Роланд остановился в футе от меня, словно почувствовав мою тревогу:
– Самира, пожалуйста…
Он тяжело вздохнул, и – хотя верилось с трудом – кажется, в свете фонарей его глаза заблестели от слез.
– Я… я знал, что этот день придет, и знал, что должен рассказать тебе обо всем, но не знал как.
Я слегка ослабила хватку на своем наборе для самообороны. Но все еще не понимала, что говорить.
Он снова вздохнул и посмотрел в небо, а потом ореховые глаза вперились в меня.
– Это правда? – спросила я, оглядывая его с ног до головы.
– Нет, неправда.
– И откуда я знаю, что ты не врешь? – спросила я, снова крепко сжимая баллончик и нож.
Я чувствовала текстильную липучку, отделяющую нож от перцового баллончика. Одно движение – и нож окажется у меня в руке.
– Ниоткуда, – ответил он. – Все, что ты можешь сделать, – это поверить мне на слово, хотя понимаю: с учетом всех слухов кажется, что мое слово гроша ломаного не стоит. Но я хочу, чтобы ты знала: я не причинял вреда Мелани. Я любил ее и никогда бы не сделал с ней ничего подобного.
Я опять смягчилась. Черт бы побрал мое доверчивое сердце!
– Послушай, – вздохнул Роланд, потирая лоб. – Ты мне в самом деле нравишься, Самира, и я не чувствовал такого к женщине, наверное… Да, наверное, со времен Мелани.
Я сжала губы и заметила, что его глаза светятся искренностью. Проклятье! Не может быть, чтобы он ее убил. Абсолютно точно – он любил свою жену. Это отчетливо читалось на фото в статьях об их паре. И так же отчетливо слышалось сейчас в его словах о ней. Или он чертовски хорошо лжет.
– Поклянись, – прошептала я.
– Клянусь, – заверил он.
Я чуть разжала пальцы, державшие набор для самообороны.
– Извини, просто… – Я вздохнула. – Прости, Роланд, увидев эти статьи о тебе, я немного испугалась. Не стоило судить, не выслушав твою версию истории.
– Не извиняйся. Пытаться защитить себя после того, как узнаёшь нечто подобное, – в человеческой природе, – улыбнулся он.
– Но просто… почему о тебе говорят такое?
– Я каждый день задаю себе этот вопрос. – Роланд переступил с ноги на ногу и пробормотал: – Тебя я встретил в день ее рождения.
Я широко открыла глаза:
– О, так вот почему это был тяжелый день?
– Все время думал о ней. – Он пожал плечами. – Но ты здорово отвлекла меня порезанным пальцем, да и всем остальным.
Он улыбнулся, и я не смогла удержаться от смешка. Потом его лицо снова стало серьезным, и он спросил:
– Может, мы сходим куда-нибудь? В общественное место, если хочешь. Не обязательно оставаться наедине. Думаю, что нам действительно нужно поговорить, чтобы у тебя не сложилось превратное представление обо мне. Если решишь, что больше никогда не хочешь меня видеть, я пойму. Просто не хочу, чтобы еще один человек в мире думал, что я мерзавец, готовый убить.
Я тяжело сглотнула и глянула через плечо – на силуэты Бена и Шелии. Они танцевали рука об руку. Такое бывало, когда они вместе выпивали. Когда-то мама Бена записала его на курсы сальсы, чтобы он смог танцевать на ее свадьбе. Он так и не забыл эти движения.
Я снова перевела взгляд на Роланда – он смотрел с надеждой, но при этом выглядел совершенно измученным. Наверное, устал отстаивать свою невиновность, а тут еще я подлила масла в огонь, который ему никак не удавалось потушить.
– Конечно, – сказала я, наконец выпустив из рук свой комплект для самозащиты и закрыв дверцу машины. – Но лучше не идти в многолюдные места: все будут таращиться и не дадут нормально пообщаться. Я бы предпочла поговорить наедине.
13
Для разговора наедине были причины. Во-первых, мне не хотелось говорить об убийстве на публике, когда смотрело столько глаз и слушало столько ушей. Во-вторых, мне нужно было переварить то, что происходит, и понять, как, собственно, я отношусь ко всей ситуации. Не знаю почему, но я не могла заставить себя поверить ни в одну из сплетен о Роланде.
Он отвез меня к себе, но мы не стали подниматься в кондоминиум. Вместо этого расположились у бассейна. Вокруг было безлюдно. Фонари подсвечивали рябь на голубой поверхности воды, отблески света падали на нас. Он сел в один из шезлонгов, а я устроилась напротив, держа на коленях сумку, в которой лежало мое «оружие». Я считала, что он невиновен, но в последнее время не очень доверяла собственным суждениям.
– Извини, что подкрался незаметно, – сказал он.
Я улыбнулась:
– Ну, зато тебе удалось целиком завладеть моим вниманием.
– Да. – Его взгляд переместился на столик. – Итак, спрашивай.
– О твоей жене?
– О чем хочешь.
Я всмотрелась в его серьезное лицо, потом отвела взгляд в сторону, на бассейн.
– Ладно… э-э-э… Что случилось на самом деле?
– Она съехала с обрыва.
– Почему?
– Не знаю, – вздохнул он. – Я каждый день спрашиваю себя об этом: почему она так поступила? Я не предполагал, что у Мелани есть склонность к суициду.
– Я где-то прочитала, что, когда это произошло, ты был в каком-то гольф-центре…
– Да.
– Сколько времени прошло, прежде чем ты узнал?..
– Довольно много. В то утро я играл в гольф, еще не зная о ее смерти, и позвонили мне только через двадцать два часа, когда тело опознали.
– Ох, Роланд, сочувствую!
Он пожал плечами.
– А как у тебя дела с наркотиками? – спросила я.
– Не употреблял и не собираюсь. Мой отец плотно сидел на наркотиках. Я ни к чему подобному не притрагиваюсь.
– Тогда почему в токсикологическом заключении упомянут героин?
– Честно, я не знаю ответа. Ни разу не видел, чтобы Мелани употребляла наркотики. Пила ли она? Безусловно. Но наркотики – никогда.
– А ты не думаешь… – Я сделала паузу, глядя в сторону бассейна. – Не думаешь, что она была с кем-то еще?
Его лицо дрогнуло, он отвел взгляд, затем произнес:
– Не имею представления.
Какое-то время мы сидели молча, слушая плеск воды в бассейне.
– Мой брат занимается пиаром. Он советует мне держаться от тебя подальше.
– И имеет на это полное право, ведь он не знает меня настоящего.
– Не хочу даже думать, что слухи правдивы.
– Тогда и не думай.
– Но как не думать? Я хочу сказать… Ты мне действительно нравишься, Роланд. Но как я могу быть уверена, что ты не виновен?
Несколько секунд Роланд просто смотрел мне в глаза, потом встал и обошел вокруг столика. Он легонько потянул меня за руку, заставив встать тоже. Одной рукой он приобнял меня за талию, другой приподнял подбородок, и теплые ореховые глаза встретились с моими.
– Если рядом со мной ты не чувствуешь себя в безопасности, я это понимаю, Самира, – сказал он. – Но знай: ты мне тоже очень нравишься, и мне приятно проводить с тобой время. Я хотел бы большего. Хотя и осознаю, что тебе не нужно лишнее внимание или стресс, связанные со всей этой историей. Но клянусь, что я не виновен. Я не убивал жену. Я на такое зло не способен.
Я вздохнула, не находя, что сказать.
– После смерти Мелани я живу один, – продолжил Роланд. – Не потому, что хочу, а потому, что с тех пор ни одной женщине не хватило смелости завязать со мной отношения. Я знаю, что не виноват, но это не имеет значения, пока весь мир думает иначе.
В его взгляде появилась печаль, глаза заблестели, и мне стало по-настоящему жаль Роланда. Захотелось обнять его, утешить. Было больно осознавать, что большая часть окружающих ненавидит его, основываясь на предположениях и слухах.
– Но у нас с тобой отношения завязались, – улыбнулся он. – Несколько недель ты была рядом, не подозревая обо всем этом, и… Я не знаю. Наверное, я держался за это ощущение. Ощущение, что я наконец кому-то нужен.
Я посмотрела на его губы.
– Ужасно, что тебе пришлось такое пережить.
– Мм…
– Не хочу даже думать, что слухи правдивы, – опять прошептала я.
Роланд снова приподнял мой подбородок и прильнул к моим губам. Его губы были мягкими, поцелуй стал глубже, и я с наслаждением растворилась в нем.
– Тогда и не думай.
14
Возможно, глупо было вести себя так, как я вела после неожиданной встречи с Роландом, но я ничего не могла с собой поделать. Я выбросила из головы слухи о нем. Игнорировала все статьи, где над ним глумились. Я не верила ни в какие обвинения, потому что мне нравилось быть с Роландом. Я наслаждалась временем, проведенным с ним. Он относился ко мне по-особенному, и я чувствовала, что могу обсудить с ним гораздо больше, чем с любым из прежних парней.
Мы смеялись над одними и теми же шутками, любили одни и те же телепередачи и фильмы. Секс был просто зашкаливающе горячим, в отношениях бурлила энергия и страсть. Мы могли болтать часами без устали и скуки. Без сомнений, Роланд подходил мне идеально. Но почему, чтоб вас всех, на моем идеальном мужчине должно висеть подозрение в убийстве?!
Жизнь никогда не была особенно ласкова ко мне, но какие карты выпали, такие выпали – я распоряжусь ими правильно. А значит, если хочу быть с Роландом, нужно не высовываться. Нельзя слишком часто появляться вместе на публике. Если мы хотим, чтобы наши отношения развивались, а связь была прочной, не стоит болтать друг о друге направо и налево. Нельзя попадаться вдвоем в объективы папарацци, и уж точно нельзя, чтобы о возобновлении нашего романа узнал Келл.
Роланд принадлежал мне, а я – ему. Находясь рядом с ним, я не чувствовала опасности или угрозы. Я чувствовала только его доброту и привязанность и, черт возьми, была счастлива!
– Ты все еще ищешь работу? – однажды спросил Роланд, когда я сидела на его кровати, копаясь в телефоне.
Я как раз зашла на сайт с вакансиями, однако ни одна из них не казалась многообещающей.
– Да. Соседка практически выгнала меня, чтобы съехаться со своим парнем, так что мне нужна работа и жилье, причем как можно скорее.
Роланд поставил бокал с вином на тумбочку рядом со мной и сел на край двуспальной кровати. Когда я прокручивала страницу, прижавшись спиной к мягкому изголовью, я чувствовала, что он смотрит на меня, поэтому подняла глаза, скрывая улыбку: