Артур вздохнул.
С таким громкоговорителем, точнее, громкоржателем над ухом отключиться от земного никак не получалось.
Девушка, кстати, похоже, испытывала те же проблемы.
— А ещё, прикинь, чего помню! А-ха-ха! Значит, стюардесса выходит вся такая: уважаемые пассажиры, приветствуем на борту, наш самолёт пилотирует пилот высшего класса, заслуженный мастер спорта по парашютным прыжкам! Ха-ха-ха!!!
— Се… кхм. Элмер!
— А?
— Если твой фонтан красноречия в ближайшие десять секунд окажется незатыкаемым, то для тебя не совпадёт количество взлётов и посадок, дорогой. Мрр?
— Блин, не понял, ты чё, мне угрожаешь, что ли?!
— Нет, милый, я тебя предупреждаю.
Улыбке Вирджинии Миллер в этот момент позавидовала бы любая Джоконда.
А фонтан оказался очень даже затыкаемым, и вскоре Артур отвечал на благодарный взгляд девушки-попутчицы тоскливым-претоскливым: надо было действовать решительней и занимать сразу мужское тело. Сейчас бы завязал приятное знакомство, всего полёта — каких-то три часа, а там, глядишь, спустившись с небес на землю, продолжили бы…
— Ага! Завидуешь? — догадался Серёга.
— Не твоё дело! — огрызнулся Артур и уставился на плывущие под крылом самолёта облака.
Никогда ещё время не тянулось так долго.
Артур Кривошапкин, импозантный мужчина, которому сложно было дать больше тридцати пяти, галантно ухаживал за спутницей. Спутница очень боялась полёта, её пугали лёгкая вибрация кресла, вид из окна и даже вежливость стюардесс.
— Не бойтесь, милая, ничего страшного не случится, полёт пройдёт быстро, вы оглянуться не успеете, а мы уже будем на месте.
Девушка смотрела на Артура, и рука её словно против воли расстёгивала жемчужные пуговки на горловине блузки.
А вторая — о, вторая рука тоже времени даром не теряла, м-м… идиллия!
Внезапно её разрушило грубое вторжение конкурента.
— Бар-шня! — воззвал над ухом томным пьяным голосом незнакомый мужчина. — Бар-шня! Пра-асыпайтесь! Скоро типа экстренная типа посадка, а?
Артур подскочил, как ужаленный:
— Что?! — вскрикнула какая-то баба его горлом. — Твою мааааать…
Стон из глубины души тоже выдал тот же женский голос — и память вернулась.
Лучше бы этот чёртов самолёт разбился на подлёте к Омску!
Хотя, чего уж там, как говаривал Серёга. Всё равно они уже покойники, и никакая катастрофа этого не изменит.
— Экс… тренная? — медленно переспросила девица, которую Серёга, похоже, всё же "окучил", пока Артур спал. — Это как — экстренная?
Окучил или нет, но подпоил — это точно. Вон как язычок-то заплетается!
— А это так! Летит, значит, самолёт, и тут бац! Мотор глохнет, а под ними океан, этот, как его, Атлантический, и пилот по радио передаёт: мы совершаем экстренную посадку на воду! Всем удачного плавания! Хе-хе-хе…
Один плюс в том, что Серёга напился, всё же был: его хохот стал значительно тише.
— Хи-хи-хи! — на удивление неумело кокетничала девица.
— Хе-ххе-хе! — астматически хихикал "Элмер".
— Муа-ха-ха, — обречённо констатировал факт Артур.
Н-да.
Надо будет в следующий раз не щёлкать клювом.
— Это эта, как её, Обь! — щедрым жестом показывал реку Светочке — случайной попутчице — Серёга.
Она, ещё толком не отошедшая от перелёта и хмеля, глупо хихикнула.
— Иртыш, — мимоходом поправил Артур и поморщился от звуков собственного голоса.
— Не, ну слушай, я сам знаю! Я читал эту, как её…
— Энциклопопию, — мрачно подсказал Кривошапкин.
— Чего? — не догнал Серёга.
— Проехали. Ты такси тормозить будешь, или как?
— Я? Почему вдруг я? Тормози ты, вам, бабам, скорей остановят! Ну, смелее! Ножку право, грудь вперёд!
Артур тщательно прожевал все напутствия умнику Лаврову, растёр виски и шагнул к дороге. Вскинул руку, и тут же три машины рванули к обочине — даже отскочить пришлось.
Первая, как оказалось, прикололась: с музыкальным грохотом и водительско-пассажирским ржанием она промчалась мимо, выплеснув на пешеходов немалую лужу. Зато вторая и третья, действительно, затормозили, и их водители принялись переругиваться на условно русском с примесью непереводимого фольклора, доказывая наперебой, что они самые лучшие.
Артур прищурился, оценил тачки на вид и обречённо вздохнул. Ни одной из них он не доверял, ещё и с такими водилами.
— Свет-чка, а тебе больше нравится серенькая тачечка или чёрненькая? Чёрненькая? Больше стильнее? Хе-хе-хе… ну, сейчас мы скажем Артуру, чтоб её и выбрал… Э? Как это какому Артуру?
Кривошапкин обернулся и улыбнулся во все тридцать два зуба, до того отрадным было зрелище: побагровевший от непривычных мыслительных усилий Серёга-Элмер и обескураженная отчётливо пьяненькая девица, на лице которой отразился весь холостой ход мозговых шестерёнок. Женщина — Артур? Но ведь это мужское имя, и вообще, только что её называли Вирджинией или Джинни…
— Мой муж, — постепенно вливая в голос весь доступный ему яд, — заговорил Кривошапкин, — мой драгоценный, мой любимый, ну просто обожаемый супруг иногда забывается… и называет меня Артуром. Он подразумевает, что я — как король Артур и все рыцари Круглого Стола вместе взятые, так умна и справедлива! Вам, Светочка, нравятся чёрненькие тачечки? Давайте я вам помогу… то есть, С-сс.. Элмер поможет погрузить багаж в чёрненькую, а мы поедем на серенькой. Видите ли, на мой взгляд, серый цвет в данном исполнении смотрится более элегантно. И… Элмер, дорогой, чтоб я больше не слышала от тебя этой ереси — более стильнее, менее синее. Русские — так не говорят!
Серёга успел за время Артуровой речи пару раз сменить цвет лица с багрового на зелёный, собрал мозг в кучку и ответил:
— А мы, д-рагая, не это! Мы не русские!
— А ты, д-рагой, — Артур подошёл к Серёге вплотную и сгрёб его за ворот майки, — ты, дорогой, поаккуратнее лопочи! А то превратишься внезапно в немого!
Зря Кривошапкин так приблизился к пьяному Лаврову.
Зря забыл, что находится в женском теле: вспоминать пришлось, когда вожделеющие лапы Элмера округло так прошлись по нижней части спины Вирджинии.
Но, надо отдать должное, соображал Артур всё равно быстрее. Руку вытянуть — пальцы сжать — кисть повернуть…
— Уй ё-оооо! — взвыл Серёга, сгибаясь в три погибели и чуть не падая на чемоданы Светочки. — Шо ж ты творишь, ё…
— Ах, дорогой, прости! Я всегда такая нервная накануне критических дней! Прости, прости, я хотела ласково погладить. А теперь встал и помог Светочке погрузить багаж. Куда понёс! В чёрную! Быстро!
"Тры часы до Уфтимски", которые предрёк водитель, пролетели почти незаметно. Правда, вначале "супруги Миллер" очень экспрессивно повыясняли отношения, сошлись на том, что действовать будут по обстоятельствам, и Кривошапкин чётко обрисовал права и обязанности Лаврова.
Серёге предписывалось как можно больше молчать, не встревать в обсуждения и вообще косить под дебила.
— Не, блин, если я буду дебилом, мне ребёнка не дадут!
— Хорошо, — согласился Артур. — Будь не дебилом, а восторженным идиотом.
— Не вижу разницы!
— Да? У тебя ещё пара часов есть на то, чтоб увидеть. Вот, полюбуйся на фотографии нашего загородного поместья, нашего конезавода, наших пяти городских квартир, нашей яхты, нашего офиса — и там, в детдоме, всем их показывай. Восторженно и с идиотской улыбкой…. Хотя о чём я! Просто улыбайся. Тебе это идёт. Да, клички лошадей выучи и параметры, будешь хвастать всеми этими Чемпионами, Спотами, Венерами, Аризонами…
— З-зачем? — оторопело уставился Серёга на фотографию какого-то чёрно-коричневого коня.
— Ну Се… Элмер, ты меня поражаешь! Ты, владелец конезавода, ты просто обязан болеть лошадьми! Ты обязан знать наперечёт пятнышки на лбу и гвозди в подковах! Кто от кого когда родился, у кого предки быстрые, у кого выносливые, кто рысак, а кто иноходец, кого из двухлеток уже пустили махом, а кого тренируют тротом и шагом!
Серёга разинул рот:
— От блин! А ты откуда всего этого нахватался?!
— Чего — "этого"?
— Ну, тортом, шагом, махом, двухлетки…
— Отсюда! — со злостью швырнул на колени сотоварищу увесистую папку Артур. — Отсюда, да-ра-гой!
"Элмер" погрузился во вдумчивое изучение папки с фотографиями, подписями.
Прошло не менее получаса, прежде чем он, резко разогнувшись, пихнул "Вирджинию" локтем в бок:
— Эй! Ты скажи, это всё по-каковски написано?!
Артур сдвинул брови:
— Не понял?
— Ну это вот всё! Оно же… не по-русски!
— Как — не по-русски?!
Кривошапкин выдернул папку из рук Сергея.
— Как это не по-русски?! Ты чего? Вот же написано — "Зеленолесское конное хозяйст…"
Не договорив, он уставился на обложку папки, а с неё на него таращились латинские буковки.
"Horse-breeding center "Greenwood"
— Ви тэпэр миня убьёти? — внезапно спросил водитель, о котором "супруги" успели начисто забыть.
— Ага, — машинально отозвался Артур.
Машина резко вильнула на дороге, вылетела на встречную и под радостный визг тормозов улетела в кювет.
— Ви шпиёны, — затравленно лепетал водитель. — Ви амэриканьские шпиёны, я слишал разговоры, ви шпиёны…
— Мать твою ну что ж! — рычал Серёга, изо всех сил подпирая плечом машину.
Они вдвоём с водителем толкали, Артур на водительском месте давил на газ.
Элегантная серенькая тачечка ревела, пыхтела, чихала, урчала и сантиметр за сантиметром преодолевала невысокий, но очень крутой подъём наверх. Как только не помялась и не перевернулась!
— Ви шпиёны, — крутил свою шарманку водила.
Серёга решил лучше помолчать. Всё-таки надо бы доехать до Ухтомска — а то вот так запугают совсем бедного азиата, он и сыграет с ними "в камикадзе"…
Когда машину вытолкали на шоссе, оказалось, что, собственно, авария случилась под табличкой "Ухтомск", а метрах в ста стоит неуклюжая бетонная скульптурка-указатель с аналогичными буквами. Под ним ответвление дороги зарывалось в сады-огороды окраины городка.