Евгений Георгиевич Санин
ПРИДИ И ВИЖДЬ!историческая повесть
Глава первая
1
…Префект преторияподнял руку, и разом установилась тишина.
ИмператорДеций приказал срочно собрать Совет по делу чрезвычайной важности.
Собственно,в тот, 249-й год, каждое совещание в императорском дворце было чрезвычайным.
Совсемнедавно «Вечный Город», как гордо именовал себя Рим, пышно отметил своетысячелетие. Но вот теперь вслед за праздниками наступали ужасные будни.
С Востока всеявственней доносилось лязганье свежевыкованного оружия и нетерпеливое ржаниебоевых коней: то напоминала о себе Риму приходящая в былую мощь ПерсидскаяИмперия.
Южные границывсе громче и громче оглашали победные кличи варваров. Сама же Римская Империясотрясалась от внутренних неурядиц.
Нужно было немедленно спасатьгосударство.
Дворец быстрозаполнялся вызванными людьми, большинство из которых были военные. Мелькалиалые полосы сенаторских одежд, поблескивали золоченые доспехи поседевших всражениях легатов. Лишь стоявшие вдоль стен каменными изваяниямигерманцы-телохранители сохраняли невозмутимое спокойствие.
Все терялись в догадках.
- Что за спешка? - только ислышалось кругом.
- Что произошло?
- Не готы ли вторглись в нашипределы?
- А может, новый мятеж?
- Только неэто! - болезненно поморщился самый старый легат. - Одно дело рубиться сварварами, и совсем другое - со своими!
- Попытаюсьразузнать что-нибудь через цезаря! - пообещал молодой трибун с озорнымиглазами, увязываясь за пересекавшим залу старшим сыном императора, но эта попыткане имела успеха.
- Прощеполучить ответ у его статуи! - вернувшись, сообщил он, кивая в сторону площади,где на пьедестале памятника прежнего императора срочно высекали имя нового[1]*.- Если, конечно, докричишься!
- Ну и язык утебя - острее меча! - неодобрительно покачал головой старый легат.
- А чего емубояться? - встрял в разговор один из штабных командиров. - Он с цезарем вприятелях!
- Нашел, чемузавидовать! - трибун неожиданно нахмурился. – Или забыл, что язык – этообоюдоострый меч? Где теперь верные друзья прежних августов?..
Он не договорил.
- Императорцезарь Гай Мессий Квинт Траян Деций благочестивый, счастливый Август! -торжественно возгласил императорский номенклатор.
Двери медленноотворились. В залу, в сопровождении начальника личной гвардии - префектапретория Валериана, вошел Деций, одетый в пурпурный плащ. Названный Траяном вчесть своего знаменитого предшественника, он энергично приветствовалотсалютовавших ему военачальников и пригласил их сесть.
Это былчеловек, основательно потрепанный годами и военными дорогами. Хотя седые волосыего, по моде, заведенной последними императорами, были коротко пострижены, абородка скорее напоминала щетину, он отличался от них аристократическимиманерами и не столь грубыми чертами лица.
Речь его былапо-солдатски проста, но чувствовалось, что он снисходил до нее, чтобы его лучшепонимали собравшиеся. Взгляд был властным и в то же времянедоверчиво-подозрительным.
Как обычно,Деций начал с последних сообщений, поступивших с границ Римского мира.
Дело прояснялосьна редкость медленно. Военачальники и проконсулы, вполуха слушая названиякрепостей, подвергшихся нападению варваров, понимали, что их вызвали сюда неиз-за этого.
Император,сделав небольшую паузу, продолжал о трудностях внутри самой Империи.
- Спасениетолько в одном! - разрубил он воздух ребром ладони. - В возрождении старогоримского духа, в безжалостном искоренении всего, что угашает его!
Собравшиесяоживились, стали слушать внимательней.
А когдаимператор сообщил, что накануне вечером получил секретное послание Сената,поддержавшего его предложение укрепить власть с применением чрезвычайных мер,поняли: вот оно, главное!
Деций не желалповторять печальной участи своих предшественников. Взять, к примеру, хотя бытрех из последних владык Римского мира. Ни один из них не сумел надолгоудержаться на высшем гребне власти. Очередной шторм смывал его кровавой волнойв бездну смерти, вместе с сыновьями, женами и ближайшими друзьями.
Да и зачемдалеко ходить за примером? Вон - сам Деций: отправившись на Дунай по приказуимператора Филиппа Араба усмирять поднявшие мятеж войска, вскоре сам развернулкопья этих солдат против законного владыки.
Чем дольшеговорил он сейчас, тем яснее становилось: этот август хочет навести в Империитакой порядок, который исключит возможность нового мятежа.
- Чтобыподнять престиж императорской власти и укрепить единство в государстве, -сказал, наконец, самое главное Деций. - необходимо по всей Империи принестижертву гению императора. Моему гению! - обводя запоминающим взглядомприсутствующих, весомо уточнил он. - Этим будет засвидетельствованаблагонадежность всех предо мной и Отечеством!
- Наконец-то! - раздалисьодобрительные выкрики.
- Давно пора навести порядок вгосударстве!
- А то скорона новые императорские плащи и багрянок не останется! -[2]съязвил молодой трибун.
Деций далзнак Валериану. Префект претория поднял руку, и разом установилась тишина.
- С этой цельюв означенный день, под наблюдением специальной комиссии, во всех провинцияхбудет принесена такая жертва. Отказавшимся, если вдруг таковые найдутся -пытки, в случае упорства - смерть. Вот подписанный мною соответствующий эдикт.После доработки мелочей, приказываю доставить его во все концы Римского мира!
- Поразительно- как можно составить документ, решающий судьбу государства, всего за однуночь?! - шепотом, но так, чтобы это слышал император, обратился к соседучиновник с хитроватым лицом, и тот, еще более громким шепотом ответил:
- Так у него же главный советник- Валериан!
- Неизвестно,кто из этих льстецов достиг большего - Деций ведь тоже в свое время былпрефектом претория у прошлого августа! - шепнул молодому трибуну старый легат,но только так тихо, что этого не слышали ни сидящий рядом штабной офицер, нипоглядывавший на них проконсул, ни тем более император, который, дав знак опрекращении Совета, в сопровождении Валериана покинул залу, чтобы отбыть вскорек месту боевых действий...
2
Как ни был увлеченКрисп, слух его уловил приближающиеся шаги…
...Было раннееутро, когда Крисп, сын императорского курьера Марцелла Фортуната, спустился покаменным ступеням красивого, возвышавшегося над всем кварталом дома. Отцавызвали ночью на службу, и он спросил у подметавшего дорожки привратника, невозвращался ли тот из дворца.
- Нет, господин! - низко поклонилсядвенадцатилетнему мальчику старый раб.
- А где Скавр?
- Господин управляющий пошелторопить поваров с завтраком!
Крисп остался доволен обоимиответами.
Он огляделсновавших по двору рабов, убедился, что им нет до него никакого дела, ибыстрыми шагами пошел по тропинке к видневшемуся в глубине сада деревянномудомику. Здесь он толкнул рукой предательски заскрипевшую дверь и, еще разоглянувшись, нырнул в темный проем.
Внутри царилисырость и мрак. Редкие иглы света, пробивавшиеся сквозь заколоченные окна, нестолько освещали, сколько подчеркивали встретившую его темноту.
Бывшая кухнябыла завалена вещами, хранящими запахи, знакомые с раннего детства. Крисп наощупь прошел через нее и оказался в комнате. Уверенно ориентируясь, онпротиснулся в узкий проход между стеной и грудой отслужившей свой век мебели иоказался в известном только ему с матерью уголке. Сюда они приходили тайком отвсех, чтобы помолиться Богу.
Мама...
Хоть и говоритотец Нектарий, что не следует тосковать по ней, а наоборот, должно радоваться,ибо она теперь - святая... но все же - как трудно ему без нее!..
Он опустилсяна колени перед прадедовским грубым столиком, с резными ножками. Казалось, ещенедавно они обедали за ним всей семьей. Потом отец выстроил новый дом, этотостался заброшен, и столик стал для них с мамой чем-то вроде домашнего алтаря.Он был поставлен так, что на него падали лучи света из расширенных щелей. Каквсегда они вырывали из темноты свиток папируса с молитвами, бережно завернутыев чистую тряпицу кусочки Агнца, которые выдавал в день Господень - воскресенье- отец Нектарий, чтобы можно было причащаться в течение недели, и, связанныйеще мамой из двух ивовых веточек, крест. Мальчик взял его в руки, сблагоговением поцеловал и начал молиться:
- Встань, спящий, и воскресни измертвых, и осветит тебя Христос!
Как учил отецНектарий, он просил у Бога спасения всем христианам, здравия и мудростиимператору Децию, приобщения к истинной вере отца и прозрения всем тем, кто ещене верит в Христа. Отец Нектарий, читая во время службы Евангелие, однаждыповедал, как один из самых первых учеников Христа, впервые увидев Его, спросил:«Где живешь?» «Приди и виждь!» ответил ему Христос.
Вот и онхотел, чтобы каждый человек на земле сказал тоже: «Господи, где живешь?» Иуслышал в ответ: «Приди и посмотри!». А дальше… дальше уже не смог бы жить, каки он, Крисп, без Христа!
- Отче наш,сущий на небесах... - беззвучно шевелил он губами, не сомневаясь, что Господьслышит его. Напротив, скажи кто ему сейчас, что это не так, и он несказанно быудивился.
- Хлеб наш насущный подавай намна каждый день...
«Нам» - потомучто так много было за воротами людей, у которых не было даже кусочка хлеба, неговоря уже о теплой одежде и крове - ни-че-го...
3
-Прости, Марцелл, - осторожно возразил Скавр.
Как ни увлеченбыл Крисп, слух его уловил приближающиеся шаги, протяжный скрип двери, и...
- Проходи, Скавр, не бойся!
Мальчик весь сжался - это былголос отца.
В ответ на приглашение раздалисьпо-солдатски твердые шаги управляющего.
- Завтра яуезжаю, возможно, надолго... - как-то задумчиво начал отец. - И хочу дать тебеважные указания!
- Слушаю, Марцелл!
- Ты, наверное, удивился, что ядаю тебе их не в своем кабинете?