Слово прурит было Маркусу знакомо, но он спросил еще, что же имеется в виду под идиопатическим, на что врач, несколько, смутившись, как показалось Маркусу, ответил: это значит, что этиология этого заболевания неизвестна. Если ему так будет приятней, он может назвать это «pruritus sine material», это другое медицинское наименование, которое имеет в виду то же самое, некий зуд без видимой материальной причины. И насколько это распространенное явление, спросил Маркус. Гораздо более частое, чем можно подумать, ответил врач.
Маркус ничуть не удивился, что увлажняющий крем, который он наносил регулярно, не принес никаких результатов, но, тем не менее, он решительно отказался применять прописанную ему мазь, так как он прочитал много негативного о побочных действиях кортизона.
Против зуда в области волосистой части головы, возникшем через некоторое время, медицинский шампунь, который ему порекомендовали в аптеке, ни в коей мере не помог. Он был вынужден отныне постоянно носить на своей курчавой голове шапку, которую он время от времени снимал и снова надевал, чтобы подобным образом основательно потирать ее краями кожу темени и затылка. У него возникало огромное желание до крови расцарапать свой череп, но он тут же понимал, что это ему не поможет, ему казалось, будто этот зуд затаился в самих корнях волос.
Что-то угнетало его голову, и он никак не мог понять, что это. Но он хотел найти причину, и прежде всего он хотел бы от этого как-то отделаться, и отсюда начался его долгий путь через кабинеты натуропатов, гомеопатические лечебницы, акупунктуру, массаж активных точек подошв ног, краниосакральную терапию, он заказывал в аптеках медикаменты, которые большей частью можно было приобрести только через весьма сомнительных посредников и распространителей, и которые ему выдавали, наморщив лоб и скептически покачивая головой. Как-то он даже нашел какого-то цыгана, который считался чудотворцем и который спросил его, даже еще не глянув на Маркуса, едва только тот вошел в его вагончик, не пришел ли он из-за проблемы с головой: «Чунниш вегем гринд»? «Да», — с удивлением ответил Маркус, и только тогда цыган, звали которого Джанго, повернулся к нему, оглядел его с головы до ног, засмеялся и сказал, что ему необходимо вон из этой страны, «вон от страны!» На вопрос, а куда, Джанго ответил: «до море», снова отвернулся от него и на этом консультация была закончена.
Когда Маркус во время своего очередного отпуска отправился на Адриатику, он действительно отметил некоторое облегчение, которое, однако, улетучилось, как только он вернулся домой. Но он любил свой дом, ему нравилась его работа, и он не собирался из-за какого-то нелепого зуда навсегда покидать свою родину.
Когда проблема заходит так далеко, приходится рано или поздно, скрепя сердце, обращаться к психоаналитику. Маркус сделал и это по совету своей подруги, вместе с которой он жил тогда. Его постоянное почесывание и ерзание, и связанное с этим растущее беспокойство стало сбивать ее с толку и требовало от нее некоторой осторожности с ласками, что ей вряд ли было приятно. Бывало так, что когда она гладила его волосы, он начинал стонать, хватал ее руку и изо всех сил прижимал ее к своей голове, водя ею туда и сюда, что не имело ничего общего с эротическими переживаниями, он только хотел устранить перманентный зуд. К тому же она стала замечать, к своему ужасу, что она тоже начинает чесаться.
Когда Маркус после некоторых размышлений пришел к заключению, что ему не следует позволять себе долгосрочную связь, это не стало для его подруги большой неожиданностью, и они решили расстаться по обоюдному согласию. Но они переживали этот разрыв тяжелее, чем им поначалу показалось, и надежда Маркуса на то, что разрыв их отношений разрешит его проблему с зудом, вовсе не оправдалась.
И вот сидит он здесь, 35-летний, как принято говорить нынче, «сингл», берет в руки ножницы и вырезает очередное многозначительное интервью из газеты. Затем он идет к книжной стенке, нижняя полка которой заполнена учебными материалами, папками и прочими нужными залежами, достает оттуда подшивку с надписью «Пр. 4» и несет ее на стол.
Под обозначением «Пр.» он собирал все, что касалось прурита, в «Пр. 1» его собственная история со всеми попытками излечения, тщательно запротоколированными, в «Пр. 2» все о синдроме прурита, в «Пр. 3» видеозаписи и в «Пр. 4» фотоматериалы.
Ясно, что Маркус обратил внимание на то, что не одинок с этим своим зудом, и он начал наблюдать за своими согражданами на предмет скрытного почесывания. Во время одного из производственных заседаний ему удалось многое обнаружить; пока один говорил, а прочие слушали, где-то чья-то рука скользила себе под пуловер и начинала разминать область почек, или кто-то своими большим и указательным пальцами сжимал и разжимал кончик своего носа, кто, — то средним и указательным задумчиво потирал мочку уха, тогда как большой палец упирался в подбородок.
И то, что он мог наблюдать в узком кругу, касалось также и более широкой аудитории. Во время телевизионных вестей он уделил особое внимание переговорам, и хотя каждый раз передавали только короткий сюжет, но, когда две делегации сидели друг напротив друга, можно было удостовериться, что один из участников то хватается ладонью за затылок, то проводит ею вдоль линии своего воротничка. Стоило еще посмотреть и на заседание парламента. Кто-то опирался подбородком на руку, оставляя при этом все пальцы свободными, при этом его мизинец потихоньку подбирался к уголкам глаз или слезному мешочку. При упоре подбородком на обе руки возникал ряд вариаций, например, оба больших пальца обрабатывают нижнюю челюсть, или один из указательных ковыряет в носу, а то и оба вместе. Как только все это выяснилось, Маркус стал записывать параллельно все текущие известия на видео и тщательно выделять любое почесывание виска, переносицы или адамова яблока. Эти отрезки он соединял в более длинные пассажи, на которых можно было видеть людей, которые то и дело чешутся, сами этого как будто вовсе не замечая.
Жемчужину этих записей он назвал президентской сюитой, на ней можно было увидеть фрау бундесканцлер, как она ставит свой портфель на стол и при этом тут же хватается за голову, если кому-то может показаться, что она поправляет прическу, то Маркус безошибочно угадывал здесь мгновенное удовлетворение внезапно вспыхнувшего зуда. Нашлось здесь место и английской королеве, когда она во время скачек высморкалась, а затем еще быстро и ловко потерла свой нос указательным пальцем. Даже Папу Римского он застал за подобным занятием, когда тот своими сложенными для молитвы ладонями бегло помассировал свой задумчиво склоненный лоб. Обычная позиция во время пресс-конференций, где политики высокого ранга в ожидании вопросов стоят, скрестив руки под подбородком, не могла ввести его в заблуждение. Премьер-министр Израиля и французский президент, прежде чем дать ответ, успевали еще бегло почесать свою верхнюю губу или одну из скул, а политические просчеты, например, американского президента перед конгрессом часто выдает движение, когда три пальца, которыми он, озадаченный, поддерживает свою склоненную вперед голову, начинают вяло скрести кожу темени, что для Маркуса является явным признаком pruritius sine materia. Что касается наличия самой materia, то это как раз результаты голосования.
Он все более и более приходил к пониманию того, что беспричинный зуд является скрытой болезнью нашего века, и чем бы она ни была вызвана, она безусловно заразна и может привести к эпидемии. Напрасно искал он в специальной литературе указания на возможный вирус зуда, в существовании которого был убежден. Этот вирус, по его убеждению, воздействовал подобно укусам насекомых изнутри, что приводило к накоплению гистамина на поверхности кожи. Упоминание зеркальных нейронов в качестве причины заразного действия почесывания, то есть подражательного поведения по аналогии с позевыванием, казалось ему не полным. Он верил в заразную болезнь, которую он называл зудной чумой, и сам себя считал ее опасным разносчиком. Его коллеги на заседаниях непременно должны были начать чесаться, потому что он был распространителем этого вируса чесотки.
Он стал осторожен в прикосновениях, предпочитал приподнимать руку в приветствии, нежели протягивать ее для рукопожатия, избегал дружеских поцелуев с женщинами, перестал даже целовать в щечку свою маму, что прежде было обычным знаком при встрече и прощании.
Так он постепенно становился чудаком.
И что теперь?
И теперь он достает папку с фотографиями, кладет ее на стол и раскрывает ее. Сверху глядит на него лыжник, прыгун с трамплина, который после длительной полосы неуспеха снова начал побеждать и теперь с радостной улыбкой хватается за затылок, вот движение, действительный мотив которого заметил только Маркус. Мотоциклисты в шлемах, чьи головы чаще всего находятся на ветру, отнесены также почти поголовно к заразившимся. Они обычно, сняв шлем, ладонью слегка отбрасывают назад волосы, что для прочих могло бы показаться естественным движением, дабы привести в порядок свою шевелюру, но Маркуса это не ввело в заблуждение, ведь освобождение от шлема является ничем иным, как стремлением как можно более незаметно подавить нестерпимый зуд.
Теперь Маркус надписывает свои новые находки, укладывает в папку газетную статью и забывает при этом, что на обратной стороне этой страницы находится статья о характеристиках нагрева и об управлении температурными данными, он сам ранее решил ее сохранить, так как обозначил на ней дату встречи, которая должна состояться на следующей неделе.
После опроса в интернете он организовал вместе с другими группу страдающих пруритом, реакция оказалась неожиданной, отозвалось более десятка человек, и теперь они собирались раз в месяц, чтобы обменяться опытом своих страданий и сопровождающих их обстоятельств и поговорить о новых исследованиях в этой области и о методах лечения. Эту группу объединила общая страсть, и когда кто-то из них рассказывает о новой терапии или результатах опытов, остальные сидят и чешутся, чешутся в разных местах, где только возможно возникновение зуда, в области носа, век, мочек ушей, тыльной стороны ладони, лодыжек, пупа, ягодиц и гениталий, и откровения рассказчика сопровождаются тихими блаженными стонами, ибо это относится к регламенту собрания, все проголосовали за то, что при подавлении собственного зуда не следует соблюдать сдержанность, принятую в обычной обстановке. Также на этих собраниях часто царит смех, когда участники рассказывают, к каким уловкам они прибегают, чтобы находить разные способы почесаться незаметно. Один из них снова сменил свои контактные линзы на очки, чтобы время от времени снимая и надевая их, что придает ему выражение задумчивости, почесывать свою лысину, а одна дама, у которой обычно чешется между лопатками, приобрела некоторое количество японских специальных массажных ручек, чтобы дарить их каждому из своих гостей, так что она может во время встречи непринужденно почесываться, демонстрируя применение этих подарков. Круг участников постоянно растет, на своем интимном сленге они называют себя «пруританами».