Раков в этот вечер я наелся так, что кажется долго на них смотреть не смогу. А губы и язык ещё дня два пощипывало.
Все когда-то заканчивается. Подошло к концу и время моего визита к родне. Порыбачил, раков половил, пива попил крафтового, как бы его в моём время назвали. Дядьке своему магнитофон подаренный поставил в его Иж — Комби. Крышу на бане помог перекрыть.
Заодно и свои дела сделал. Возвращаюсь с доверенностью, по которой смогу купить дом, и с фотографиями теткиного паспорта. Мелькнула у меня идея, что может быть получится из фотографии дубликат её паспорта вытащить.
И подарков ещё везу чуть ли не полный багажник. Там у меня и бочонок пива, и две трехлитровые банки меда, целая куча копченостей, соления, и два мешка овощей. От овощей отбрыкивался, как мог, но тетка у меня умеет быть настойчивой. Да и как ей откажешь. Насмерть обидится.
По дороге пару раз останавливался, пытался магичить. Бесполезно. Более — менее прилично начало получаться только под Сызранью. Какая-то она странная, это либромантия. Такое впечатление, что я маг регионального уровня. Около дома могу магичить, а чуть куда-то в сторону отъехал, и все, магия кончилась.
Где то после Сызрани заметил, что нынешние дороги меня уже не так сильно раздражают. Адаптируюсь я понемногу к местной жизни. Даже отсутствие навигатора перестало тревожить. Зато дорожную службу, на каждой пойманной яме, вспоминаю теплым матерным словом, как и каждый честный советский человек, севший в эти времена за руль собственного автомобиля.
Как частенько говорят, у России две беды: дураки и дороги. Я еще по своему времени помню, как сильно могут различаться дороги в разных городах. В той же Уфе, Тюмени, или Краснодаре дороги просто праздник. А в Саратове, да и в той же Сызрани они полный отстой. Отчего— то есть у меня такое твердое убеждение, что эти две российские беды как-то тесно связаны между собой. В нашем времени все было понятно — какой мэр в городе, такие и дороги. А сейчас в стране ситуация хуже, я пока приличных дорог нигде не видел. То ли власть централизованная виновата, то ли ещё что, но пока мне одно ясно, что магией это не поправить. Мозги надо руководству страны менять. Не те люди у власти стоят.
Как бы то ни было, а к вечеру я все-таки добрался до своей квартиры. Часть подарков выгрузил и отогнал машину в гараж. Ночевать сегодня дома буду. Вымотался. По нынешним временам, даже проехать на машине километров семьсот — восемьсот, и то приключение. Едешь, как в лотерею играешь. Каждая следующая сотня километров — твой шанс на неудачу. Колдобины на дорогах такие встречаются, что подвеску убить — пара пустяков. Завтра в яму полезу, шаровые и рычаги хотя бы проверю, а то машина приличную дорогу только в окрестностях Ульяновска видела, а всё остальное — танкодром.
К Владимиру Александровичу я стучался уже в семь утра. Спать лёг вчера чуть ли не в девять вечера, вот и подскочил ни свет ни заря.
— А, это ты, паря. Ну, заходи, рассказывай, что надумал, — вышел меня встречать дед, прикрикнув по дороге на вылезшую из будки собаку, так и не переставшую лаять.
— У меня всё нормально, Владимир Александрович, тётке моей ваш дом понравился. Так что я при документах и при деньгах. Можем оформление начинать, — бодро отрапортовал я, протискиваясь вслед за дедом внутрь дома. Крыльцо, да и коридор, были заняты какими-то мешками и коробками.
— Экая она смелая. Не глядя дом покупает, — покачал дедок головой, не одобряя такого легкомыслия.
— А я на что? Или у меня глаз нет? — возразил я, оглядывая упакованные вещи, — Вы, как я вижу, уже к переезду приготовились.
— А что тянуть-то? Успевать надо, пока у зятя отпуск. Отобью телеграмму, приедет он на машине, и заберёт нас с Полканом. Мебель мне дочь везти запретила. Говорит, свою ставить некуда, да и что у меня за мебель. Рухлядь одна. Холодильник соседка забирает. Так что из крупного у меня один телевизор, да радиола. Вроде всю жизнь жил, колготился, зарабатывал. А оглянешься, и понимаешь, что ничего так и не нажил.
Нотариальная контора при социализме заслуживает отдельного рассказа. Печального и грустного. Тёмный узкий коридор, с убогими лавками, битком набитый пахнущими нафталином бабушками, орущими детьми разного возраста, и потными людьми. Отчего-то все предпочитали набиться туда плотнячком, и запах там стоял такой, что хоть топор вешай.
Владимир Александрович отнёсся к этому столпотворению стоически, и вскоре устроился где-то на краю лавки, а я ушёл в машину. Как бы то ни было, но через шесть часов наши мучения закончились, и нам на руки выдали документы.
Деда я высадил у почты, а сам, усталый, потный и злой, поехал к себе. Одежду в стирку, сам в душ, и пожрать что-то надо приготовить.
Когда я отмылся от запахов нотариалки, то выбирая одежду, опять поймал себя на том, что готовлюсь к свиданию.
Ну так-то да. Готовлюсь. К Алисе собрался заскочить, пока она еще на работе. Как раз успею ее на выходе поймать, и довезти до дома. Не самой же ей мои подарки тащить. Я овощей одних ей килограммов пять — шесть отсыпал.
Вроде, всего понемножку. Огурчики, редиска, помидоры. А когда к этому еще копчёности добавились, и я по мелоче кое-что из каталогов добавил, то понял, что самой ей утащить дары Саратовщины будет нелегко.
Несмотря на то, что советские женщины отличаются удивительной выносливостью, и порой волокут такие здоровенные сумки, к которым ни одна женщина бы не прикоснулась в моём времени, с Алисой такой номер не пройдёт. Девушка она миниатюрная и худенькая, а у меня в общей сложности килограммов под десять подарков для неё набралось.
К окончанию её работы я немного опоздал. Упёрся в аварию. Автобус и ЗИЛок с прицепом не поделили перекрёсток. Авария не серьёзная, но тут принято дожидаться сотрудников ГАИ, а два здоровяка перекрыли перекрёсток насмерть. Пока я сумел выбраться и объехать этот перекрёсток, как назло, очень неудобно расположенный, время шло.
Алису я увидел на улице. Она шла, постоянно выдёргивая руку из лап какого-то худого парня, который настойчиво до неё домогался. Чуть их обогнав, я принял к обочине и пошёл навстречу, рассматривая соперника и мысленно снимая с него психологический портрет.
— Не, ну ты чо, ты чо, я говорю, — бубнил хроноабориген, будучи явно в поддатом состоянии, и выглядевший, как последний гопник из моего времени. Единственным украшением у него была кепка — "аэродром", а со всем остальным всё было крайне не важно. Даже его пальцы, с наколотыми и расплывшимися перстнями, лично у меня никаких чувств, кроме жалости и презрения не вызвали.
— Привет, солнце! — лучезарно улыбнулся я девушке, вставая у них на пути.
— Это ещё кто такой? Хахаль твой, что ли? Сейчас я его вмиг урою, — буркнул доходяга, пытаясь представить из себя матёрого уркагана.
Разговаривать дальше было бессмысленно. Две рандолевые фиксы, блеснувшие во рту, дешёвый прикид, наколки даже не зоновские, а сделанные в СИЗО ради форса. Диагноз: шпана обыкновенная, мелкотравчатая.
Удар с ноги по печени, и тут же вдогонку ладонями по ушам. Я не спецназовец, я музыкант. Мне пальцы нужно беречь. Оттого и озаботился в своё время особыми приёмами.
Доски и кирпичи пусть каратисты и спецназовцы ломают. А мне хватит тех нескольких приёмов, которые я под руководством тренера полтора года отрабатывал, чтобы руки не повредить.
— Так, баклан, слушай сюда, — наклонился я к поверженному телу, внимательно отслеживая его движения. То, что финка или заточка у него с собой есть, это без сомнения. Только её ещё достать нужно, а кто же ему даст, — Ещё раз увижу, и больше ни разу. Кивни, если понял.
Судя по кивку, консенсус достигнут. Шпанёнок меня точно за "делового" принял. Слава российским сериалам, в годы моего детства вдалбливающим всем жителям страны "феню" с экрана телевизоров. Менты, бригады и прочие фильмы и сериалы. Просто обучающие видосы для начинающего гопника. Мы эти фразы из фильмов потом в школе цитировали, выделываясь друг перед другом и особенно перед девчонками. И я тогда все цитаты Космоса из "Бригады" наизусть знал, чтобы форсить и круто выглядеть.
Посадив девушку в машину, я был удивлён, как быстро у неё появились первые слёзы. Ровно столько времени потребовалось, пока я от её двери к своей перешёл.
— Колька, гад. Ты бы только знал, как он ко мне приставал весь девятый и десятый класс. Прохода не давал, — бормотала Алиска, меняя салфетки, которые я успел ей вовремя подсунуть, — По его наущению у меня даже отца как-то раз избили, когда он поздно вечером домой возвращался. Сзади толпой набросились, и так отколашматили, что папа две недели дома пролежал. Тогда меня Колька и дожал. Сказал, что если ему не дам, то в следующий раз папу убьют. А я тогда не в себе была. Плакала целыми днями, — исповедывалась девушка, — А он со мной, как с куклой… Что хотел, то и делал.
— Могли в милицию обратиться, — подсказал я логичный выход из создавшегося положения.
— Обращались, а что толку. Колька весь тот вечер на танцах провёл. Его даже мои одноклассники там видели. А из нападавших отец никого не успел заметить, — зарыдала Алиска ещё громче, — Потом этот гад пропал. Говорили, что за квартирные кражи его посадили. И тут он вдруг сегодня ко мне припёрся. Знаешь, как я испугалась… Иду, а ноги, как ватные, и в голове от страха шумит.
После этих слов Алиса согнулась, и мне пришлось срочно тормозить. Вытошнило её прямо на асфальт, едва она успела открыть дверь.
Мда-а. Квартирные кражи. Бич этого времени. Убогие двери, на раз отжимающиеся "фомкой". Стандартные ключи у примитивных замков. И золотишко, которое есть в любой семье.
А какое несоответствие Закона. Укради из квартиры хоть сто тысяч рублей, максимум три года дадут, зато если у государства больше десяти тысяч украл, то там расстрельная статья светит. Я это к чему. Частная собственность. Если вдуматься, то это тот показатель, по которому ясно отношение государства к той степени защиты, которую оно предоставляет своим гражданам. Тут у них Уголовный Кодекс крайне интересный. Ознакомился я в интернете с этим чудом. Никогда не отгадаете, сколько лет вам могут дать за дв