Понимаете, какое положение! Яхта идёт полным ходом, а мы трое за бортом! Размечтались, бросили руль, а тут перекинуло парус и сбило весь экипаж.
Хорошо ещё – эта цепочка: даром что фальшивая, а без неё яхта ушла бы одна, с селёдками.
Ну, я сразу оценил обстановку и по возможности громко скомандовал:
– Так держать, да покрепче!
– Есть так держать! – ответил Лом.
– Есть так держать! – подхватил Фукс.
А я не торопясь подтянулся поближе по Лому, потом по Фуксу, потом по цепочке – и на «Беду». Потом так же Лом, потом так же Фукс.
На палубе я снова осмотрел цепочку и, представьте, поразился даже – ни одно колечко не растянулось. Прочно делают!
– Берегите её, Фукс, – сказал я.
Потом выдал экипажу по чарке водки для согревания, назначил вахты, а сам ещё постоял на борту, посмотрел на горизонт, вспомнил грустные события последних дней.
– Прощай, добрая Англия, старая Англия! – сказал я, а про себя подумал: «Культура!»
Постоял ещё, выкурил трубку и пошёл спать.
А утром, чем свет, Лом пришёл будить меня на вахту и доложил, что «Беда» вышла в Атлантический океан.
Глава VIIО методах астрономических определений, о военной хитрости и двух значениях слова «фараон»
В Атлантическом океане у нас было одно незначительное событие, о котором, собственно, и рассказывать не стоило бы. Но для сохранения истины я и о нём не скрою.
Вы знаете, конечно, что в открытом море, вдали от видимых берегов, судоводитель определяет свой путь по небесным светилам и по хронометру. Светила – это Солнце, Луна, планеты и неподвижные звёзды. Они нам даны, так сказать, самой природой. Ну а хронометр – это другое дело. Хронометр – это плод упорных трудов многих поколений человечества, и, как показывает само название, служит он для измерения времени.
Сложное это дело – измерение времени. Вот на Западе, в той же Англии, к примеру, до сих пор ещё академики спорят: есть оно, время-то, или нет его совсем, а только кажется, что есть. А если нет, то и измерять вроде нечего, да и ни к чему. А по-моему, тут дело ясное: раз на такие споры хватает времени, значит, есть оно, и даже в избытке. А вот насчёт измерения – согласен, трудный это вопрос. И не сразу, конечно, достигли тут должного совершенства.
В былые годы для этой цели пользовались песочными склянками. Затем появились ходики, будильники, карманные часы.
По будильникам в наше время не плавают – считают, что это не точно, а по-моему, на худой конец и будильник сойдёт.
Вот мой тёзка Колумб совсем без часов плавал, однако открыл Америку.
Ну, ходики, я согласен, на судне употреблять неудобно: там, знаете, нужно подвешивать к гирям подковы, кирпичи, утюги… А ну как шторм поднимется? Тут к ним и не подступишься. А будильник… отчего же!
Но раз уж не принято по будильникам плавать – ничего не поделаешь. И я, когда готовил поход, специально приобрёл прекрасный ручной хронометр.
Приобрёл и положил в каюте. Пользоваться им не приходилось: шли всё время вблизи берегов. А тут хочешь не хочешь – надо определяться.
Ну, спускаюсь в каюту, достаю свой хронометр и обнаруживаю странную перемену в его характере: был прибор, как я говорил, ручной, а тут, знаете, полежал без присмотра, без ухода и одичал совершенно, чёрт знает что показывает: солнце всходит, а на нём полдень, солнце на полдень, а на нём шесть часов… Уж я его и стучал, и тряс, и крутил – ничего не помогло.
Вижу, скверное положение: идём, куда – неизвестно. Так, знаете, и заблудиться недолго.
Но тут спасение пришло само собой, и пришло оттуда, откуда я его совершенно не ждал.
Мы, когда были в Англии, хорошенько запаслись продовольствием. Взяли сухих продуктов, консервов, живность. Между прочим, был у нас ящик кур из Гринвича.
Да. Ну, конечно, в пути мы их поели, и к тому времени в ящике только и осталось два молодых петушка – чёрный и белый.
И вот я стою с секстантом в руке, размышляю о методах астрономических наблюдений, вдруг, понимаете, оба мои петушка хором:
– Кукареку!..
Я моментально сделал наблюдение; ну, дальше уж нетрудно сообразить: раз гринвичские петушки запели, значит, сейчас в Гринвиче рассвет, солнце встаёт. Вот вам и точное время. А зная время, и определиться нетрудно. Да-с.
Я, однако, сделал и проверку: вечером снова вышел с секстантом, и ровно в полночь по Гринвичу мои петушки опять дуэтом:
– Кукареку!
Так можно бы и дальше по петушкам плавать, но тут я ещё и другой способ нашёл.
Замечательный способ! Я даже думаю как-нибудь на досуге диссертацию написать на эту тему и обогатить таким образом науку.
Вкратце способ сводится к следующему: вы берёте часы какие угодно, хоть стенные, хоть башенные, можно даже игрушечные, всё равно. Лишь бы у них были стрелки и циферблат. Причём вовсе необязательно, чтобы стрелки двигались: напротив, совершенно необходимо, чтобы они не двигались. Пусть стоят. И вот, допустим, они показывают, как мой хронометр, ровно двенадцать часов. Отлично! Конечно, в течение большей части суток пользоваться таким хронометром не придётся, но это, знаете, и ни к чему, излишняя роскошь, зато два раза в сутки – в полдень и в полночь – ваш хронометр совершенно точно покажет время. Тут только нужно не пропустить момента, когда посмотреть, а это уж зависит от личных способностей наблюдателя.
Вот таким образом я вновь приручил свой хронометр, и как раз вовремя.
Запасы у нас совсем истощились, консервы надоели, и нужно было подумать не об определении места судна, а об определении на жаркое наших петушков.
Но тут новая неприятность: встал вопрос о том, с которого начинать. Уж очень, знаете, дружные были петушки. Чёрного зажарить – белый скучать будет, белого зажарить – чёрный заскучает…
Я размышлял над решением этой проблемы, серьёзно размышлял, но так и не пришёл к должным выводам. Ну, думаю: «Ум хорошо, а два лучше». Создал комиссию: я и Фукс.
Снова со всех сторон обсудили этот вопрос, но тоже, знаете, безрезультатно. Так и не смогли найти конструктивного решения. Пришлось расширить комиссию. Включили в неё Лома. Назначили заседание.
Я изложил сущность дела, познакомил собрание с историей вопроса, поднял, так сказать, материал… И не зря. Лом неожиданно такую трезвость взглядов и находчивость проявил в этом деле, что сразу всё, как говорится, встало на свои места.
Он и минуты не думал. Так, знаете, не колеблясь, прямо и говорит:
– Режьте чёрного.
– Позвольте, – говорим мы, – ведь белый скучать будет!
– А чёрт с ним, пусть скучает! – возражает Лом. – Нам-то какое дело?
И, знаете, пришлось согласиться. Так и сделали. И должен прямо сказать – Лом не ошибся. Петушок оказался прекрасный, жирный, мягкий – мы просто пальчики облизывали, пока его ели. Впрочем, и второй был не хуже.
Вот так, знаете, благополучно, не торопясь мы обогнули Бретань и вступили в Бискайский залив.
Бискайский залив, как известно, прославился бурями, и недаром.
Не скрою, я испытывал некоторую тревогу, пересекая его, но мне повезло в тот раз. Прошёл, как по зеркалу, и дальше всё было благополучно до тех пор, пока мы не вошли в Гибралтар. Но тут, в Гибралтаре, попали в историю. Идём не спеша, гоним селёдок, любуемся видами неприступных гор. С английской крепости, как полагается, нас запросили:
– Уот шип? Что за корабль?
Ну я ответил:
– Яхта «Беда», капитан Врунгель.
Продвигаюсь дальше, и тут на пороге Средиземного моря началось: что-то свистнуло, ухнуло. Я вижу – в парусе дырка в полметра, кругом огонь, вода с грохотом вздымается в небо, а справа, наперерез нам, несётся эскадра. Ну я сразу понял: пираты неизвестной национальности.
Вот, я вижу, вы улыбаетесь. А зря, молодой человек. Вы думаете, что только в старинных романах пираты остались? Ошибаетесь, дорогой. Пиратов и сейчас хватает на свете. Только в былые-то годы, лет двести назад, пираты, когда на дело шли, свой флаг поднимали. А в наши дни флаги пиратские припрятали в сундуки, а приёмы пиратские из всех сундуков повытащили.
Вон почитайте газеты: там самолёт угнали, там корабль захватили, заложников взяли, выкуп требуют. Ну а в то время до самолётов ещё не добрались, а на море кое-где шкодили, а кое-где и бесчинствовали.
Словом, я вижу, положение трудное: бой принимать нельзя. При встрече с превосходящими силами противника морская тактика рекомендует уйти с линии баталии.
А куда уйдёшь? Ветер слабый и парус с дырой, работает вполсилы…
Тут, знаете, выход один: применять военную хитрость.
– Закуривай, ребята! – крикнул я бодрым голосом и достал свой кисет.
Экипаж у меня некурящий, но тут, в напряжённой обстановке боя, Лом и Фукс не посмели ослушаться – свернули козьи ножки и принялись дымить.
Я тоже раздул своё кадило, и не прошло трёх минут – дымовая завеса плотной стеной скрыла нас от глаз противника.
Согласитесь: ловко придумано! Но это ещё не всё.
Это, батенька, только начало.
Ну, скрылись – хорошо. Но ведь завесу-то нашу всё равно сдует ветром. Что тогда делать? Я, знаете, подумал и решился.
– Паруса долой, экипажу укрыться в жилых помещениях! – скомандовал я.
Лом с Фуксом забрались в каюту, задраили все люки, наскоро, кое-как законопатили щели, а я собрал весь груз потяжелее, связал и на блоке поднял на мачту.
Центр тяжести, понятно, переместился кверху, груз перевесил, судно потеряло устойчивость, завалилось на левый борт, и «Беда» опрокинулась кверху дном.
Я, конечно, оказался в воде, но сейчас же вылез, лёг на корме и жду. Тут нашу завесу снесло, и пиратская эскадра в полном составе обнаружилась на расстоянии ста саженей.
Наступил, так сказать, решительный момент боя. «Ну, – думаю, – пан или пропал». Выставил под килем свою трубку, а сам гляжу одним глазом. И вот вижу: с флагманского судна эскадры нас заметили, семафорят открытым текстом:
«Метким огнём нашей артиллерии противник уничтожен. Приказываю отступить на исходные позиции, ибо в районе действия флота обнаружена бригада подводных лодок новейшей конструкции. Адмирал дон Канальо».