Сражения под Ленинградом носили настолько ожесточенный характер, что в первые дни русские брали очень мало пленных. У немцев настолько нечиста совесть, что они боятся быть взятыми в плен. Один немецкий пленный, когда ему сказали, что его пошлют в Ленинград, умоляюще закричал: “Пошлите меня куда угодно, только не в Ленинград! Неужели нельзя послать меня в Сибирь?!”»[24]
По мнению А. Гитлера, необходимо было «прежде всего добиться уменьшения числа славянского населения… Нужно уничтожить 20 миллионов человек. Начиная с настоящего времени это будет одна из основных задач германской политики, задач, рассчитанных на длительный срок, – всеми средствами уменьшить плодовитость славян»[25].
Для реализации политики геноцида в странах, которые Гитлер планировал захватить, было заблаговременно продумано оккупационное «законодательство». Согласно ему, население захваченных стран, по существу, должно было превратиться в рабов. В официальной гитлеровской радиопропаганде откровенно заявлялось о том, что «на Украине будет поселено 25 миллионов колонистов-немцев и родственных им народов, которые могут не бояться тягостей, ибо для тяжелой и черной работы будут применены украинцы»