— Сначала мозг вынесут, пытаясь перевоспитать, а потом, может, и уволят. Только я не помню, чтобы у нас кому-то статью в трудовой книжке рисовали, обычно по собственному заявлению увольняют. Кому из начальства охота выслушивать, что коллектив не справился с прогульщиком.
— И как быть? После отпуска отрабатывать? Так я даже номер твоей машины не знаю, не говоря о том, что понятия не имею в какую сторону на ней рулить.
— В твоём случае нужно купить бутылку коньяка и подойти с ней к завгару. У него моё заявление без даты лежит, за коньяк он сам всё сделает.
— Это, за какие такие грехи ты заявление без даты писал? — пробрало меня любопытство.
— Да есть в гараже один шустрик. Всё пытается карьеру выстроить по партийной линии. Я ему в ответ на очередную инициативу морду слегка отрихтовал, так он жаловаться побежал. Наверху его послали, не любят таких выскочек нигде, и велели Семёнычу, то есть завгару, провести со мной разъяснительную работу. Вот и родилось это заявление после того, как мы с Семёнычем пару пузырей портвейна уговорили. Мол, воспитательная работа проведена, человек осознал свою вину и готов в случае чего уволиться по собственному, — Борисыч замер, посмотрел в потолок и поморщил лоб, — Или мы сначала заявление состряпали, а потом выпили. Не помню точно. Не суть. В общем, если нужно, берёшь бутылку коньяка, подходишь к Семёнычу и он за тебя и обходной сделает и всё, что в таких случаях полагается. Тебе останется только в отделе кадров трудовую забрать.
— Блин, да я за такой подвиг ему и литр поставлю, только как я его найду?
— Ты как-то обмолвился, что дома фотографии мои лежат, а бордовый фотоальбом есть? Если есть, то тащи его к экрану. Буду рассказывать и показывать, чтобы ты моих знакомых хоть примерно знал.
Глава 5
Никогда бы не подумал, что в советских газетах встречу объявления о продаже движимого и недвижимого имущества. Оказывается, здесь тоже существует урезанная версия газеты "Из рук в руки". Более того, на эти газеты подписываются, а затем их почтальон домой приносит. А я почему-то всегда думал, что почтовый ящик только для того, чтобы из него спам доставать, да многочисленные счета за коммунальные услуги и прочие радости жизни.
Извлёк намедни из почтового ящика местный рекламный дайджест под названием "Вестник недели".
Сижу, изучаю.
Театральная колонка и киноафиши мне не интересны.
Телепрограмма на неделю тоже мимо. Не считая первого утра здесь, когда телевизор включился по таймеру, я им пользовался только дважды, и то один в качестве монитора, чтобы принтер сфотографировать, а второй, когда концерт смотрел. Не думаю, что через коллективную антенну, которая принимает всего два канала, что-то ещё интересное покажут.
Самым любопытным оказался раздел недвижимости. Квартиры почему-то никто не продаёт, зато объявлений о продаже дач, домов и гаражей почти целая страница набралась. Что характерно, цены никто не указывает.
Недвижимость Новчика откинул сразу. Нет здесь интересных позиций, а вот в Чебоксарах есть из чего выбирать. Особенно, если знать будущее.
Больше всего меня заинтересовал Северо-Западный район, рядом с которым я по пути из Москвы колдовал. Самое экологически чистое место. В двух шагах Волга и всего лишь единственный завод, на котором в моё время собирали электроусилители рулей для наших машин.
Насколько мне известно, сейчас там производят авиационное оборудование по заказу Министерства Обороны. Пусть собирают. Пайка оловом на Приборостроительном не даёт столько выброса, сколько сталелитейный цех Тракторостроительного завода рядом с Восточным посёлком.
Сверяясь с картой будущего, рассмотрел несколько предлагаемых вариантов и остановился на домике с приусадебным участком за Кооперативным институтом. Контактный телефон не указан, что вполне понятно. Убогие АТС не резиновые, да и проводов на всех не напасёшься.
У нас дома вообще городской телефон появился только перед моим рождением, а с появлением сотовых и от него отказались.
Нужно съездить. Тем более, если часы для визитов не указаны, то скорее всего, продавец и живёт по указанному в объявлении адресу.
Кстати, о телефонах. Вместе с газетой вынул из почтового ящика приглашение на междугородные переговоры с Саратовской областью. Вызывает меня на поговорить некое Кеннинг Е. В.
Интересно, что это за взрыв из прошлого. Решил узнать у Борисыча, что за скелеты он в шкафах прячет, и позвонил ему на Вайбер.
— Что за Кеннинг в Саратовской области живёт? — после приветствия поинтересовался я у отца, — Мне вызов на межгород пришёл.
— Тётка моя, — услышал я в ответ, — Сестра отцова. Живёт в соседнем селе, откуда я родом.
— А почему фамилия такая странная, а не как наша, Гринёва?
— Бабы вообще-то замуж иногда выходят и фамилии меняют, — я так и представил, как Борисыч усмехается над таким моим тупым вопросом, — Елена Васильевна она. Вышла замуж за немца. У нас их полно. Как-никак Республика Немцев Поволжья рядом. Потому и фамилия такая. Я обещал в этом году к ним в отпуск на недельку приехать, но сам понимаешь — не сложилось. Можешь сам скататься, если желание есть. Она видимо, поэтому и заказала переговоры, что меня ждёт.
— Нужно подумать. Как мне с ней общаться? Как ты к ней обращался? Тётя Лена?
— Ну-ну, попробуй, — по голосу ведь слышу, что ухмыляется Борисыч, — в лоб от неё ложкой сразу получишь. Васильевной я её кличу, на тётю она обижается. Говорит, я тебе старуха что ли, чтоб меня тётей называть. Да она тебе и слова по телефону не даст сказать, если пойдёшь на переговоры.
— А как она живёт хоть? В смысле, достаток какой? Муж живой и кто он?
— Я пока не знаю, как описать их достаток, чтоб тебе понятнее было. Как может жить семья главного агронома совхоза, который к тому же ещё и немец? Как буржуи живут. В селе у всех дома совхозные, а у них свой, добротный. Сада нет, сам понимаешь, там одна степь до Казахстана. Из живности куры, гуси да индюки. Дядя Рудик, ну муж у Васильевны, в том году Иж-комби новый купил. Вот вкратце так и живут. Забыл сказать — детей они не нажили. Отец говорил, что у сестры что-то по женской линии. Так что двоюродных братьев и сестёр у меня, вернее теперь у тебя, нет.
Странно, почему я никогда не слышал о том, что у деда была сестра. В принципе, я и сам не спрашивал у отца о родственниках, а он не любил говорить. Стоило ему о брате вспомнить, так сразу замыкался и зубами скрипел. Возможно, были у него причины не упоминать о тётке.
А вот и мы, — услышал я жизнерадостный голос Петровича. На следующий день он, как и обещал, привел мне возможного покупателя моих Жигулей, — Ты посмотри только, какого я замечательного клиента привел, — продолжал ораторствовать Петрович через открытую гаражную калитку.
— И где твой замечательный клиент? — огляделся я, увидев хмурого мужика, осматривающего мою Копейку.
— А чем я вам не угодил? — еще больше помрачнел мужчина невысокого роста, с уже заметной лысиной, и видавшим виды кожаным портфелем в руках.
— Ну сами подумайте, — немного по-шутовски развёл я руками, решив немного поправить ситуацию. Грустный клиент — это клиент без настроения. Такому и продать что-то трудно, — Были бы вы, к примеру, молодой симпатичной девушкой, я бы машину продал, телефончик взял, а там смотришь, через месяц — другой и поженились бы. И я при деньгах был бы, и с красавицей женой, да ещё и при машине опять же оказался бы.
— Да, с такой логикой не поспоришь, — отсмеявшись, вытер мужчина лысину и лицо большим клетчатым платком.
Кстати, ещё один минус социализма я заметил, и вовсю этим пользуюсь. С юмором тут всё плохо. Посмотрел я по телевизору, как шутят на концертах Райкин с Петросяном, почитал как-то раз журнал "Крокодил", и знаете, мне не смешно. Народ в зале веселится, хлопает, а я себя дураком чувствую. Мы так классе в пятом — седьмом шутили, а в десятом, услышав такие шуточки, уже крутили пальцем у виска, поглядывая на неудачливого шутника, как на недотёпу.
Пока я не решил, что мне с таким отношением к местному юмору делать. Сальностей и похабщины в официальном юморе нет, но наивняк просто через край хлещет. Понятно, что где-то на виду я постараюсь улыбаться вместе со всеми, а пока немного не в своей тарелке себя чувствую. То ли вокруг меня все чересчур наивные и простодушные, то ли я резко поумнел, во что верится с большим трудом.
— А машина-то какая! Ухоженная, всё что нужно поменяно, а блестит, так лучше новой, — принялся нахваливать Петрович мою Копейку, заметив, что я этого не собираюсь делать.
Ну, да. Отмыл я машину, вытащив из каталога импортный автошампунь, и воспользовавшись пожарным гусаком.
— Вроде, резина лысая, — неуверенно заметил покупатель, для чего-то попинав по колесу.
— Сезон ещё точно пробегает, — показал Петрович на обломке спички проверенную им глубину протектора.
— А продавец почему молчит? — поинтересовался дядька, поглядев, как я молча стою и наблюдаю за осмотром.
— Вам Петрович про гарантию говорил? — спросил я ради порядка. Мне-то он ещё вчера вечером рассказал, что покупателя такая постановка вопроса сильно порадовала, — Сами подумайте, стал бы я что-то обещать, если бы в машине не был уверен. Впрочем, можно на сервис съездить, но тут уж за ваш счёт. А пока, давайте прокачу немного. Послушаете, не гремит ли что. Заодно осмотритесь, может дополнительно что-то поставить захотите. Надо будет, достану и установлю.
— Есть возможность что-нибудь стоящее достать? — живо откликнулся покупатель, — Я бы, к примеру, от магнитолы не отказался. Желательно, импортной.
— Достать я много чего могу. Были бы деньги, — пожал я плечами, стараясь сохранить серьёзный вид. Про себя же я от души посмеялся над тем, как мы по-разному понимаем слово "достать". Для советского человека любой дефицит надо "доставать", а я достаю иначе, засовывая руку в каталог, — Вы немецкую технику предпочитаете, или японскую?