Карло Коллоди
Приключения Пиноккио
Юным и взрослым читателям «Пиноккио»
Эта книга - одна из самых смешных и самых трогательных книг мировой литературы. Ее родина - Италия. Автор ее, Карло Лоренцини, избравший себе псевдоним «Коллоди» - в честь маленького городка, откуда была родом его мать, - родился в 1826 году во Флоренции, в семье повара. В 1848 году он вступил добровольцем в ряды бойцов за национальное освобождение Италии. В это же время началась его литературная деятельность. Это был человек большой души, умный и добрый, ласковый друг итальянских детей, неутомимый борец за демократическую Италию, один из наиболее любимых ею писателей. Он умер в 1890 году.
Книгу о злосчастном Пиноккио, деревянной длинноносой кукле, знают во всех странах, где есть дети.
То, что образ Пиноккио возник именно в Италии, вполне естественно. Италия - родина кукольного театра и театра масок, отчизна Арлекина и Коломбины, Панталоне и Бригеллы, Розауры и Пульчинеллы. Италия - родина знаменитых авторов комедий Карло Гоцци и Карло Гольдони, великих насмешников и ярых борцов с несправедливостью и темнотой Джованни Боккаччо и Пьетро Аретино. Маски итальянского кукольного театра уходят корнями в богатейшую культурную почву Рима и Италии, они зародились в театре Теренция и Плавта, великих комедиографов древности. Они расцвели в атмосфере бьющей ключом жизни и борьбы многострадального и веселого итальянского трудового народа, подлинного созидателя вечно прекрасной Италии, которую мы, советские люди, так сердечно любим и так высоко чтим.
Книга Коллоди завоевала популярность, равную популярности детских изданий бессмертных книг «Дон-Кихот» и «Гулливер». У нас в Советском Союзе она стала общеизвестной в вольном переложении Алексея Толстого. Кто читал его книжку «Золотой ключик», пусть прочтет «Пиноккио». Знающий копию да познакомится с оригиналом. Впрочем, А. Толстой только отталкивался от Коллоди, «Пиноккио» был как бы только поводом для «Золотого ключика». Это две разные книги. «Буратино» Коллоди, по сути дела, ничем не похож на «буратино» Толстого, разве что длинным носом да еще обстоятельствами рождения, унаследованными вторым от первого.
Что верно, то верно - у старика Коллоди нам иногда кое-что покажется несколько старомодно-чувствительным, кое-что высокопарным и слишком откровенно нравоучительным. Что ж, такова дурная привычка некоторых классиков - писать прекрасно, но не вполне правильно. У иных нередко другая, не менее неприятная повадка - писать вполне правильно, но не прекрасно.
«Приключения Пиноккио» - книга, полная обаяния, оптимизма и необыкновенно нежной любви к трудящемуся человеку. Налет сентиментальности, типичный для многих книг прошлого века, не коробит нас в этой повести, ибо он сочетается с таким юным, бурным, крепким, как спирт, простонародным итальянским юмором, с таким задорным, бьющим через край воображением, с таким глубоким и грустным знанием человеческих слабостей, и наряду с этим - с такой могучей уверенностью в победе добра над злом, что эта книга близка и нам, юным и взрослым людям Советской страны, страны, где главное зло - капиталистическая эксплуатация - уже побеждено.
- Да, взрослые тоже прочитают эту книгу с удовольствием, со смехом и подчас - с грустной улыбкой. Ибо обаяние этой фантастической книжки заключается прежде всего в реализме обрисовки человеческих характеров. Думаю, что читатели, старые и малые, не преминут заметить, что им очень знакомы по личному опыту многие из черт характера, свойственных этому несносному, доброму, буйному, чувствительному, остроумному, тупому, глупому
как пробка, упрямому как осел, плаксивому и смешливому, эгоистичному и великодушному Пиноккио!
А многие маленькие читатели, вероятно, задумаются над жизненным опытом деревянной куклы и над тем, какими путями из вздорного буратино получился настоящий человек.
Для взрослых читателей будет небезынтересно узнать, что итальянские буржуазные литературоведы пытаются приписать знаменитому Пиноккио символическо-мистические черты. Дескать, сам Пиноккио - «аллегория души», его приключения - «страдальческий путь грешника» и т. д. В этом роде, например, изощрялся католический литературовед Барджеллини. Смешные потуги в духе обитателей города Дураколовки, с таким ядом описанного Коллоди в его книге! Нет, «Пиноккио» - здоровая, ясная книга, ратующая за действенный, активный гуманизм. Деревянная кукла способна стать и становится настоящим человеком вопреки нечеловеческим, антигуманным условиям окружающей действительности. В этом идейный пафос книги о Пиноккио. Потому эта книга и стала любимой в широких массах итальянского народа.
Недалеко от города Пистойи, в маленьком городке Коллоди, стоит редкостное изваяние - памятник литературному герою, деревянному мальчику по имени Пиноккио. Посетившие Италию в октябре 1957 года наши выдающиеся поэты Александр Твардовский и Николай Заболоцкий побывали у этого памятника и рассказали мне о нем. На памятнике высечена надпись, которая звучит примерно так: «Бессмертному Пиноккио - благодарные читатели в возрасте от четырех до семидесяти лет».
Думаю, что и русские читатели того же возраста разделят с итальянскими эту благодарность потешному деревянному мальчику и его мудрому создателю.
Эм. Казакевич
I. Как мастеру Вишне попался кусок дерева, который плакал и смеялся, как ребенок
Жил-был…
«Король!» - немедленно воскликнут мои маленькие читатели.
Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева.
То было не какое-нибудь благородное дерево, а самое обыкновенное полено, из тех, которыми в зимнюю пору топят печи и камины, чтобы обогреть комнату.
Не знаю уж, какими путями, но в один прекрасный день этот кусок дерева оказался в мастерской старого столяра. Старика звали мастер Антонио, но весь свет именовал его «мастер Вишня», так как кончик его носа был подобен спелой вишне - вечно блестящий и сизо-красный.
Мастер Вишня страшно обрадовался, обнаружив полено, и, весело потирая руки, пробормотал:
- Этот кусок дерева попался мне довольно кстати. Смастерю-ка я из него ножку для стола.
Сказано - сделано. Не мешкая, он взял острый топор, чтобы очистить кору и придать дереву форму ножки. Но не успел он занести топор, как рука его так и повисла в воздухе - из полена послышался тонкий, умоляющий голосок:
- Не бейте меня!
Можете себе представить, какое сделалось лицо у доброго старого мастера Вишни.
Изумленный в высшей степени, он начал водить глазами по мастерской, чтобы узнать, откуда взялся этот голосок. Но в комнате никого не было. Он заглянул под верстак - никого. Посмотрел в шкаф, который обычно держал запертым, - никого. Сунул голову в корзину с опилками и стружками - никого. Наконец открыл ставню и поглядел на улицу - тоже никого. Может быть…
- Я все понял, - захихикал он и почесал под париком. - Голосок мне просто померещился. Значит, снова за работу!
И он опять взялся за топор и нанес превосходнейший удар по деревяшке.
- Ой, ты мне сделал больно! - завопил знакомый голосок.
Для мастера Вишни это было уже слишком. Глаза у него от страха полезли на лоб, рот раскрылся, язык свесился до подбородка, так что старик стал похож на одну из тех удивительных статуй, какими в старину украшали фонтаны.
Снова обретя дар речи, он начал рассуждать вслух, хотя еще заикался от страха:
- Кто же все-таки крикнул «ой»? Здесь ведь нет ни одной живой души. Может ли быть, чтобы кусок дерева плакал и вопил, как ребенок? Нет, никогда не поверю! Это же самое обыкновенное полено, как две капли воды похожее на все другие поленья. Если бросить его в огонь, можно прекрасно сварить на нем добрый горшок бобов. А если… кто-нибудь влез в полено, а? Что ж, тем хуже для него. Сейчас я ему покажу!
С этими словами он схватил несчастное полено обеими руками и начал безжалостно бить его об стену мастерской.
Затем он прислушался - не раздастся ли снова стон или вопль. Он ждал две минуты - ни звука; он ждал пять минут - ни звука; десять минут - ни звука.
- Я понял, - сказал он наконец, сконфуженно ухмыльнулся и взъерошил свой парик. Голосок, крикнувший «ой», мне действительно только померещился. Значит, снова за работу!
А так как его испуг еще не совсем прошел, он, дабы не потерять бодрости духа, начал негромко напевать, как делал это обычно.
Отложив топор в сторону, он взял рубанок, чтобы гладко обстругать полено. Но только он начал водить рубанком взад-вперед по дереву, как снова услышал тот же голосок, который, захлебываясь от смеха, выговорил:
- Ах, перестань, пожалуйста! Ты щекочешь меня по всему телу!
На этот раз мастер Вишня свалился как громом пораженный. Когда он позже пришел в себя, то увидел, что все еще валяется на полу.
Лицо у него было перекошено, а сизо-красный кончик носа теперь от страха стал темно-синим.
II. Мастер Вишня дарит кусок дерева своему другу Джеппетто, который хочет вырезать из него чудеснейшего деревянного человечка, способного плясать и фехтовать, а также кувыркаться в воздухе
В это мгновение раздался стук в дверь.
- Войдите, - с трудом выговорил столяр, но встать на ноги не смог.
В мастерскую вошел старый, но еще бодрый человек, по имени Джеппетто. Дети из соседних домов, желая подразнить его, придумали ему прозвище Кукурузная лепешка - его желтый парик выглядел точнехонько, как кукурузная лепешка.
Джеппетто был очень вспыльчивый старичок. Горе тому, кто назовет его Кукурузной лепешкой! Он сразу приходил в такое бешенство, что никакая сила не могла его укротить.
- Добрый день, мастер Антонио, - сказал Джеппетто. - Что вы поделываете на полу?
- Преподаю муравьям таблицу умножения.
- В добрый час!
- Что привело вас ко мне, дядюшка Джеппетто?
- Ноги!.. Знайте, мастер Антонио: я пришел сюда, чтобы просить вас об одном одолжении.