Внутри оказались бананы. Кеша и Коля вынули часть бананов и залезли в одну из коробок. В банановом аромате они скоро заснули. И сквозь сон почувствовали толчки, услышали крики грузчиков, поняли, что их куда-то везут, грузят в самолёт…
– Спи, – сказал Кеша. – Когда будет Африка, я тебя разбужу.
Глава четырнадцатаяВот тебе и Африка!
Ни Кеша, ни Коля не знали, что груз бананов и других продуктов предназначался вовсе не в Африку, а совсем в другую часть света.
В Арктику. На дрейфующую полярную станцию «Северный полюс-77». Почти на самую макушку земли. А надпись «Гвинея» на коробках означала не пункт назначения, а страну, из которой прибыли бананы в Москву.
Не знали и не могли знать Кеша и Коля, что обычно такой груз завозится ледоколами. А если уж и ледоколы не могут пробиться сквозь толстенные льды, то вертолётами. Вертолёты поднимаются с палубы ледоколов и переносят на льдину тяжёлые грузы.
И совсем не знали Кеша и Коля, что от льдины полярников несколько дней назад откололся кусок величиной с хоккейную площадку. Но вместо хоккеистов на этой площадке находился продуктовый склад.
И этот склад уплыл в неизвестном направлении. А у полярников остался только мешок картошки и несколько луковиц.
В специально созданном штабе решили: немедленно забросить продукты самолётом. Мешка картошки полярникам надолго не хватит.
А ледокола они вряд ли дождутся.
И вот летит на север грузовой самолёт. Вместо пассажиров – ящики с продовольствием. Вместо ковровой дорожки на полу – ролики. Чтобы удобней было скатывать ящики в хвост самолёта, когда там откроется специальный люк и полетят на парашютах консервы, колбасы, крупы, фрукты, упакованные в коробки и ящики. И приземлятся они точно на льдину. И спасут полярников от голодной смерти.
А Коля и Кеша, ничего не подозревая, лежали среди бананов и мечтали о жаркой и прекрасной Африке.
– Соскучился я по родине, – говорил Кеша. – По друзьям детства. По родителям. По природе и животному миру. Ты в Африке мигом поправишься. Виноград там – во! Как яблоки. А яблоки – как дыни.
– А дыни? – спросил Коля.
– А дыни не поднимешь. Подъёмный кран нужен. И грузовик.
– Я дыни очень люблю, – сказал Коля. – Там семечки вкусные.
– Вот чудак, – сказал Кеша. – Зачем тебе семечки? Тебе витамины нужны, фрукты. А там они всегда свежие. Не то, что эти бананы. Два часа летим, а они уже портятся. Мягкие, расползаются.
– Это потому, что мы на них лежим, – сказал Коля.
– Нет, не потому. Если б мы в Африке были, сколько на бананах ни лежи, только крепче становятся.
– Да-а, – мечтательно сказал Коля. – Хорошо в Африке.
А хлеб там есть? Такой чёрствый, засохший. Чтоб корочка была твёрдая. И лучше чтоб чёрный. Он дольше сохраняется.
Кеша отвернулся от Коли. Бананы под ним жалобно всхлипнули. Из коробки вытекла струйка бананового сока.
– Всё! Больше не разговариваем. Я ему про Африку, а он мне про свою серую, прошедшую в нищете жизнь.
Дальнейшую часть пути они провели молча. Кеша был обижен на Колю: «Я для него жизни не жалею, а он…» А Коля был обижен на Кешу: «Строит из себя. Подумаешь, сокровище африканское…»
Но вот напряжённое гудение моторов стало тише. Кеша и Коля почувствовали, что у них закладывает уши.
– На посадку пошли, – сказал Кеша. Он однажды летел самолётом. – Здравствуй, Африка!
Они услышали голоса:
«Подлетаем… Хлопцы, не промахнитесь… Парашюты проверили?.. Приготовились… Сбрасывай!!»
Дохнуло холодом – это открылся в хвостовой части самолёта люк. Ящики куда-то покатились…
И вдруг Кеша и Коля почувствовали, что падают. Внутри всё оборвалось…
Резкий толчок – это открылся парашют. Бананы под ними превратились в липкую лужу. Жуткий пронизывающий холод. Казалось, это длилось вечность. И снова толчок. Приземлились. Кеша и Коля захлёбывались банановой кашей. Но было так холодно, что сок начал замерзать и они стали покрываться ледяной корочкой.
– В-вот-т т-так Африка, – стуча зубами, сказал Коля. – Похуже, чем в холодильнике.
– Н-нав-верно, кондиционер в-включили, – сказал Кеша. – Чт-тоб жарко н-не было…
И снова они услышали голоса.
«…Тушёнка три ящика… Масло… Крупа ящик… А здесь фрукты… Смотри-ка, бананы! Прямо из Гвинеи… Егор, ты целые грузи… А эту коробку оставь. Она и так потекла. С ней ничего не случится… Потом подберём».
– Случится! Случится!! – закричали Кеша и Коля, понимая, что замерзают.
Полярники, не веря своим ушам, открыли коробку.
Их изумлённым глазам предстали: попугай Кеша и воробей Коля. Покрытые белым банановым инеем. А взглядам Кеши и Коли предстала чёрная полярная ночь, снег, несколько людей в меховых шубах, меховых сапогах, меховых шапках.
– Вот так Африка, – только и промолвил Кеша.
Глава пятнадцатаяВ жизни всегда есть место для подвига
Кеша и Коля сразу стали всеобщими любимцами.
Повар Дима готовил для них специальные блюда. Для Кеши – фруктовые запеканки. Для Коли – ореховые муссы. Дима был большим мастером своего дела. Когда продуктовый склад откололся от льдины и уплыл в неизвестном направлении, Дима не растерялся.
Он умудрялся из картошки и лука готовить самые разнообразные блюда. «Картофельные оладьи с луковой подливкой», «зразы картофельные, фаршированные луком», «картофельная запеканка, соус а ля лук». И пусть это был один лишь картофель.
Но какие названия? Пальчики оближешь.
Повар Дима был ещё и врач. Полярники шутили: «У нас и повар и врач – в одном лице. После обеда недалеко бежать за медицинской помощью». Но это они шутили. Достаточно было попробовать его знаменитый борщ «Северное сияние». На свекольном борще плавала плёнка из топлёного молока и яичного желтка. Чуть прикоснёшься ложкой, жёлтое, белое и красное вспыхивало, как северное сияние!
Дима, уже как врач, взялся за Колю. Он лечил его тюленьим жиром. Ложку натощак – внутрь. И жировые компрессы на ночь. На лёгкие и бронхи. И Коля пошёл на поправку. Пропал кашель, появился аппетит. Каждый день он прибавлял в весе. Девяносто граммов… девяносто пять… девяносто семь… Уже и сто граммов были не за горами.
Кроме повара и врача Димы (в одном лице), на станции жили и работали ещё четырнадцать человек. Мужественные, сильные и весёлые люди.
– Хороший у вас коллектив! – часто говорил Кеша. – Дружный.
С таким коллективом… Не только вокруг полюса, вокруг всего земного шара можно проплыть. Аж до самой Таити. Кстати… Вы не были на Таити?
Полярники смеялись:
– Не были мы ни на какой Таити. Нас и здесь неплохо кормят.
Кешины концерты имели успех. Все соскучились по живым артистам. За всё время экспедиции, кроме Кеши, к ним никто не залетал.
Обычно концерты проходили в кают-компании. Это отдельно стоящий домик. Такой же, как остальные.
Из деревянных панелей. Только в нём не живут, а смотрят фильмы, концерты, обсуждают новости. Это – клуб, столовая и кинотеатр. А название – как на корабле. Потому что льдина – это большой корабль. Но плывёт он, повинуясь течениям, а не командам капитана. И бывает, откалываются от корабля другие кораблики. Например, продуктовый склад. Или домик радиста. Как случилось во время одного из выступлений…
Только Кеша начал свой концертный номер: «Прилетаю я как-то на Таити, а Хрюша мне и говорит…» – как раздался жуткий грохот.
Все бросились к окнам. И видят такую картину. В темноте ночи светятся огоньки. Как обычно. Над домиками, над метеовышкой… И только несколько огоньков, над домиком радиста, на палочках антенны – двигаются. Вроде корабль отходит от пристани. Радист Серёжа хватается за голову:
– Радиостанция!! Моя радиостанция!!
Все выскочили наружу. Произошла самая настоящая катастрофа. Часть льдины, где находился домик радиста, откололась от основной и медленно уплывала в неизвестном направлении. Так же, как уплыл недавно продуктовый склад.
Тревога!!! Дежурный по лагерю бьёт тяжёлым молотом по пустому газовому баллону.
Тревога!!! Все бегут к образовавшейся трещине. Но с каждой секундой она становится всё больше, всё шире, а домик всё меньше. Даже чемпион мира по прыжкам в длину теперь её не перепрыгнет.
И тогда Кеша понял: настал его звёздный час, его минута. Его мгновенье. Как в «Семнадцати мгновеньях весны». Как поёт Кобзон: «У каждого мгновенья свой резон… кому позор… ну, а кому бессмертие…» Вот оно, его мгновенье. Мгновенье, мгновенье.
– Товарищ начальник станции! – обратился он к начальнику станции, дважды герою, трижды лауреату, доктору наук, профессору и депутату. – Разрешите мне совершить подвиг. Перелететь на отколовшуюся часть льдины и передать по радио важное сообщение.
– И мне! – сказал Коля. – Разрешите.
Начальник станции снял с шеи шарф, обмотал им Кешу. Всего, всего. Как бинтами. Только крылья и хвост выпустил наружу. И голову.
А Колю утеплил вязаной шерстяной рукавицей. Но сразу он ничего не ответил. Переминался с ноги на ногу.
И дышал тяжело. И борода его стала белой от инея. Словно поседела. Все пятнадцать полярников молчали. И стояла такая тишина, какая, наверно, бывает в космосе. Если бы не скрип снега под сапогами – хрусть-хрусть… хр-ррусть-хрррусть…
– Разрешаю, – наконец сказал начальник. – На вашем месте так поступил бы каждый. Будь у него крылья. Передайте на Большую землю: «За нас не волнуйтесь. Продолжаем нести трудовую вахту. Все здоровы. Будем живы, не помрём».
– Слушаюсь! – чётко, по-военному, отрапортовал Кеша.
– Так точно, – добавил Коля.
Начальник поднял Кешу и Колю:
– Ну, соколы… Летите! Берегите себя… сынки.
Кеша и Коля взлетели. Несколько секунд их видели, потом они растворились в темноте ночи. Там, где светились огоньки радиостанции.
Хрр-ррусть-хррр-рррусть, хрррр-рррусть… хр-рррусть… – переминались с ноги на ногу полярники. «Как там?! Что там?! И долетели ли?»
Сколько прошло времени – никто не знал. Наконец раздался крик: