В свете огня, Тоши взглянул на горного гоблина и засмеялся. Бен-Бен выглядел смехотворно, приземистый и покрытый броней, словно броненосец с длинным, острым носом и твердым, каменным панцирем поверх спины и плеч. Он был не выше незуми, но его руки были непропорционально крупными и сильными, а его широкие ладони венчались длинными, острыми когтями. На шее у него висел небольшой кожаный барабан, а на ногах были надеты деревянные сабо на толстой подошве. По непонятной для Тоши причине, на голову Бен-Бена была натянута мокрая, склизкая штука с множеством рук или щупалец, которую гоблин нес с такой важностью и помпой, будто это был головной убор императора.
- Я тоже не понимаю, Хидецугу. Я пришел за информацией и, возможно, убежищем на пару дней. Я не знаю, что за кашу ты тут заварил с Годо и гоблинами, и мне это безразлично.
Оба близнеца сощурили глаза. – Не суй сюда свой нос, очимуша.
Тоши улыбнулся. – Вы говорите это так, словно это угроза. Если бы вы не были псами-падальщиками санзоку, я мог бы воспринять это серьезно.
Близнецы синхронно выхватили мечи, но замерли, услышав рычание Хидецугу. – Я тоже видел знамения, - сказал огр шаман. – И, как бы ни был груб Тоши, вы должны знать: Его успех, это успех Годо. То, что вы задумали с акки не сработает, если Тоши умрет здесь. Я видел это.
Ученик Кобо вышел на свет и грузно поставил деревянное ведро на каменный пол. Мутная белая жидкость выплеснулась через края, и лысый здоровяк тихо отошел, встав за Хидецугу.
- Кроме того, - сказал Хидецугу, - Тоши мой брат по клятве и также мой гость. Если вы причините ему вред, я буду вынужден принять ответные меры. – Он сунул всю свою руку в огонь, с жутким зловонием опалив волосы на своей плоти. Без малейшего признака дискомфорта, Хидецугу вытащил раскаленное тавро из печи и осмотрел его светящийся край. Он подул на него, как на изысканный деликатес, и тавро загорелось ярче.
- Нам были даны гарантии, - зашипели близнецы.
- Обещали, что боли не будет, - эхом отозвался Бен-Бен.
- Моя связь с Тоши древнее любых обещаний, данных Годо и Ичи. Не далее, чем неделю назад вы обратились за моей помощью. Я помог вам. Вы пришли за моим советом. Вот, что я вам говорю: следуйте своему плану. Но запомните этого человека и этот знак. – Он взмахнул железным тавром. – События будут пениться и пузыриться вокруг него и его символа хёдзан.
Без предупреждения, Хидецугу вдруг вонзил раскаленное тавро в грудь лысого ученика. Кобо закричал, чувствуя, как горит его кожа и шипит кровь, но не сдвинулся с места. Сжав кулаки и со слезами боли в глазах, ученик мужественно стоял под натиском огра. Хидецугу навалился на прут с тавром, и под подошвами ученика послышался треск крошащихся камней.
С тошнотворным звуком, Хидецугу выдернул прут из плоти своего ученика. Кобо зашатался, но устоял на ногах. Медленно, он выпрямился вновь в полный рост и сложил на груди руки, запястьями чуть ниже дымящейся раны. Он тяжело дышал, и его глаза были влажными, но лицо оставалось несгибаемой маской безразличия.
Хидецугу окунул дымящееся тавро в ведро, из которого с шипением поднялось небольшое облачко пара.
- Убирайтесь, - сказал огр близнецам разбойникам. Он повернулся к акки и кивнул в сторону выхода из пещеры. – Ты тоже. Вы просили моего благословения и совета. Я дал вам и то, и другое. Идите.
- Благодарим тебя, Хидецугу о-бакемоно. – К их чести, разбойники не показали свой страх, но Тоши чувствовал, что у них тряслись поджилки. Направляясь к выходу, они двигались уже безо всякой синхронности, отличавшей каждое их движение совсем недавно. Теперь они были просто двумя людьми, в спешке идущими в одном направлении.
Если Тоши правильно понял последнее выражение лица акки, Бен-Бен был, очевидно, более ошарашен, но при этом менее напуган. Возможно, не все гоблины жили в постоянном состоянии растерянности, но этот явно был из их числа. Он приподнял свою склизкую медузо-образную шляпу и неуверенным шагом направился к выходу, всеми силами стараясь избегать островков факельного света.
Оставшись наедине с Хидецугу и Кобо, Тоши раздраженно спросил, - Что, черт возьми, все это было? Я в их территориальных войнах участвовать не собираюсь. Они меня больше не увидят.
Хидецугу отбросил в сторону прут с тавром и подцепил ведро своим мизинцем. Он протянул свою громадную руку к Тоши и потряс дымящейся емкостью у очимуши под носом.
- Пей, - сказал он.
- Отвали. – Он с подозрением взглянул в молочно-белую жидкость. Чернеющие куски обожженной плоти плавали на ее поверхности. – Я не стану жрать рагу из твоего ученика.
Ведро не шелохнулось. – Пей, - повторил Хидецугу.
Огрийскому колдуну не нужно было угрожать. Все его естество, от позы до свирепого выражения лица, говорило многое о том, что ждало Тоши, если он откажется снова.
Тоши выругался, вдохнул, и принял ведро. Задержав дыхание, он поднес его к губам и сделал долгий, медленный глоток.
Его горло распиралось от глотков, один, второй, и затем Тоши бросил ведро и попятился назад.
- Фуу, - сказал он. Он плюнул в жаровню и вытер рот о рукав. – Чем ты его кормишь, Хидецугу, навозом яков? Он воняет больше, чем свиная ферма незуми.
Хидецугу, не обращая внимания на Тоши, обратился к своему ученику. – Зажги жаровню у южной стены. – Даже когда силуэт парня растворился в темноте, Тоши все еще видел дым от раны на его груди.
Хидецугу повернулся к нему. – Ты видел знаки, очимуша, знамения, - сказал он. – Пойдем, я покажу тебе, что видел я.
Тоши сплюнул еще один кусок Кобо и проследовал за огром. Судя по эхо, они приближались к одной из стен пещеры Хидецугу. Шаги о-бакемоно замерли, и Тоши обошел огра, чтобы стоять с ним бок о бок.
- Ты тут совсем размяк, Хидецугу, - сказал он. – Даже, если все действительно плохо, я бы никогда не подумал, что увижу тебя, общающимся с…
Тоши замолк, когда жаровня перед ними озарилась пламенем. Языки огня явили их взору на удивление элегантную мозаику на стене, составленную из крошечных кусочков отшлифованных камешков черного и красного цвета. Силуэт на мозаике был кошмарным сплетением зубов и челюстей, увенчанных тремя зловещими глазами, расположенными в форме треугольника. Фигура была окружена облаком из перепончатокрылых падальщиков.
Над силуэтом был нанесен канджи, описывающий его имя: Всепоглощающий Óни Хаоса. Тоши не был уверен, относился ли канджи к названию мозаики, или к имени самого чудовища.
Под мозаикой, прибитый гвоздями к стене пещеры, неподвижно лежал изможденный ками. Он был мокрым и тяжелым, словно глубоководная рыба, вытащенная из моря. Он даже по форме напоминал рыбу, с широким телом, сужающимся к низу, а затем вновь расширяющимся в широкий, плоский хвост. У него были выпуклые, похожие на дубины отростки, торчащие из-под бесформенной головы, а ряды треугольных зубов в его искривленном вертикальном рту уходили ему прямо в горло. Небольшие, острые чешуйки, по форме напоминавшие полумесяцы, вяло кружили вокруг него. Когда одна из чешуек касалась железных гвоздей, которыми ками был прибит к стене, она раскалывалась и падала на холодный каменный пол.
- Он пришел сюда в поисках тебя, - сказал Хидецугу. – Он выкрикивал твое имя, когда проявлялся. Мне пришлось быстро отложить его, но теперь, когда встреча завершена, и ты здесь, можешь мне все рассказать.
Тоши ошарашено уставился на пригвожденного духа. По его опыту, ками были либо живыми и подвижными, или мертвыми и искалеченными, но они никогда не были беспомощными узниками. Мысль о том, каких усилий, должно быть, стоило пригвоздить это громадное чудище к стене и оглушить его, не убивая, заставила Тоши содрогнуться.
- Твои проблемы – мои проблемы, брат по клятве, - сказал Хидецугу. От его раскатистого голоса позвоночник Тоши затрясся. – Поэтому, я должен знать все.
Он обхватил Тоши одной рукой вокруг талии и поднял его на уровень глаз, где его кошмарное дыхание сдувало волосы очимуши, подобно летнему порывистому ветру.
- Что ты натворил, Тоши, - прочавкал он, - чтобы навлечь на нас гнев мира духов?
Глава 4
Рациональная часть сознания Тоши говорила, что ему нечего было бояться. Хидецугу мог в любой момент раздавить его, но огр не сделал бы этого, не подставив себя под смертельный риск. Клятва, связывавшая их, была как благословением, так и проклятием – если они обернуться друг против друга, последствия будут непредсказуемыми и плачевными. Тоши пытался думать в стальной хватке Хидецугу, стараясь придумать отговорку, способную удовлетворить о-бакемоно. Мудрого огра можно было склонить к здравому смыслу, если он был достаточно уравновешен для того, чтобы к нему прислушаться.
Тоши никак не мог придумать убедительный аргумент, по большей части из-за того, что он был не в состоянии сконцентрироваться ни на чем, кроме жутких зубов Хидецугу, и мощной челюсти, вмещающей всех их. Жар, вонь, которую источал о-бакемоно перекрывали все его органы чувств. В итоге, не разум, но тело Тоши потребовало, чтобы он что-то ответил.
- Не могу, - прохрипел он, - дышать.
- Тогда шепчи. – Хидецугу аккуратно встряхнул его в воздухе, и Тоши почувствовал, как трещат его ребра.
- Не знаю, - выкрикнул Тоши. Он вздрогнул, тщетно пытаясь отодвинуть толстые пальцы со своей талии. Затем он сделал еще один глоток воздуха. – Соратами гнались за мной. – Он скорчился. – Увидел знаки. Пришел сюда.
Хидецугу повернул запястье так, что Тоши теперь был вытянут параллельно полу. – Ты не ограбил алтарь соратами? Может, убил лунного священника?
- Нет, - прохрипел Тоши. Он сощурился и с трудом вцедил немного воздуха в легкие. – Поставь меня… брат по клятве. Ты же знаешь, я… держусь подальше от ками и их шестерок. Я расскажу… все, что знаю. Я… пришел за помощью. Помнишь?
Хидецугу снова повернул Тоши, и пристально взглянул в глаза очимуши. Тоши чувствовал, как его губы разбухли, и, казалось, глаза и барабанные перепонки начали выпирать из черепа.