Начальник поезда предложил пассажирам немедленно освободить купе и, захлопнув дверь, строго уставился на мальчиков:
— Вот что, братья-разбойники, вашей мамы в поезде нет и не было. Ясно? Как это понимать?
Шурик изобразил на своем лице крайнее изумление.
— Может быть, ваша мама, — продолжал Корзунов, — в другой поезд села, а вы не на ту платформу забежали. Может такое быть?
— He знаем, — сказал Шурик.
— Не знаем, — хлюпнул носом Славик.
В Любани Корзунов отвел Шурика и Славика к дежурному по станции. Договорились, что ребята останутся здесь. Если же и в тридцать первом поезде не окажется их матери, дежурный с первой оказией отправит мальчиков в Ленинград.
Узнав, что их оставляют, ребята заревели, хотя и без слёз, но довольно громогласно. Чтобы снова не поддаться чувству жалости, Корзунов заторопился к своему поезду.
Дежурный, высокий, как семафор, в красной фуражке и с белыми усами, с минуту послушал рев своих неожиданных гостей, потом хлопнул большой твердой ладонью по столу и сказал:
— Плохо поете! Хватит! А то я из-за вас телефона не услышу.
Шурик сначала попробовал снизить голос и стал жужжать, как шмель. Но долго тянуть на одной ноте было трудно, и он совсем умолк. Только Славик еще некоторое время издавал страдальческий хрип, похожий на гусиное шипение.
Ждать тридцать первого пришлось недолго. Точно по расписанию он остановился у платформы.
Дежурный по станции нашел начальника поезда и спросил:
— У вас нет отставших пассажиров? Не жаловалась какая-нибудь женщина, что ее ребята остались в Ленинграде?
Начальник поезда отрицательно покачал головой;
— Все пассажиры на месте, о ребятах ничего не слышал.
Дежурный вернулся в свою конторку и остановился перед притихшими мальчиками.
— Врете вы всё, кочерыжки капустные!
Он наклонился над Славиком и, грозно шевеля усами, спросил:
— А ну, говори, где твоя мама?!
— Дома, — с испуга вырвалось у Славика.
Шурик ткнул приятеля локтем в бок, но было поздно.
Дежурный подсел к телефону. Он сообщил кому-то, что у него находятся два мальчика, сбежавшие от родителей, и что с первым поездом он отправит их в Ленинград. Потом дежурный поднял длинный указательный палец и поводил им перед носом Шурика:
— Вот отправлю вас в милицию, там вам покажут, как из дому убегать, как без билетов на поездах ездить и людям головы морочить. Будут вам и путешествия, и приключения, и ремешок по одному месту.
Мысль о том, что путешествие может закончиться в отделении милиции, ни разу не приходила Шурику в голову. Не понравилось это и Славику. Он поглядывал на своего дружка, скривив рот, словно спрашивая: «Заплачем, что ли?» Но Шурик только насупился и сосредоточенно соскребывал ногтем краску со скамейки. Он думал.
Первым попутным поездом на Ленинград оказался длинный товарный состав с красными вагонами без окон и с платформами, груженными углем и большими железными трубами.
Дежурный взял ребят за руки и повел к головному вагону. Там их встретил молодой железнодорожник в синем кителе.
— Здорово, Михеич! — крикнул он дежурному. — Никак внучатами обзавелся?
— Как же, внучата, — проворчал дежурный. — Только от чужой бабушки. Из дому сбежали. Им, видишь ли, Николай Иванович, в Москву понадобилось по срочным делам.
— A-а! Горе-путешественнички! — рассмеялся Николай Иванович, — Вижу, хочешь их ко мне подбросить?
— Я с начальством договорился. Сдашь их на товарной.
Николай Иванович сделал серьезное лицо:
— У меня тут в одном вагоне телята едут, есть два свободных стойла. Может, туда этих путешественников привязать. Голодными не будут — сена хватит.
Славик представил себе, как он будет жевать сено вместе с телятами, и собрался плакать. Но Николай Иванович уже подхватил его под мышки и поставил на площадку вагона. Через минуту ребята очутились в просторном купе с обычными полками и белыми занавесками.
Вагон качнулся, громыхнули железные тарелки буферов, и мимо окна, как мимо карусели, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее срываясь с места, замелькали домики, деревья, столбы…
Поиски сбежавших мальчиков начались во всех районах города одновременно. Виктор Зубов разговаривал с разными людьми на станции «Скорой помощи», в отделениях милиции, на вокзалах, на пароходных пристанях. Он описывал приметы Шурика и Славика и просил немедленно сообщить ему, как только обнаружатся их следы.
Железнодорожная милиция осматривала все вагоны, стоявшие на путях, заглядывала на крыши, на тормозные площадки, под скамейки. На пригородных станциях вокруг Ленинграда милиционеры зорко присматривались к ребятам шести — девяти лет. Речная милиция проверяла все закоулки на катерах и пароходах.
Десятки людей были заняты розыском сбежавших мальчиков. Все пути, по которым они могли скрыться, находились под наблюдением. Но проходил час за часом — и никаких обнадеживающих известий. Только Павел Петрович звонил Зубову каждые тридцать минут и задавал всё тот же вопрос:
— Не нашли?
Виктор успокаивал его, убеждая не звонить так часто. Павел Петрович соглашался, вешал трубку, а через полчаса опять раздавался звонок:
— Не нашли?
Шел уже одиннадцатый час вечера, когда с пристани Кабоны, с другой стороны Ладожского озера, позвонил милиционер и доложил, что им задержан мальчик, по приметам похожий на Шурика.
— Один? — спросил Виктор. — А поменьше никого с ним нет?
— Нет никого, — ответил милиционер. — Он направлялся через Ладогу в Индию, поохотиться на тигров.
— Как его фамилия?
— Федя Кузнечиков. Говорит, что живет в селе Рыбацком.
— Хорошо, — сказал Виктор, — не отпускайте его. Я вам позвоню.
Едва успел Зубов распорядиться, чтобы проверили, есть ли в селе Рыбацком семья Кузнечиковых и не сбежал ли у них сын Федя, как пришло новое сообщение: в Торговом порту задержав восьмилетний Володя Савушкин, твердо решивший найти необитаемый остров и повторить опыт Робинзона Крузо. Родители вызваны.
А минут через двадцать позвонили с Московского вокзала:
— В Любани задержаны два мальчика, братья Печниковы. С грузовым составом отправлены в Ленинград.
— Печниковы? — разочарованно протянул Виктор. — Братья?! Ну что же, как привезут, доставьте этих братьев ко мне.
Виктор сидел, глядя в раскрытое окно, за которым чуть синела теплая белая ночь. Было над чем задуматься. День выдался на редкость «урожайным». Искали двух друзей, а нашли двух братьев Печниковых, какого-то тигролова Кузнечикова, мореплавателя Савушкина… Виктор снял телефонную трубку.
— Нашли? — с надеждой в голосе спросил Павел Петрович.
— Погодите, — ответил Виктор. — Вы мне скажите, не знакома ли вам гражданка Печникова?
— Как же! Сестра жены, Елизавета Николаевна. А что?
— Ничего, всё в порядке. Нашли ваших путешественников. Скоро привезут, и я вас вызову.
Как и догадывался Виктор, ребята, чтобы замести следы, назвались чужой фамилией. Розыск окончен. Охотник за тиграми Федя Кузнечиков и Робинзон Савушкин никакого отношения к Шурику и Славику не имели. Остается ждать, пока привезут беглецов. Виктор посмотрел на часы. Поезд уже должен быть на станции. С минуты на минуту ребята будут здесь.
Снова зазвонил телефон. Выслушав первые слова донесения, Виктор вскочил из-за стола.
— Как сбежали?! — вскрикнул он с яростью и, сорвав с вешалки кепку, вылетел из кабинета.
Всю дорогу от Любани до Ленинграда Шурик молчал. В ответ на шутливые замечания Николая Ивановича он только мотал головой и поддевал ногой коврик, лежавший на полу. Он думал всё о том же: как избежать знакомства с милицией?
Однажды такая угроза уже нависала над ним, и страх, пережитый тогда, хорошо запомнился. Это было в прошлом году, когда ремонтировали дом, в котором они живут. Шурик случайно набрел на оставленное рабочими ведро с голубой краской и решил, что неплохо бы окрасить в один цвет всех дворовых кошек. Их было много — черных, рыжих, пятнистых. И, конечно, голубая масляная краска была гораздо приятнее для глаза.
Шурику удалось покрасить только двух кошек, причем они очень сопротивлялись и царапались. Потом они, отчаянно мяукая, стали бегать по лестницам. Они терлись о стены и о двери квартир и в короткий срок измазали всё голубой краской. Жильцам это пришлось не по вкусу, и они очень громко кричали. Дворник, не разобравшись, в чем дело, схватил Шурика за шиворот и потащил в милицию. По дороге Шурик тоже сопротивлялся и царапался. На улице они встретили Павла Петровича. Хотя и в этом было мало радости, но от милиции Шурик был избавлен.
На этот раз, казалось, никакого спасенья нет. Их привезут в милицию и посадят в тюрьму. Правда, из тюрьмы можно прорыть подземный ход через весь город и умчаться на быстрых конях, как это рекомендуется в лучших книжках. Но Шурик мало верил в успех такого побега.
Начальник поезда вскоре ушел в соседнее купе играть в домино, и мальчики остались одни.
— Славик! — шепотом окликнул Шурик приунывшего товарища.
— Чего? — таким же шепотом спросил Славик.
— Давай бежать, а то нас в милицию сволокут.
Шурик был для Славика самым умным человеком на свете. Он мог в любую минуту одной рукой положить Славика на обе лопатки. Поэтому каждое слово Шурика значило для него больше, чем все наставления бабушки. Но сейчас он никак не мог понять, куда и каким образом можно бежать из движущегося поезда.
Увидев, что Славик только часто моргает глазами и ничего не соображает, Шурик придвинулся к его уху и стал горячо объяснять:
— Мы приедем на вокзал, выскочим из вагона и прибежим домой. Понимаешь? Дома скажем, что про путешествие написали так, ну для шутки, что мы просто пошли в кино. Ценно?
— Во ценно! — восторженно прошептал Славик. — И в милицию не попадем.
— Факт!
Приободрившиеся друзья уткнулись носами в окно, чтобы не прозевать Ленинград. Город приближался с каждой минутой. Мимо окна потянулись бесконечные ряды вагонов и платформ. Поезд сбавил скорость и осторожно пробирался в этой железнодорожной толпе. Иногда он протяжно гудел, будто извиняясь за то, что проталкивается вперед.