Кое-как подключившись к местному вайфаю в гостинице, Свят отправил в сторис герб Туры. Как будто в Paint нарисованный: бурый мамонт сражается с синим длинным драконом китайского фенотипа. Дракон протянулся на гербе рекой Нижней Тунгуской. Мамонт же был местным достоянием, тут неподалеку, на Таймыре, останков их находили немало…
Ну чем еще себя занять?
Кот со стойки ресепшена спрыгнул, стал бодать Свята в колено, урчать и ласкаться. Белый в пятнах, беспородный увалень. Только смущало, что удовольствие от пребывания рядом со Святом кот переносил будто бы в кастрированный пах, после всякой ласки поднимая ногу и вылизываясь. Эти домашние животные – те еще извращенцы, думал Свят. Его к питомцам никогда не тянуло.
Погуляв по городу и отбившись от группы, Свят забрел к памятному кресту – по настоятелю Свято-Троицкого храма в Туре. Он успел почитать об этом после досмотра еще в Питере.
В Туре было громкое, на всю страну, убийство. Какой-то психопат, дезертировавший из армии, пять лет скитался по тайге. Общался, как ему казалось, со Святым Воинством Кришны, пришел в Туру, обжился. В один день голоса в голове приказали ему убить единственного в Туре батюшку. Псих отрезал ему голову и водрузил в церковном алтаре, а потом как ни в чем не бывало отправился отмываться в баню. Такие дела. Абсолютно русская история. Невменяемое тело медведем-шатуном живет себе в лесу, а как приспичило – человека задирает, да еще в таком месте…
Свят поискал вокруг хоть что-то говорящее об этой истории для фото, но ничего не придумал и бездумно нащелкал новую церковь, местные хибары и проулки.
Получилось все равно что поселки Архангельской фоткать. Двинул в гостиницу.
– Чего такой грустный? – заметил его гид Миха, энергично работая колуном.
Подсобил повару, чтоб шашлык на свежей древесине пожарить.
– Да не вошел в режим еще, – сказал Свят. – Даже не верится, что отдыхаю.
– Завтра будет круче. Поселок дрянь, черт с ним. Завтра будем на свободе. Чистота, красота, ничего лишнего. Ты фотограф, да?
– Ага.
– Слушай, а можно будет меня пощелкать на лыжах? Мы лыжню снегоходом накатаем, нормас! И еще с ружбайкой я планирую походить.
– Не вопрос. Чем больше занятий, тем лучше, давай.
Так, еще не прибыли, а Свята уже начинают бронировать. Пусть. Хоть будет чем заняться для людей…
Святослав поднялся в номер. Рыбачок Антон лежал на кровати, разгадывал кроссворд. Даже чехол на «Нокии» у него был камуфляжный. Рыбачки всегда на войне. Увидев Свята, цыкнул языком.
На тумбочке послушно лежал томик эссе Сонтаг – «О фотографии». Три года назад приобрел, «Подписные» так красиво преподнесли. Сложное чтение, и дальше предисловия не ушел; вот и теперь Свят обрадовался, увидев 4G, загуглил «Клан Сопрано смотреть бесплатно» и, прежде чем уснуть под сериал, подумал: «Мы же русские люди! Как нам еще эти сериалы смотреть, когда приспичит?! Авторское право нигде не свербит, хвала пиратам»; и батя откуда-то из души отозвался: «Мы ж нормальные люди, чтоб не платить за это, пусть дебилы платят».
Перелет из Туры до рыбачьих домиков у озера Виви занял почти три часа.
Метель. Порой казалось, что десять человек старичок МИ-8 не вытянет. Свята подмывало спросить у Михи, какого года это утлое судно и почему его так легко швыряет. Впервые ему было страшно в путешествии – куда страшнее, чем когда на Чуйском тракте отец начал протяжно кричать, чтоб возможный медведь, чьи свежие следы они обнаружили, убрался…
Наконец Дарья с первого ряда обернулась, сделала ручкой, улыбнулась всем, только Свят это на свой счет записал. Молодость, что поделать, все думаешь, что это ты – центр мира… Страх сменился беспокойством, оно вскоре стало терпимым. Простуду он так и не преодолел, ни читать, ни музыку слушать, ни говорить с другими не хотел. Надо было бы что-то черкануть на электронный адрес секретариата Гильдии и покинуть ее… Лучше сам, чем если Андрей Палыч его уберет, а потом еще и разоблачительную рассылку другим сделает, что-нибудь про «гнилой рупор западной повестки»…
И вдруг все закончилось, вертолет пошел вниз и сел мягко, как в воду.
Все.
Вышли под убывающее «фыр-фыр» лопастей.
Вокруг – белое ничто и ветер. Внизу побелее, чем вверху. «Ландшафт переменной высотности», но в силу своей заметенности и монотонности язык не поворачивался назвать его горным, всего-то пологие склоны. Продолговатое ровное место, сверху казавшееся овалом, и есть зимнее озеро. Лед ложился глазурью на береговые валуны и деревья. Все как ожидалось.
Сердце Родины.
Щелкающий по носу, суховатый стоячий мороз. Местные минус тридцать были как питерские минус пятнадцать. И конечно, несравнимо чистый воздух. И пустота. Другой мир…
Свят порадовался новым сноубордистским очкам: защищают, не потеют.
– Красота, бля! – воскликнул позади рыбачок.
– А то, прибыли! Ура! – вторил ему гид Миха, трамбуя радостным топтанием снег.
Минут пятнадцать туристы беспорядочно фоткали друг друга, вертолет, куски однообразного пейзажа.
Свят достал пентакс, накрутил поляризационный светофильтр, чудом увернув его от своей сопли. Первый снимок. Скверно. Пошел дальше от группы по белейшей снежной хрупке. Единственные звуки получались в мире, лишь когда шапка терлась о капюшон. Поземка неслась причудливыми змейками, холод льнул к щекам («гейтор надо поднимать, не ленись»).
Свят поискал, где стыкуются небо и земля. Кадр. Кадр. Достал айфон: как наш гаджет себя чувствует? Найдет ли спутники?..
«Если отвернуться от людей и избушек, то кажется, что время здесь идет со скоростью один час в час. Я – в самой сибирской Сибири, блин. Сколько яндекс-карты пальцем ни оттягивай, играясь с масштабом, ничего рядом нет… аж дух захватывает».
Снежные дали уходили во все стороны, поднимались на возвышенности, исчеркивались редкой щетиной деревьев. Ничего лишнего, чистота и порядок, как обещалось. На многие километры ни души. Теперь следовало хорошенько успокоиться. Забыть про все городские заботы и привычки.
Неудачи. Разочарования. Запоротые дела.
Это будет нелегко, и это, кстати, расплата за короткую комфортную доставку в дальнее место.
Когда ты едешь с отцом две тысячи километров, ты вживаешься в дорогу, успеваешь расслабиться. Ты в трансе. В однообразных просторах растворяешься, пусть тебя и отделяет от них лобовое стекло, а Роберт Персиг, известное дело, учил постигать дзен только мотоциклом, чтоб непосредственно входить в реальность… С отцом ты едешь вдоль лесов, лугов и озер, лишь крашенные в триколор пустые автобусные остановки иногда напоминают, какая над этим простором установлена операционная система.
Здесь же, из вертолета – в Эвенкийском автономном округе – ты как из общей анестезии выбрался. Сразу нигде, белое ничто. Сердце Родины…
«Зима – это база, мисс Рэмплинг. Наша русская база.
А вот это – так вообще Сердце Родины, мисс Рэмплинг.
Это, а не твой ебаный военкомат».
Селфи запилить, что ли…
Свят вдруг обернулся и посмотрел вверх. В молочном небе, высоко и вдали, по углу в шестьдесят от горизонта, плыла птица. Свят кожей ее, должно быть, воспринял сквозь слои технологичной одежды и толщу морозного воздуха. Огромная, как самолет, птица. Причуда линз или воздуха, обман зрения? – он ведь устал…
Но все-таки: она, огромная, летит по птичьей округлой траектории, делая одну дугу и уходя на другую, выписывая почти полный круг… Крылья чуть-чуть да движутся, и хвост у нее шире, чем у обычных самолетов классической компоновки. Перспектива и усталые глаза, сговорясь, издевались над Святом.
Она обычная и рядом или огромная и вдали? Ну какая птица?! Ну не может быть здесь такого и вообще где бы то ни было!
Свят сглотнул – горло как наждак, посмотрел под ноги, фокусируясь на четких следах. Снова вверх: ничего. Закружился вокруг: потерял из виду, что ли!
Нет, ничего.
Отдыхай, нервяк, приказал себе.
Шеренга лыжников бежала в горку.
Свят был последним, отвлекался на съемку, отставал, жалел, что с утра потратил один аккумулятор на портретные фото ребят. Сейчас на ходу не получалось. Если ель, то как у всех ель. Макросъемка шишки – чистая открытка, хоть на «Почте России» продавай. Вторично. Бессодержательно. Свят ожидал, что небо здесь будет оттенка как в интернете – кобальтовая высь, но чего нет, того нет.
Невозможность сосредоточиться на привычных ранее вещах – Свята размазало. Сначала мысли пустяковые приходили, а потом ничего. Замедлился. Восприятие целого не рвалось уведомлениями и бесконечными сигналами большого города.
Первое время гид Миха оглядывался, а потом увлекся, и группе пришлось «налечь на весла».
Лыжню активный гид накатал на второй день. От базы до возвышенности километра на четыре-пять, уходя на северо-восток от озера. Верхушка была голой, склоны – в редкой хвойной поросли. Группа при такой ходьбе еще долго была видна с базы. Дарья наблюдала путь туристов через бинокль. Утром она призналась, что куда красивее здесь осенью, потому что деревья волнами наряжаются в разноцветье, туман идет, как в кино, и вообще «осень – рыжая кобыла», видны песчаные и земляные откосы, зеркально блестит гладь, все оживает, все движется, а сейчас – белый лист. Зима даже Путораны присыпала и сгладила, плато не так впечатляет…
Надо отдать Михе должное: он нарочно придумал настолько удобный маршрут для лыж, что даже легкий ветер всегда толкал с востока, боковым, и не задувал в лицо. На лыжне была только одна женщина, из челябинской пары, лыжница опытная, но в силу возраста без скоростных возможностей.
Чему Свят радовался: отбиваться от коллектива в этой дикой глуши не хотелось.
У него только было время поднять от груди фотоаппарат, чтобы отщелкнуть еще кадр. Ничего стоящего он не запечатлел, выполняя лишь стандартные заказы на компанейскую съемку. Группа возрастных туристов сразу нашла общий язык внутри себя, Свят их не особо интересовал и сам слушал слабо. Дарья, кажется, была в отношениях с Михой, но трудно понять, насколько близки. Спали они вместе в одной комнате в силу рабочего или семейного партнерства? Самому Святу досталась тесная комнатушка без окон, делил ее с тем усатым рыбачком. Кроватей для них предусмотрено не было, лежали в спальных мешках, подложив под них турковрики.