Несмотря на плотно задернутые портьеры, свет резанул по глазам золингеновской бритвой. Из-под ресниц молодой человек внимательно огляделся по сторонам. Он лежал на широкой постели, укрытый благоухающей простыней. Рядом, на низком столике, громоздились склянки и пузырьки. А в изножьи кровати сидел немолодой простоватого вида мужчина с гладко выбритыми щеками и читал толстую книгу, водя по страницам толстым пальцем, морща лоб и натужно шевеля губами.
— Где я? — проговорил француз, страшась в душе услышать ответ, представлявшийся наиболее вероятным.
Мужчина-сиделка встрепенулся, отложил книгу и позвал хрипловатым прокуренным голосом.
— Ваше благородие! Николай Андреич! Идите скорее — они очнулись.
Колыхнулся тяжелый занавес и в покой стремительным шагом ворвался гусарский ротмистр. Оборотень. Потомок Вольги Всеславьевича.
— Слава Богу! Иди, Прохор, отдыхай. Да, князя позови…
Заметив, как дрогнула щека Водемона при слове «князя», Пашутин усмехнулся и, подвинув кресло поближе, уселся подле больного.
— Успокойтесь, успокойтесь… Во-первых, я ужасно рад, что вы наконец-то пришли в себя. Такая встряска. Но, поверьте, это было необходимо.
— Я что-то не понимаю…
— Минутку терпения. Во-вторых, я хотел бы извиниться перед вами за то, что был невольным участником всех ваших треволнений.
— ?..
— А в третьих, раз уж все закончилось благополучно, пожалуй стоит представить вам всех участников этой интермедии. Только, умоляю, не волнуйтесь. Вы еще слабы.
В это время в комнату осторожными шагами, будто их звук мог каким-то образом навредить больному, вошли князь и панна Агнешка. Полячка присела на краешек банкетки, а Будрыс остался стоять, опираясь руками на спинку кровати.
Водемон обвел их глазами, привести в порядок ускользающий куда-то рассудок.
— Вы мне одно скажите, — пробормотал он. — Я — оборотень?
— Да, — улыбнулся в усы гусар.
— Как и все мы, — прибавила Агнешка.
— То есть?..
— Попытаюсь объяснить ситуацию, — продолжал Пашутин. — О себе я вам уже рассказал. Там, в подвале. Князь Будрыс — оборотень-медведь. Весьма известный в своем роде человек. Вы наверняка знакомы с ним заочно. По новелле вашего великого соотечественника Мериме. «Локис». Именно наш хозяин выведен в ней под образом графа Шемета. Ну, конечно, все эти леденящие душу приключения с убиенной новобрачной — чистейшей воды вымысел. Плод, так сказать, авторской фантазии. Князь — добрейшей души человек. Меценат, покровитель тонких искусств. Панна Агнешка. Полное имя Агнесса Сигизмундовна Твардовская. О ее прапрадедушке слагали легенды еще при Болеславе Кривоустом. Не читали ли Мицкевича? Он тоже упоминал об одном из семьи Твардовских. Они испокон веков славилась не только колдунами, но и оборотнями. Не в каждом поколении, правда, но панна Агнешка весьма способна. Весьма. Вы себе представить не можете. Кроме традиционного, школьного, так сказать, волка, уже освоила рысь и близка к тому, чтобы стать настоящей кицуне…
— Простите, Николай Андреевич, — вмешалась панянка. — Мсье Шарлю еще много не известно из нашей терминологии.
— Кицуне — это лисица-оборотень, — пояснил ротмистр. — По-японски. У нас с Агнешкой пари. Если ей удастся к началу следующего века сносно оборачиваться лисой, я везу ее на стажировку в Китай. Там живет замечательный учитель. Чжен Сяо. Его прозвище — Девятихвостый Серый Лис. По-китайски… А, впрочем, при дамах это лучше не произносить.
— Не отвлекайтесь, Бога ради, Николай Андреевич, — пробасил Будрыс. — У господина Водемона уже глаза на лоб лезут от удивления.
— Простите. Люблю порассуждать на отвлеченные темы. Скажите, Шарль, что вам известно об истории своей семьи? Какие-нибудь семейные легенды, предания?
Француз наморщил лоб.
— Ну, было одно. Я не придавал ему особого значения…
— Смелее, смелее. Важно, чтобы вы вспомнили сами.
— Это случилось во времена герцога Рене Лотарингского. На мою прапрабабку набросился разбойник в лесу, а волк загрыз его и спас мадемуазель… Кажется ее звали Жанной. Собственно, это и все…
— Все, если говорить о внешней стороне явления, — князь потер кулаком щеку. — На самом деле это был не волк, а представитель нашего общества. Один из оборотней.
— Вашего общества?
— Вы еще не догадались! — всплеснула руками Агнешка.
— Нашего общества, — повторил с нажимом Будрыс. — Ваша прабабка подверглась нападению не простого разбойника, а охотника на ведьм. Мы постоянно противоборствуем с ними. Сейчас, наконец, достигнуто что-то вроде соглашения. А вот в средние века… Ее хотели убить за скрытые способности к оборотничеству, которые, пусть в ней самой и не проявились никак, могли привести к появлению качеств оборотня в одном из наследников.
— А именно во мне?
— О, не только в вас. Один из де Водемонов, служивший Людовику Тринадцатому, был спонтанным ликантропом. Весьма слабеньким. Погиб при осаде Ла-Рошели. Но в вас, несомненно, эти качества взыграли, как лучшее шампанское вино.
— Предвосхищая ваши вопросы, Шарль, должен заметить, мы были весьма обеспокоены, что оборотень с таким потенциалом ничем не проявил себя до двадцати четырех лет, — снова взял инициативу в свои руки Николай Андреевич. — Ну, и решили вас немного подстегнуть. Инициировать, так сказать.
— Так все это было подстроено? И знакомство в поезде, и встреча в гостинице, и дуэль?..
— Я с самого начала была против, — поджала губки девушка.
— А я раз сто, не меньше, объяснял вам, Агнешка, почему мы это делаем, — нахмурился Пашутин. — Иногда нужно пройти через жестокость… Шоковая терапия.
— Понимаете ли, мсье Водемон, — вмешался князь. — Обычно, если первый раз оборотень трансформируется в юном возрасте, в детстве желательно, самое позднее — в отрочестве, все проходит достаточно гладко. Пример тому сам Николай Андреевич. В десять лет упал с груши…
— С яблони!
— Ну, с яблони. Обернулся котом. Последствия — легкая горячка, приписанная родственниками излишнему купанию в речке с прочими сорванцами. Другое дело — первая трансформация в зрелом возрасте. Когда костяк человека уже сформировался…
— Простейший аналог — ветряная оспа, — ротмистр даже подался вперед, объясняя. — В детстве переносится безболезненно, не считая зуда, а после совершеннолетия — поинтересуйтесь как-нибудь у врачей количеством летальных исходов.
— Вот поэтому мы и прибегли к весьма дешевому любительскому спектаклю, который, впрочем, сделал свое дело. Время уходило. Еще бы год два и первая трансформация могла стать для вас последней.
— Что же мне теперь делать? — развел руками Водемон. — Вся жизнь перевернулась.
— Да не переживайте так, голубчик, — Пашутин мягко коснулся его локтя. — Поживете недельку, другую у Йозаса Яновича. Он даст вам пару уроков по азам оборотничества. Последит за вашим здоровьем. А там отдохнете, окрепните и поедете к вашему компаньону и любимым люмьеровским аппаратам.
— А как же организация…
— Это дело сугубо добровольное. Если будет на то ваше желание, обращайтесь. Взносов мы не берем, чай не социалисты. Захотите приносить пользу по мере сил и на том спасибо.
— Будем всегда рады, — Будрыс широко улыбнулся, став на мгновение похожим на доброго сказочника. — А теперь мы пойдем, с вашего позволения. Агнешка останется с вами. Расскажет кое-какие мелочи…
— Детали, так сказать, — Николай Андреевич поднялся. — До свидания. Отдыхайте, Шарль.
Вместе с хозяином они вышли из покоя.
— Еще на денек задержитесь? — князь широко шагал, заложив огромные ручищи за спину.
— Пожалуй, нет. Служба, — Пашутин вздохнул.
— Что загрустили?
— Да вот осадок какой-то горький. Не знаю… Будто обидел кого-то невзначай.
— Может быть. Впечатлительный юноша. Я рад, что он останется жить. Что он теперь один из нас.
— Да и Финн будет рад тоже.
— Финн? Не думаю. Старик давно избыл такие чувства, как радость, страх, горе. Он служит Идее. Она для него все.
— Может быть. Кланяйтесь ему при следующей встрече и от меня.
— Непременно.
В гостиной князь позвонил в колокольчик. Через пару секунд вошел улыбающийся мажордом.
— Скажи Янку, пусть седлает коней его благородию и Прохору.
Слуга мигом помрачнел, но не растерял степенности, хотя и удалился с наибольшей возможной скоростью.
— Ну, вот и все, — Пашутин улыбнулся чуть-чуть горькой улыбкой. — Еще один оборотень на нашей совести. Не жалеете о приключении?
— Жалею, конечно, — насупился князь. — Такой халат извести пришлось. Любимый. С драконами. Сейчас таких не делают.
Через узкое окно-бойницу послышался цокот подков по брусчатке двора и шум голосов. Пришла пора снова собираться в дорогу.
февраль-март 2003 г.