Но это всё, так сказать, присказка. Наша сказка – не про ежа и зайца, а про двух приятелей, Чижа и Щегла. Имена у них такие: чижа звали Чиж, а щегла – Щегол.
В одно прекрасное летнее утро… Впрочем, утро – всегда прекрасное, особенно летом.
Представьте себе: зелёная приветливая роща. С краю – озерцо с кувшинками. Соловей встречает утро задорной трелью. Скворец запел, потягиваясь на жёрдочке у входа в скворечник. Пёстрый дятел, высунув голову из дупла, ритмично застучал по коре клювом. Пронеслось над озерцом курлыканье журавлей.
И Чиж со Щеглом включили в общий хор свои рулады.
Красота!
Но вот с одинокого сухого дерева вдруг раскатилось громогласное «Карр!» Это проснулись в своём большом мрачном гнезде три вороны.
Сразу спрятались и соловей, и скворец, и дятел, и Чиж со Щеглом. Даже журавли приумолкли, хотя у них хата с краю.
А вороны захохотали во всё горло на всю рощу:
– Карр-ха-ха-харр! Карр-ха-ха-харр!
Ворона Подбивала толкнула в бок ворону Заводилу.
Та, ухмыляясь, достала из-под сучьев здоровенную рогатку – давно на свалке нашла – и заложила в неё горсть крупных желудей.
Подбивала и Нахалка, отлетая от гнезда, стали натягивать резину с зарядом.
А Заводила, прищурив глаз и выбирая цель, тем временем направляла рогатку: то на дупло, где скрылся дятел, то на гнездо журавлей в камыше озерца, то на скворечник.
– Карртечью! – гаркнула она.
И две вороны с треском отпустили резину.
Жёлуди, грохоча, ударили по скворечнику. Домик затрясся! Жёрдочка отвалилась и упала наземь. А сам хозяин скворец, выскочив наружу, опрометью умчался вдаль.
Вороны вновь оголтело захохотали.
Высунул голову из дупла встревоженный сосед скворца – дятел. Новый залп: на этот раз мелкими лесными яблоками-дичками. Одно яблоко так и нанизалось прямо на острый нос дятла! Он даже клюв не мог раскрыть, чтоб возмутиться.
Уносясь подальше, дятел пытался на ходу сдёрнуть обеими лапками украшение с носа.
Вороны опять довольно загоготали.
Теперь Заводила целилась из рогатки то в гнездо Чижа, то в гнездо Щегла.
Они оба, не мешкая, раздвинули каждый дно своего гнезда и, нырнув, так сказать, в запасной выход, исчезли в чаще.
К вечеру в роще, казалось, всё поуспокоилось. А когда совсем стемнело, болтливые сороки натянули цветные нитки большим квадратом между четырьмя соснами над полянкой. На нитки уселись яркие светлячки. И возникла как бы воздушная танцплощадка с крошечными лампочками.
Вот и оркестр – засвистали соловьи, затрещал коростель, дятел-барабанщик застучал клювом по дереву.
Закружились над танцплощадкой нарядные синицы, снегири, корольки и ласточки в своих строгих фраках.
Чиж и Щегол тоже весело танцевали среди птиц. И всем тут было просторно: никто никому не мешал – взмывали вверх, проваливались вниз, беззаботно кувыркались.
А невдалеке, над гладью озерца, изящно танцевали журавли.
Неожиданно веселье нарушилось – появились три вороны! Они заглушали музыку хриплыми возгласами. Оглушительно хлопали крыльями.
Отплясывали дикий вороний танец. Отшвыривали других птиц в стороны. Бесновались вовсю!
Затем они устремились к журавлям. И стали бешено мотаться вокруг них, хрипло голося разухабистую песню. Журавли не выдержали и с достоинством улетели.
Вновь вернулись на танцплощадку вороны. Захватили в свой дурацкий хоровод какую-то синицу. Бросали её друг другу и вопили:
– Лучше синица в лапах, чем журавль в небе! Карр-ха-ха-харр!
Возмущённый Чиж попытался вступиться за неё.
– Как вам не стыдно! – пропищал он.
– Дай ему дрозда! – заверещала Подбивала.
Заводила тут же схватила с ветки замершего в испуге дрозда и замахнулась им на смельчака Чижа.
Но дрозд сумел вывернуться. С писком выскользнул он из цепких лап вороны.
Тогда Заводила с криком: «Бей карр-о-тышку! Карр-амба!» – дала Чижу такой подзатыльник, что тот, кувыркаясь, упал в траву.
Все птицы разлетелись, даже светлячки исчезли. Лишь вороны, мелькая своими чёрными силуэтами на фоне луны, продолжали вертеться с душераздирающим криком.
– Смелый-то ты смелый, – помог встать Чижу друг Щегол. – Да куда тебе с ними тягаться!
Добрыми почему-то чаще всего бывают слабые и неумелые.
На следующий день летели по своим птичьим делам Чиж и Щегол и увидели, как маленький королёк, с трудом трепеща крылышками, тащит пучок сухой травы для своего гнезда.
– Давай поможем! – бодро предложили ему на лету Чиж и Щегол.
Но, увы, они так неловко попытались подхватить траву, что её развеяло по ветру.
– Такие неуклюжие! – вздохнул королёк.
Затем они хотели помочь скворцу поднять сбитую вчера жёрдочку. И не смогли. Тяжело.
– Слабаки! – буркнул скворец.
По пути домой друзья неожиданно столкнулись в воздухе с вороной Заводилой, нарочно не уступившей дороги, хотя левый поворот давал им преимущественное право на свободный полёт. Да так стукнулись, что оба свалились на голову дятлу!
– Ах! Ах! – вскрикнули они.
– А-ах!.. – передразнил их дятел. – Летуны аховые! Лучше бы спортом занялись!
– А что? Может, дятел и прав, – задумчиво рассуждал Чиж, уныло сидя в своём гнезде. – Спорт – это…
– Это не то! – перебил его Щегол из гнезда напротив. – Не нам с тобой ворон в небе ловить. Орлом всё равно не станешь!
– Орлом не орлом, а всё-таки не чижиком!
– Лучше я себе всяких укрытий понаделаю, – откликнулся Щегол. – Тогда меня никто не тронет. Найти не сможет, понял?
И принялись они каждый за своё. Чиж на ветке, как на турнике, подтягивается: по-своему, конечно, по-птичьи. А Щегол своё второе, потайное, гнездо в кустах вьёт.
Чиж фигурами высшего пилотажа в небе занимается: «мёртвая петля», «бочка», «затяжное падение», «виражи»… А Щегол новые укрытия сооружает.
Не сразу всё у Чижа выходило. Поначалу он больше двух раз на ветке подтянуться не мог. И однажды с налёту, выходя из «мёртвой петли», в стог врезался.
А как-то он спикировал прямо в озерцо – еле выбрался!.. Там его внимание вдруг привлекла длинная железная труба, которая пересекала дно озерца: в неё впадал тонюсенький ручеёк, а с другого конца на том берегу из неё струился крохотный водопадик.
Чиж с интересом заглянул в трубу, что-то изучая и примериваясь. И даже не спеша прошёл её насквозь – совершенно благополучно, разве что лапки замочил.
День за днём упорно тренировался Чиж. А Щегол до того дошёл, что нору себе стал копать!
Наступила осень.
Ходили как-то по поляне Чиж и Щегол, семена клевали. Внезапно накрыли их три чёрные тени:
– Карр! Карр-а-пузы! Карр! Карр-о-тышки!
– Спасайся! – вскричал Щегол, бросаясь к своему ближайшему укрытию.
Над его головой так и засвистели жёлуди, выпущенные из рогатки.
Взмыл Чиж стремглав в небо и выбил рогатку из лап Заводилы.
Ринулись вороны за смельчаком в погоню.
А Щегол бочком выскочил из своего укрытия, мигом засыпал рогатку пожухлыми листьями и вновь спрятался.
Преследуют Чижа вороны, издеваются:
– Карравай, карравай, кого хочешь выбирай!
Делая «мёртвую петлю», Чиж перевернулся на спину и изо всех сил лягнул в живот Подбивалу, а затем на вираже – и Нахалку.
– Карраул! – трепыхаясь, завопили они. – Беррегись!
– Рразини! – И Заводила растопырила когти, пытаясь схватить увёртливого Чижа. – Окрружай!
Чиж лихо пронёсся между её лапами. Заводила с налёту саданулась лбом о дерево. Да так, что филин из дупла выпал!
Опомнившись, вороны продолжали преследование.
– Кррепкий черреп! – изумлённо похвалила себя Заводила, потирая на лету шишку.
Куда там было жалким воронам до виртуоза Чижа! Совершая фигуры высшего пилотажа, он заставлял их то и дело сталкиваться друг с другом. Только перья летели!
Виток за витком живая спираль – беглец и погоня – уходили высоко в небо.
«Затяжное падение»! Чиж камнем упал вниз – и вдруг уселся на шею Заводиле. Прямо-таки оседлал!
– Бррысь с меня! – истерично мотала она головой, крутилась и брыкалась.
Крепко держался Чиж на её шее. И всё же она так взбрыкнула, что наездника подбросило вверх. Очертил он в небе круг. Опять настигает погоня, у ворон-то крылья куда больше!
Что делать?
Тогда-то ему и пригодилась та длинная железная труба, что проходила под озерцом. Чиж спикировал прямо в неё. Вороны наперегонки ринулись вслед за ним. Пролетел Чиж всю трубу насквозь! А преследователи застряли всем скопом где-то в ней, на дне озера.
– Вперрёд! – несётся из трубы, как из рупора. – Назад!
Ни вперёд, ни назад. Крепко засели.
Тут и Щегол, выскочив из укрытия, прилетел. И громко, у выхода из трубы, Чижу советует:
– Глиной вход и выход замазать! И концы в воду!
Настороженно прислушивались внутри трубы вороны. Шевельнуться не могут. Запечатало!
– Замурруют… – простонала Заводила.
– Не нравится? – крикнул в трубу Щегол.
– Помогите! – взмолилась Заводила. – Больше не будем!
– И меньше – тоже! – голосили другие.
– Жалко их, конечно, – вздохнул добряк Чиж.
– Веррно говорришь, – всхлипнув, поддакнула внутри трубы Заводила. – Прропадём!
– Прростите! – причитали Подбивала и Нахалка.
Поднялся высоко Чиж, разогнался… И с такой скоростью влетел в трубу, что пленниц ворон, будто затычку, выбросило наружу. А затем и сам небрежной походкой вышел.
Лежат вороны на спине, лапами кверху, еле дышат.
– Что это с ними? – с опаской спросил Щегол.
– Ничего, – отмахнулся Чиж и лукаво улыбнулся. – Тренироваться надо – вот чего!
Весело смотрели с деревьев птицы – жители рощи, как, переваливаясь с боку на бок, тяжело улетали прочь вороны. Улетали навсегда, стыдливо вжимая голову в плечи. Превратились в точки и пропали на горизонте.
– Пррощайте! – насмешливо «прокаркал» из оконца своего домика скворец.
Чиж спустился вниз, ловко взял под деревом жёрдочку от скворечника и легко поднял её вверх к изумлённому хозяину.