И поверили итальянцы. Да и я, признаться, поверил. Убедительно. Растут ведь. Факт! И вот этот полковник спрашивает:
– Нельзя ли засеять всё поле?
– Нет, почему же, можно, пожалуйста, – говорит Фукс, – только семенного материала маловато. А если ваши сеять, их надо спиртом поливать, иначе не взойдут.
– Ну что ж, мои молодцы польют, – говорит полковник и распорядился.
На другой день выкатили цистерну спирта, высыпали все макароны, что было, соорудили цепы, обмолотили, засеяли и пошли поливать. Но только, знаете, на поле немного попало, всё больше в рот солдатам. Вечером и полковник прибыл, тоже пригубил, и такое пошло веселье по всему лагерю: песни, шум, драки начались. А к ночи взошла луна, лагерь утих, только храп слышен по полю. А мы скорее на берег, на «Беду». Подняли паруса и пошли.
– Ну, – говорю, – Фукс, вам бы агрономом быть, а не матросом. Как это вы достигли такого совершенства? Ведь это чудо, чтобы макароны проросли.
– Никакого чуда, Христофор Бонифатьевич, просто ловкость рук, – отвечает Фукс. – У меня горсточка овса осталась в кармане, а с овсом не то что макароны – окурки и те взойдут.
Вот оно как. В общем, благополучно ускользнули. Ну а на другой день я обогнул мыс Гвардафуй и пошёл прямо на юг.
Глава IXО старых обычаях и полярных льдах
Океан встретил нас ровным пассатом. Идём день, другой. Влажный ветер несколько умеряет жару, однако прочие признаки указывают на пребывание в тропической зоне. Синее небо, солнце в зените, а главное – летучие рыбы. Замечательно красивые рыбки. Порхают над водой, как стрекозы, и дразнят душу старого моряка. Недаром, знаете, летучая рыба – символ океанского простора. Вот эти рыбки, будь они неладны, воскресили во мне воспоминания юности, первое плавание… Экватор…
Экватор, как вам известно, линия воображаемая, однако вполне определённая. Переход её с давних пор сопровождается небольшим самодеятельным спектаклем на корабле: якобы морской бог Нептун является на судно и после непродолжительной беседы с капитаном тут же, на палубе, купает моряков, впервые посетивших его владения.
Я решил тряхнуть стариной и возродить этот старый обычай. Тем более декорации несложные, костюмы тоже – с этой стороны постановка трудностей не представляет. Но вот с актёрским составом просто зарез. Я, знаете, единственный бывалый моряк на судне, я же и капитан, и волей-неволей мне же приходится изображать Нептуна.
Но я нашёл выход: с утра приказал выставить бочку с водой, затем сказался больным и вплоть до выздоровления по всем правилам сдал Лому командование судном. Лом выразил мне соболезнование, однако с удовольствием заломил фуражку на капитанский манер и с важным видом приказал Фуксу чистить медные части.
А я заперся в каюте и занялся подготовкой: сделал бороду из швабры, соорудил трезубец, корону, а сзади прицепил хвост наподобие рыбьего. И должен без хвастовства сказать: получилось отлично. Я, знаете, посмотрел в зеркало: ну куда там – Нептун да и только. Как живой!
И вот когда, по моим расчётам, «Беда» пересекла экватор, я в полном облачении поднялся на палубу…
Результат получился необычайный, но несколько неожиданный. Отсутствие предварительной проработки спектакля и незнание старых морских обычаев направили воображение моего экипажа в нежелательную для меня сторону.
Я вышел.
Мой старший помощник Лом гордо стоял у штурвала, пристально вглядываясь в горизонт. Фукс, обливаясь потом, усердно «драил медяшку». Летучие рыбы по-прежнему порхали над волнами.
Спокойствие царило на палубе корабля, и мой выход в первый момент остался незамеченным.
Ну, я решил обратить на себя внимание: грозно стукнул трезубцем и зарычал. Тут оба они встрепенулись и замерли от изумления. Наконец, придя в себя, Лом нерешительно шагнул мне навстречу и смущённым голосом произнёс:
– Что с вами, Христофор Бонифатьевич?
Я ждал этого вопроса и заранее подготовил ответ в стихотворной форме:
Я Нептун – морское чудо,
Мне подвластна вся вода,
Рыбы, ветры и суда.
Рапортуйте мне: откуда
И куда идёт «Беда»?
Тут лицо Лома выразило мгновенный испуг, который затем перешёл в отчаянную решимость. Лом бросился, как леопард, облапил меня своими ручищами и потащил к бочке.
– Поддержать капитана за ноги! – скомандовал он на ходу. А когда Фукс выполнил приказание, Лом добавил несколько спокойнее: – Старика хватил солнечный удар, необходимо освежить ему голову.
Я пробовал отбиваться, пробовал убеждать их, что согласно веками установленным обычаям не мне, а им следует купаться по случаю прохождения экватора, но они не слушали. И вот, понимаете, приволокли меня к бочке и принялись окунать в воду.
Корона моя размокла, трезубец упал. Положение прискорбное и почти безвыходное, но я собрался с последними силами и в момент между двумя погружениями бодро скомандовал:
– Отставить макать капитана!
И, представьте себе, подействовало.
– Есть отставить макать капитана! – гаркнул Лом, вытянув руки по швам.
Я ухнул в воду… Одни ноги торчат. Мог бы и захлебнуться, да хорошо Фукс догадался: завалил бочку набок, вода вылилась, а я застрял. Сижу, как рак-отшельник, не могу отдышаться. Ну, потом оправился и вылез, тоже этак рачьим манером, кормой вперёд.
Вы сами понимаете, какой ущерб моему авторитету нанесло это событие. А тут ещё, как назло, мы потеряли пассат. Наступил мёртвый штиль, и безделье воцарилось на судне. И вот, знаете, как утро – Лом с Фуксом устраиваются на палубе, ноги под себя по-турецки, карты в руки и дуются без отдыха в подкидного дурака.
Я посмотрел день, посмотрел другой и прекратил это дело. Я, вообще-то, противник азартных игр, а тут тем более, поскольку это увлечение угрожало срывом дисциплины. Ведь вы учтите: Фукс жульничает, каждый кон оставляет Лома дураком, да ещё подкидным! Какое уж тут уважение!
А с другой стороны, просто так запретить игру – умрут со скуки. А по мне пусть уж лучше помощник дурак, чем покойник.
Тогда я предложил им шахматы. Это как-никак игра мудрецов, изощряет ум, развивает стратегические способности. К тому же спокойный характер этой игры позволяет обставить её по-семейному.
И вот мы водрузили на палубе стол, вытащили самовар, над головой растянули тент из паруса и в такой обстановке, за чашкой чаю, с утра до ночи предавались бескровным поединкам.
Вот так однажды мы с Ломом засели с утра доигрывать незаконченную партию. Жара стояла убийственная, и Фукс, свободный от игры, полез купаться.
Король Лома беспомощно жался к уголку. Я уже предвкушал сладость заслуженной победы, вдруг резкий крик за бортом нарушил ход моих мыслей. Взглянул – вижу: над водой шляпа Фукса. (Он купался в головном уборе, опасаясь солнечного удара.) Отчаянно вопя, Фукс бьёт по воде руками и ногами, поднимает тучи брызг и со всей скоростью, которую позволяли развивать его ходовые качества, приближается к «Беде». А за ним, рассекая лазурную гладь моря, бесшумно скользит над водой спинной плавник огромной акулы.
Настигнув несчастного, акула перевернулась на спину, открыла свою страшную пасть, и я понял, что Фуксу пришёл конец. Не отдавая отчёта в своих действиях, я схватил со стола первое, что подвернулось под руку, и швырнул в морду морского хищника.
Результат получился разительный и необычайный: зубы чудовища мгновенно сомкнулись, и в ту же секунду, бросив преследование, акула завертелась на месте. Она выпрыгивала из воды, жмурилась и, не разжимая челюстей, сквозь зубы отплёвывалась во все стороны.
Фукс тем временем благополучно добрался до судна, вскарабкался на борт и в изнеможении подсел к столу. Он пытался что-то сказать, но от волнения глотка его пересохла, и я поспешил налить ему чаю.
– Вам с лимоном? – спрашиваю. Протягиваю руку к блюдцу, а там нет ничего.
Тогда я всё понял. В минуту смертельной опасности лимон подвернулся мне под руку и решил участь Фукса. Акулы, знаете, непривычны к кислому. Да что там акулы, вы сами, молодой человек, попробуйте лимон целиком – так скулы сведёт, что и рта не откроете. Пришлось запретить купание. Запас лимонов у нас, правда, ещё сохранился, но ведь нельзя же рассчитывать, что всегда попадёшь так удачно. Да-с. Устроили душ на палубе, обливали друг друга из ведра, но ведь это всё полумеры, и жара замучила нас совершенно. Я даже несколько похудел и не знаю, чем бы всё кончилось, если бы в одно прекрасное утро не потянул наконец ветерок.
Изнурённый бездельем экипаж проявил необычную энергию. Мы мгновенно поставили паруса, и «Беда», набирая ход, пошла дальше, на юг.
Вас, может быть, удивит взятое мною направление! Не удивляйтесь, взгляните на глобус: идти вокруг света вдоль экватора долго и трудно. Многих месяцев пути требует такой поход. У полюса же вы легко можете хоть пять раз в день обойти земную ось кругом, тем более что и дни там, на полюсе, бывают до шести месяцев продолжительностью.
Вот мы и стремились к полюсу и с каждым днём спускались всё ниже. Прошли умеренные широты, приблизились к Полярному кругу. Тут уж, знаете, холодок даёт себя чувствовать. И море не то: вода серая, туманы, низкая облачность. На вахту выходишь в шубе, уши мёрзнут, на снастях сосульки.
Однако мы и не думали об отступлении. Напротив, пользуясь попутными ветрами, мы с каждым днём спускались всё ниже и ниже. Лёгкая зыбь не причиняла нам беспокойства, экипаж чувствовал себя отлично, и я с нетерпением ждал того момента, когда на горизонте откроется ледяной барьер Антарктики.
И вот однажды Фукс, обладавший орлиным зрением, неожиданно воскликнул:
– Земля на носу!
Я было подумал – у меня или у Лома нос не в порядке. Провёл ладонью, утёрся. Нет, всё чисто.
А Фукс опять кричит:
– Земля на носу!
– Может, по носу земля? – говорю я. – Так вы, Фукс, так бы и говорили. Пора привыкнуть. Но только не вижу я вашей земли…