Лука развел руками. Фаддей покачал головой, но ничего больше не сказал. Стрельников снова пошел во двор, слыша как дед пробирается туда же сквозь избу, сквозь разгромленные комнаты, запинаясь и понося нехорошими словами чью-то мать. Встретившись на крыльце, вместе они пошли к сараю, где хранился второй аккумулятор и генератор, оставленный Виктором. Все было разломано. Из генератора торчали куски проводов, погнутые железки. Батарея была разбита: Лука угодил пальцами в лужицу, ощутив, как больно защипало электролитом раненые пальцы.
Он поспешил на улицу. Так был раздражен, что не успел мгновенно отреагировать на выпад. Из тени сруба выскочила мелкая тварь и бросилась на Луку. Он лишь отпрянул в последний момент, когда Фаддей вороненым прутком монтировки размозжил голову существа.
— Еще одна, — равнодушно отметил старик.
Лука не стал приглядываться. Действительно, это уже не имело особого значения — очередная злобная тварь, не более. Гораздо сильнее беспокоило жжение в пальцах. Он окунул руку в наполненное дождевой водой корыто.
Из-за сарая послышался голос бабки Дарьи.
— Как у вас там?
— Все в порядке! — крикнул дед и тихо добавил: — Хотелось бы, да не так.
И спохватившись, словно память выстрелила ярким пламенем, Фаддей с шумом втянул в себя воздух, как задыхающаяся рыба.
— Слуша-ай, — выдохнул он, наконец, и потянул Стрельникова за собой. Они подошли к пристрою. Лука вспомнил, что вчера поутру туда втащили погибшего Еносия. Он хмыкнул. «Вчера». Казалось, миновала неделя. Однако, его ждало невероятное сообщение.
— Еносий-то исчез, — сказал Фаддей.
— Как исчез? — Лука был озадачен. Как мертвое тело могло исчезнуть?
— Поверь мне. Его там нет. Это я еще вчера вечером увидел. Перед тем как в доме укрыться, захотел проверить — все ли в порядке.
— Полагаешь, твари утащили?
— В том-то и дело, что не утащили. Не могли. Я дверь на замок закрыл.
Лука подергал засов и проверил — цела ли дужка замка. Кроме двери в пристрое были два окошка. Одно покрупнее, другое совсем маленькое — человеку не пролезть. Большое оказалось разбитым, на мокрой траве валялись осколки стекла.
— Кто-то влез и утащил его, чтобы сожрать, — сделал вывод Лука, и тут же был сражен дедовым ответом.
— В том-то и дело, что сюда никто не залазил, — воскликнул Фаддей, — а наоборот. Вылез! Смотри, все осколки снаружи, а внутрь всего два кусочка упали. Я заглядывал. Значит, Еносий сам отсюда вылез.
— Считаешь, он не был мертв?
— А вот этого я понять не могу. Вроде бы и мертвый, — ответил Фаддей.
— Так куда он мог подеваться?
— Разберемся, — ответил старик.
— Какое разберемся? — воскликнул Лука. — Убираться надо отсюда!
— Я никуда не поеду.
— Ты с ума сошел, старик!
— Я прожил здесь всю свою жизнь, здесь ее и кончу. Не поеду. А ты, вот что… Забирай Маринку. Дарью тоже бери, если захочет. И езжайте.
— Нет!
— Я сказал — езжайте!..
— И не подумаю. Только все вместе.
— Ну и дурак!
— Но…
— Все! Я сказал! Пойду заново готовиться к обороне.
— … так же нельзя! — промямлил Лука.
В пустоту. Старик ушел, гремя костылем.
Ну, хорошо, — подумал Стрельников. Завтра тронемся в путь. С утра. Может быть, он еще передумает. Если дождь прекратится, дорога хотя бы подсохнет немного.
Они осмотрели все повреждения в доме и предварительно оценили обстановку. Хуже всего было то, что вышел из строя генератор. Запасной аккумулятор тоже оказался бы кстати, но — увы!
— Если этим тварям пришло в голову сломать генератор и батарею, они могут взяться за автомобиль, и тогда мы все обречены! — уговаривал он старика. — Нам надо уезжать. Туда, где есть люди…
И вдруг он, в который уже раз малодушно подумал о том, что людей они вполне могут больше и не увидеть.
Старик не слушал его и не слышал. Тогда Лука решил показать ему открученную петлю.
— Да что ты меня пугаешь. Я и так понимаю, что с головой у них все в порядке.
«Зато у тебя нет!» — зло вспыхнул Лука, но промолчал.
Он бы мог сбежать, конечно, прихватив с собой Марину, но старики… Она никогда не простит его.
Глядя, как Фаддей уверенно разбирается с повреждениями, Лука, погрузившись в какую-то безысходность, пытался бороться с собой. Со злобой на старика, с собственной нерешительностью.
Он пытался со всех сторон рассмотреть этот, теперь уже непреложный факт: о том, что твари из леса разумны.
Вампиров и прочую киношную нечисть отбросил сразу. Понятно, что твари — необычные существа. И напрашивалось наиболее логичное объяснение — мутанты непонятного происхождения. И эти твари, похоже, объявили охоту на людей.
А Игнат — кто же он? Человек, мутировавший до неузнаваемости? Возможно, что это именно он убил Василия. Также велика вероятность его причастности к исчезновению Евгении. Непонятно, что произошло с Еносием, но история с его мнимым оживлением — какой-то бред. «А что могло стать с Виктором?» — испугался вдруг Лука за брата. — «И с егерями…»
Он вспомнил рассказ из тетради Сергея о скале демонов (теперь он не брал ее название в кавычки, даже мысленно). Странные монахи, без всякого сомнения, откармливали в лесу каких-то чудовищных существ, которые их же самих потом и сожрали. Если этот рассказ — правда, что мешало какому-нибудь из чудовищ выжить (если допустить, то и не одному!), а после дать потомство. То, что они не проявляли себя на протяжении многих лет, вполне объяснимо — в глухом лесу можно прятаться сколь угодно долго. Но ведь происходили странные исчезновения людей в лесу. За годы, наверняка, было немало случаев.
А с другой стороны, этот странный человек Игнат мог экспериментировать над чем-то в (сразу вспомнились баночки с уродцами на столе в его доме) и, допустим, ситуация вышла из-под контроля…
«Нехорошее здесь место, Лука…» — вспомнил Стрельников его слова. Почему Игнат предупреждал? Не потому ли, что боялся себя и предугадывал вероятность собственного безумства? И ведь как-то сомнительно, что Игнат мог опуститься до того, чтобы убить семью Фаддея.
Но как же та встреча, когда Лука пробрался в его дом? Ведь Игнат не тронул его даже пальцем, хотя имел возможность убить, пока Лука таскался по темным комнатам. Да и тогда, когда он так испугался, что позабыл о ружье…
Лука и сейчас содрогнулся, вспомнив ужасающе бледное лицо и черные руки, загородившие глаза от света.
Он пытался вспомнить, на кого было похоже человекоподобное существо, бежавшее от дома вместе с мелкими тварями, когда они с Мариной выехали из леса. Нет, определенно не Игнат, — тот повыше ростом.
Тогда кто?
Еносий? Или Василий — мог ли этот мерзкий старик выжить, если Игнат лишь ранил его? Или это была Евгения, тоже превратившаяся в монстра?
Бредятина какая-то.
Картина складывалась абсурдная. Но, хоть какая-то. Лука поделился соображениями с остальными. Реакция была разной. Бабка Дарья махнула рукой; она далека была от того, чтобы впадать в панику, но в данной ситуации не видела никаких других объяснений помимо того, что «это Бог нам испытания дает — конец света, чего еще тут думать». Марина понимала, что происходящему можно найти рациональное объяснение. И если понять, что происходит, тогда, возможно, станет легче бороться с существами. Фаддей и вовсе заявил, что ему даже интересно, чем это все кончится.
Они убрали все, что мешало держать надежную оборону. Вырванные ставни дед укрепил заново. Забил их намертво, каждую — дюжиной здоровенных гвоздей. В дом втащили все, что могло помочь отбиваться на случай проникновения — вилы, грабли, лопаты, кирку, два лома и еще кучу всяких железок, в том числе так и недоделанные Фаддеем пики (их следовало хотя бы убрать со двора, чтобы не достались в чужие руки-лапы). Случайно наткнувшись на сигнальный факел в кладовке, Лука обрадовался этой находке как ребенок. Фаддей припомнил, что отвертка, которой была откручена петля, хранилась в инструментальном ящике на террасе. Ящик тоже втащили в дом. Крышка подполья была укреплена дополнительной скобой, а новые петли Лука прибил гвоздями и загнул их с противоположной стороны.
Далекие крики стали доноситься ближе к вечеру, когда сырое небо помутнело настолько, что напоминало начало осени. Дождь стал уже совсем мелким, но все еще сыпал, не переставая.
Еще осталось время заняться машиной. Под бдительным контролем деда, Лука загнал ее во двор, открутил фару. Выбрав провод подлиннее, закрепил фару на стене таким образом, чтобы автомобиль хорошо освещался.
— Пусть светит от аккумулятора, а где-нибудь посреди ночи заведу двигатель.
— Бензина-то хватит?
— Должно хватить. До главного шоссе всяко разно доберемся, даже если на холостых поработает немного.
— Но как ты заведешь-то? И сам куда денешься, если они явятся? — спросил Фаддей.
— А я и не собираюсь никуда деваться. Буду дежурить в машине.
— С ума сошел что ли?!
— Так же как ты! — парировал Лука.
И объяснил: если твари будут повсюду, он не сможет вырваться из дома, не подвергнув опасности тех, кто останется внутри.
— Машину я не могу бросить, ты же понимаешь. Надеюсь, что хоть до завтра передумаешь.
— Девчонке сам все объяснишь. Уж больно она по тебе сохнет. Переживать будет, — заворчал старик и пошел в дом.
Объясняться с Мариной не пришлось. Она поняла все с полуслова, и на запрет Луки дежурить вместе отреагировала спокойно.
— Я буду очень волноваться, — она часто заморгала и ткнулась в его плечо.
— Не переживай, — сказал Лука, гладя ее плечи. — И помни, без глупостей. Один раз тебе побег сошел, а кто знает, как сейчас выйдет.
Улыбнувшись, она подняла к нему лицо и в ответ крепко обняла. Он погладил ее по волосам, нежно поцеловал мокрые от слез щеки.
— До завтра, — сказал он.
Девушка ушла в дом.
— Удачи тебе, — махнул рукой Фаддей и захлопнул за ним дверь.
С тревогой Лука слушал, скрипят по полу тяжелые ящики, и как кряхтит старик, укрепляя засовы на двери. Теперь не будет никакой возможности попасть в дом, пока не наступит утро.