Невысокие коренастые гурки сочетали в себе добродушие, хорошее чувство юмора, преданность долгу и почти невероятную личную выносливость. Подразделение гурков возглавлял старшина-хавилдар — Лалбахадур Тхапа, находившийся в подчинении у капитана Стэна, который был официальным главой дворцовой охраны и в этом качестве находился в постоянном тесном общении как с Императором, так и с верхушкой дворцовой челяди.
Новые обязанности не имели ничего общего с привычными обязанностями в отряде Богомолов, где Стэн провел большую часть своей военной службы. Отныне Стэн больше не мог носить что попало, одеваться в цивильное; теперь он всегда был затянут в пятнистую коричневую форму гурков. Стэну очень понравилось иметь денщика — парня звали наик Агансинг Раи, — хотя порой, особенно с похмелья, он сетовал про себя на то, что у его денщика досадная склонность язвительно комментировать промахи хозяина.
От периода, когда он был командиром гурков, у Стэна останутся две памятки: до конца своей армейской службы он не расстанется с нашивками в виде кукри на своем мундире и с самим кукри.
Сейчас у Стэна, ждавшего, пока «нюхач» закончит свою работу, на одном боку висел смертоносный кукри, а на другом — виллиган, которым вооружены все Богомолы.
Наконец «нюхач» обежал комнату, где хранилась одежда Императора, и вернулся к Стэну с характерным писком, обозначавшим «все в порядке». Стэн нагнулся, щелкнул выключателем на спинке «нюхача», сунул его себе в карман и вышел из гардеробной. Эта часть личных апартаментов Его Величества была проверена самым тщательным образом.
Стэн мысленно перепроверил безопасность всех помещений в этом крыле дворца — в уме пропутешествовал по каждому. Смена караула уже прошла… Всем офицерам, заступившим на дежурство, он доверяет…
— Капитан, я не имею привычки беспокоить человека, занятого работой, однако…
Стэн стремительно повернулся на голос, раздавшийся за его спиной, машинально уводя руку к поясу. Его пальцы уже готовы были сжаться на рукоятке кинжала…
Перед ним стоял сам Вечный Император. Он смотрел на начальника стражи сперва немного озадаченно, затем — с улыбкой в глазах. Стэну стало неловко за свое резкое движение, на мгновение испугавшее властителя. Он вытянулся по стойке «смирно», мысленно выругав себя: «Эх ты, задница неловкая!» Он еще не привык к спокойной дворцовой службе, у него в крови сидело с богомольских времен, что от быстроты реакции зависит жизнь, — и чуть что рука сама собой рвалась выхватить оружие.
Император рассмеялся.
— Расслабьтесь, капитан.
Стэн принял стойку «вольно», которая у образцового придворного офицера мало чем отличается от стойки «смирно».
Император ухмыльнулся, собирался пошутить насчет того, что Стэн добродушное «расслабьтесь» понимает очень уж по‑военному — как команду «вольно», но тут заметил смущение Стэна и не стал смущать его больше. Вместо этого он дотронулся до своего парадного костюма и с нарочитым отвращением фыркнул:
— Если вы не возражаете, я переоденусь. А то воняю, как свинья, когда она борова хочет.
— Все в порядке, Ваше Величество, — отозвался Стэн. — А теперь… разрешите идти?
— Вы огорчаете меня, капитан, — донесся до него громкий голос Императора из комнатки, где тот переодевался.
Стэн весь напрягся, стараясь припомнить, в чем он мог дать промашку. Чем его угораздило огорчить Императора?
— Вы сколько уже работаете у меня?
— Девяносто четыре цикла, Ваше Величество.
— Ну да. Что‑то около того. Вы уже девяносто с лишним дней шныряете по моим комнатам, действуете мне на нервы всеми этими проклятущими мерами безопасности и ни разу — подчеркиваю, ни разу вам не пришло в голову показать мне ваш легендарный кинжал.
— Кинжал, Ваше Величество? — Какую‑то секунду Стэн пребывал в полной растерянности. Потом вспомнил о своем старом добром кинжале на поясе. — Ах, вы имеете в виду этот кинжал.
Император снова появился перед ним — теперь на нем был обыкновенный серенький комбинезон.
— Ну да. Этот.
— Все сведения касательно этого кинжала имеются в моем послужном списке, где отражен период моей службы в отряде Богомолов…
— Капитан, в вашем послужном списке много всякого разного. На днях я имел случай перечитать ваше досье. Просто еще раз перепроверял — размышлял, оставлять ли вас на вашем нынешнем посту.
Он заметил, как озабоченно сдвинулись брови Стэна, и пожалел о строгости своего тона.
— Помимо сведений об уникальном кинжале, я обратил внимание еще на один факт. Оказывается, вы любите закладывать за воротник.
Стэн не знал, как реагировать на это замечание, и счел за лучшее промолчать.
— Ну, какой из вас пьяница, мы сейчас проверим.
С этими словами Император двинулся в свои покои. В дверях он остановился.
— Это не приказ, капитан. Это приглашение. Полагаю, что ваш рабочий день уже закончился.
За время службы в отряде Богомолов Стэн научился многим вещам. Он научился как следует убивать, и имел возможность неоднократно опробовать все способы. Он напрактиковался в искусстве свержения правительств, наторел в стратегии атак и упорядоченных отступлений, наловчился из подручного материала делать атомные бомбочки малого радиуса действия… Но самый главный урок, вынесенный им за многие годы службы, был такой: если твой командир высказывает пожелание, воспринимай это однозначно — как приказ. Хоть он теперь сподобился служить под началом командира всех командиров, старый добрый навык сработал и сейчас. Поэтому Стэн принял решение мгновенно. Он выпалил в микрофон у подбородка несколько спешных приказов своим подчиненным и объявил, что заканчивает дежурство. После чего одернул мундир и проследовал за Императором в его кабинет.
Мутноватая жидкость оросила горло Стэна и приятно согрела желудок. Он поставил на стол тяжелый хрустальный стакан и встретился глазами с Императором, который выжидательно смотрел на него.
— Это виски?
Император кивнул и налил себе и начальнику своей охраны еще по порции.
— Нравится?
— Славное виски, — сказал Стэн, сознательно не прибавляя «Ваше Величество». У него было инстинктивное ощущение, что правило возникновения некоторой фамильярности за выпивкой действует в любом офицерском обществе — даже если ты пьешь с самим Вечным Императором. — Не могу понять, почему у полковника — простите, я имею в виду генерала Махони — всегда возникают с этим проблемы.
Бровь Императора поползла вверх.
— Махони рассуждал о моем виски?
— Да, ему очень нравится, — поспешил исправить свою оплошность Стэн, дабы не навредить коллеге-военному. — Он просто ворчит, что к его крепости надо долго привыкать.
Стэн осушил вторую порцию, наслаждаясь бархатистым вкусом. Потом тряхнул головой.
— А по‑моему, пьется волшебно, само в глотку просится. — Было бы просто хамством не отпустить комплимент на этом этапе разговора. Ведь Император годы потратил на совершенствование напитка, знакомого ему с юности.
— Что ж, опрокинем еще по порции, — сказал Император, снова наполняя стаканы. — А потом я попотчую вас по‑настоящему крепким напитком.
Он осторожно взял кинжал Стэна, лежавший на столе между ними, еще раз внимательно осмотрел его и вернул хозяину. Это было узкое обоюдоострое смертоносное орудие с заостренным концом. Стэн самолично изготовил его из необычайно редкого кристаллического материала; лезвие было толщиной всего лишь два с половиной миллиметра, а острие сужалось до кончика намного более тонкого, чем человеческий волос, — до ширины пятнадцати молекул. Острием этого холодного оружия можно было резать алмазы. Император проследил пристальным взглядом, как Стэн сжал пальцы на рукояти кинжала и та скрылась в идеально облегающих ножнах из плоти.
— Славненькое «перо», — наконец проронил властитель. — Нельзя сказать, что это уставное оружие, но ведь и вы человек, так сказать, неуставной… — Он сделал паузу, чтобы Стэн хорошенько вдумался в его слова, затем продолжил: — Впрочем, Махони заранее предупредил меня, что вы не из ординарных.
Стэн не знал, что на это ответить, и поэтому просто сделал еще глоток виски.
— Бывший уличный головорез, — вслух размышлял Император, — и нате вам: выбился в капитаны Императорской Гвардии! Лихо взлетели, молодой человек. Очень лихо.
Он отпил немного виски и закончил свою мысль внезапным резким вопросом:
— А каковы ваши планы на будущее, капитан? — Тут он быстро предупреждающе поднял ладонь, прежде чем Стэн успел брякнуть какую-нибудь подобающую случаю глупость, вроде «и дальше верой и правдой служить Вашему Величеству» или что‑либо в том же духе. — Я имею в виду, не надоело ли вам тянуть военную лямку: вся эта проклятущая армейская тягомотина, хождение по струнке, непрестанные «есть, сэр», «так точно, сэр»…
Стэн пожал плечами.
— Для меня армия — дом родной, — сказал он, нисколько не кривя душой.
Император задумчиво кивнул.
— Мне подобная преданность знакома. Только я своим домом считал инженерное дело, а искусство убивать, слава Богу, никогда не жаловал. Признаться, не люблю вояк. И никогда не любил. Даром что я верховный главнокомандующий такого количества солдат, какого вы себе… да, какого вы себе даже представить…
Он так и не докончил фразы — вместо этого осушил остатки виски в своем стакане.
— Короче говоря, я должен был стать инженером. И думал посвятить этому делу всю свою жизнь — чтобы оно стало мне навсегда домом родным.
Вечный Император медленно покачал головой, словно изумляясь, что сохранил эти воспоминания более чем тысячелетней давности.
— Все имеет свойство меняться, капитан, — произнес он после некоторой паузы. — Вы и вообразить не можете, как все меняется в этом проклятущем мире!
Призвав на помощь все свои не ахти какие актерские способности, Стэн ответил многозначительным молчаливым кивком — дескать, как я вас понимаю! Император раскусил его игру и рассмеялся. Он потянулся к ящику своего письменного стола очень старинной работы и вынул бутылку совершенно прозрачной жидкости. Открыв пробку, властитель наполнил этой жидкостью два стакана — до самого края.