Доев пломбир, кстати, вполне приличный на вкус, я прогулочным шагом вернулся уже по той стороне улицы, на которой стоит магазин. Встал перед витриной и с задумчивым видом начал рассматривать пюпитры и прочую лабуду, выставленную на всеобщее обозрение.
— Что-то ищешь? — подкатил ко мне крепыш, с зажатым в губах чинариком.
— Микрофонов парочку хотел бы на гитару поменять. Ибанес Блайзер меня вполне устроит, — отвечаю я, чуть глянув на него через плечо. Это не тот, кого я жду.
— Купить гитару хочешь? — всё ещё не верит он своим ушам.
— У меня микрофоны, у тебя гитара. Так понятно?
— Тут не меняют, — выдавливает мой собеседник, выплёвывая окурок прямо на асфальт, — Если лавэ есть, гитару найдём.
— И ты с неё свой полтос поймаешь. Так я тебе его и так могу дать, если обмен мне найдёшь, — упрощаю я алгоритм поставленной задачи, резонно опасаясь, что парень сам до такого решения не вдруг дойдёт, — А микрофоны у меня ШУРы, американские. В такие сам Фредди Меркьюри поёт. И Бонни М, — последнее добавляю, понимая, что отклика на квиновского вокалиста я не увидел. А Боньки год назад столицу на уши ставили. Не мог он про них не слышать.
— Постой тут, ща узнаю, — морща лоб, выдавливает доморощенный продавец — консультант и идёт советоваться с "коллегами". После двух — трёх минут спора, он всё же вытряхивает из кармана мелочь, и уже чуть живее бежит к телефонам — автоматам, стоящим на углу.
— Давай полтос, — протягивает он руку, вернувшись, — Сейчас друг подъедет, с ним перечирикаешь, и всё решишь.
— Держи четвертак, — протягиваю я новенькую купюру в двадцать пять рублей, — Из уважения даю. Вторую у друга заберёшь, если мы с ним сговоримся.
— Про полтос договаривались, — бычится парняга, стараясь сам себе казаться грозным.
— Во, правильно мыслишь, — хлопаю я его по плечу, — Как обмен состоится, так второй четвертак получишь. А прикинь, если у нас не срастётся? Мне с тебя или с него получать?
Судя по тому, как парняга хватается за карман, возврат денег не предполагается. Но и обманывать меня ему не с руки. Музыканты, люди очень коммуникабельные. Пройди слух, что на Глине кидалы работают, и сразу заработки у всей честной компании, тут отирающейся, начнут падать. Тогда его свои же и выживут. Слишком сладкий у них бизнес, чтобы местом рисковать.
— Да нормально всё будет, сказал же, — пытается он настаивать.
— Тем более тебе не о чем волноваться. У меня, как в аптеке, лишь бы дружбан твой не накосячил, — отвечаю я, улыбаясь, — А другу скажи, пусть на стоянку к Малому рулит. Увидит там у входа в кассы машину с буквами ЧУК на номере. Я его в ней ждать буду. А то у вас тут стрёмно стоять, — слегка подмигиваю я ошалевшему парню, далекому от тех разговоров, которые станут вполне обычными лет через сорок. Откуда ему, бедолаге, знать, что у нас половина фильмов в своё время с блатной феней шла, а мат по телевизору так и не каждый раз "запикивают".
— Э-э, постой. А что за ЧУК?
— Чукотка, — прикалываюсь я, вспомнив недавний инцидент на заправке, — От нас до Аляски, ну, до Америки по-вашему, минут двадцать на моторке летом, или полчаса зимой на нартах, когда лёд на заливе встанет. Прикинь, микрофонов у них в магазине валом, а гитары не везут. Говорят, струны на морозе рвутся. Вот я и приехал, чтобы здесь одно на другое поменять.
Судя по отвисшему рту, шутка удалась.
К слову сказать, я тогда даже и не догадывался, насколько она удалась. Лишь через полгода понял, когда в решениях Партии и Правительства увидел список Чрезвычайных мер по перекрытию советско — американской границы между Чукоткой и Аляской.
Не, ну у того "жучка", который у магазина тёрся, на лице было написано, что он если и не дебил, то недалеко от него ушёл, а эти-то куда…
Минут двадцать, если не больше, я скучал в машине, развлекаясь лузганьем семечек, купленных у какой-то бабки на базаре. Двадцать копеек за несуразный стаканчик непонятной ёмкости, высыпанный в газетный кулёк. Как по мне, так семечки мелкие и пережаренные. Но ничего лучше я тогда на всём базаре не нашёл.
— Вы Блайзер искали? — легонько постучал костяшками пальцев по стеклу интеллигентный мужчина, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
— Я, но только на обмен, — сразу оговорил я форму расчёта. Так-то у меня это своего рода контрольный вопрос, после которого намерения другой стороны становятся достаточно понятны.
— Могу я уточнить марки микрофонов?
— Присаживайтесь, — предложил я, и внимательно осмотрел будущего собеседника, пока он переходил к пассажирской двери. Что могу сказать. Совсем другое дело. Это не зазывала. Одет с виду скромно, но дорого и со вкусом. Даже галстук присутствует, и тоже не самый простой. По возрасту чуть старше меня будет.
— ШУРы. Есть пятьсот шестьдесят пятые, а есть пятьдесят восьмые, — вбросил я ещё один тест, проверяя парня на компетентность.
— Судя по вашим словам, они не в единичном экземпляре? — улыбнулся собеседник, устраиваясь на пассажирском сидении, — Меня, кстати, Николай зовут.
— А меня Валера, — ограничился я коротким представлением, не рассыпаясь в тонкости знакомств и подчёркивая тем самым, что встреча у нас исключительно деловая, а то и вовсе одноразовая, — Число микрофонов можем оговорить, но мои потребности ограничены одной гитарой. Причём, вполне определённой модели.
— Простите, а не поделитесь мыслями, отчего ваш выбор пал именно на Ибанес? — задал мне не самый простой вопрос Николай, проверяя меня в свою очередь на принадлежность к музыке.
Не стану же я рассказывать, что был у меня знакомый, у которого на стене имелась дюжина креплений для гитар. Такая вот коллекция, где некоторые гитары из этой самой дюжины постоянно менялись. Менялись, по мере предпочтений хозяина коллекции, пробовавшего их на звук. А Блайзер, семьдесят шестого года выпуска, висел на своём месте постоянно, и как мне по секрету сказал сам коллекционер, он его ценит гораздо выше, чем некоторые модели Стратов от Фендера, и даже Лес Полов от Гибсона. Вот такое кощунство и от кого?! От более чем вменяемого музыканта, воспитанного на идолопоклонстве к тем же Фендерам и Гибсонам.
— Блайзер, гитара недорогая, и в то же время Ибанес позиционирует её, как убийцу Стратокастеров. Ну, и вдобавок к её репутации, у меня очень хорошие отзывы об этой гитаре от тех людей, которым не было смысла мне врать.
— Как интересно вы выразились. Другой, на вашем месте, сказал бы, что он доверяет мнению людей, а вы… Не было смысла мне врать. Хорошо сказано. Я это запомню.
— Может, вас что-то другое интересует? Про микрофоны я к слову сказал, чтобы меньше пришлось объяснять тому молодому человеку у магазина.
— Простите, что объяснять?
— Как-то мне не показалось правильным обсуждать с ним гитарные "примочки". Думаю, что любое другое название, кроме фузза, файзера и квакушки он не слышал, а объяснять на пальцах, что есть что — это крайне неблагодарное дело.
— А что у вас имеется?
— Сейчас, или вообще? — уточнил я, и развернувшись, стащил с заднего сидения пакет, с наколдованными гитарными приставками, — Сейчас не так много. Можете посмотреть.
— Любопытный набор, — ознакомился мужчина с содержимым пакета, — На что вы их менять собираетесь?
— Желательно на денежные знаки, можно даже отечественного производства. В этом вопросе я вполне патриотичен.
— Хм, весёлый вы человек. Но ваш деловой подход мне нравится. Микрофоны у вас тоже с собой?
— И микрофоны, и ещё немного мелочей.
— Тогда предлагаю проехать ко мне "на базу". Тут не так далеко. Бережковская набережная знаете где находится?
— Найду, если надо. Карта есть.
— Нет необходимости. Просто езжайте за мной. Вон за той белой шестёркой держитесь, — показал Николай на свою машину, припаркованную недалеко от меня.
"База" располагалась в клубе Дорхимзавода. Забавное кубическое здание, с необычной архитектурой, оказалось оживлённым местом. Стайки детей, девочки, в балетных платьицах, серьёзный парнишка с виолончелью в руках и бабушки, сидящие в фойе и дожидающиеся внучат с занятий.
По тёмным коридорам мы прошли в направлении сцены, а после того, как Николай своими ключами открыл пару дверей, попали в небольшой репетиционный зал. Несколько усилителей с колонками, ударная, микрофонные стойки. Как всё мне знакомо. Словно в школьные годы вернулся. Потом у меня всё больше работа в студии была, а там антураж совершенно другой.
— Вытаскивайте всё своё, а я пока гитару принесу. Могу ещё "Ямаху" показать, если интересно.
— Нет, спасибо, — отозвался я, про себя думая, как бы мне и от Блайзера половчее отказаться. Хотя, может и пусть он будет. Свои инструменты мне светить в этом времени не стоит, а какая-то гитара может и понадобится. Мне же с работой надо определяться.
Пока я ехал в Москву, сообразил, как мне с отцовским отпуском повезло. Выходить к нему на работу мне никак нельзя. Мало того, что я с самосвалом не справлюсь, так ещё и коллеги его моментом раскусят, что я это не я. Так что после приезда бегом увольняюсь, а потом с Саней поговорю. Должна же в ДК какая-то работёнка найтись, необременительная по времени.
— Вот, полюбуйтесь, — внёс в комнату Николай картонную коробку, — Цвет вам должен понравиться.
Вытащили гитару. Посмотрел, пощупал. Ничего так. Всё простенько, но сделано качественно. Корпус из какого-то обычного дерева, покрытого матовым лаком. Подстроил, по привычке дёрнувшись сначала в поисках тюнера, и попробовал на ощупь гриф. Очень неплохо. Даже интересно стало, что со звуком будет. Из знакомых усилителей я тут только один вижу. Впрочем, как знакомых. Сам-то усилитель я вживую вижу впервые, но его эмуляция у меня на гитарном процессоре была, и я с удовольствием ей пользовался при записях. Роланд Джаз Хорус, комбик культовый. Яркое прозрачное звучание и полноценный стереохорус вдохновляли не одно поколение самых известных музыкантов. Даже не ожидал, что меня древняя техника так сильно заинтересовать может. Подключились. Попробовал гитару на звуке. Что могу сказать… Удивлён. Звучит инструмент. Ещё как звучит! И на тяжеляке неплохо, а на фанке, так и вовсе огонь. И звук комбика вживую мне понравился гораздо больше, чем его цифровая эмуляция. Отлично установленные в комбике эффекты работают.