Рад бы в рай, да грехи не пускают!
Пожалейте же меня, несчастного калеку, и уезжайте всемером.
При сем прилагаю двенадцать тысяч франков, сумму, в которую я сам оцениваю мою неявку.
Не забывайте меня, я так одинок сейчас!
— Неплохую же «утку» подстрелил охотник! — насмешливо проговорил Андре. — Поглядим, что пишет следующий. То-то Фрике позабавится!
«Мой дорогой Андре!
Вы, конечно, знаете пословицу «Одним монахом меньше…»?[60]
Не обижайтесь на меня за то, что в последнюю минуту я изменил своему слову.
Два банкротства, последовавшие одно за другим, унесли половину моего состояния.
Мне необходимо оставаться в Париже, чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь.
Как Вы понимаете, при таком положении дел я никак не могу ехать с Вами.
Извинитесь за меня перед нашими друзьями и верьте, что мысленно мы всегда будем вместе.
P. S. Двенадцать тысяч франков — достаточно ли это, чтобы возместить Ваши расходы?»
— Бедный малый! — сказал Андре все так же насмешливо. — Подумать только, половину состояния! Ладно, продолжим отлов «уток»… Как, неужели опять пословица?
«Мой дорогой друг!
«Давши слово — держись, а не давши — крепись». Все так, но, к сожалению, мы не всегда хозяева своему слову. Я знаю, что, не поехав теперь с Вами в неведомые края, я теряю единственную возможность сделать это.
Но могу ли я, не нарушив приличия, отправиться в путешествие при тех исключительных обстоятельствах, которые сейчас сложились?
Судите сами: скоропостижно скончался депутат моего округа. Избирательные комитеты насильно, против моей воли, выдвигают меня в депутаты.
Больше я себе не принадлежу. Я уступаю силе.
Плывите же всемером к тем солнечным берегам, которых я, быть может, никогда не увижу.
К сему прилагаю несколько банкнот по тысяче франков в качестве возмещения убытков.
На этот раз Андре не мог удержаться, чтобы не сказать, пожав плечами:
— Глупец!
В пятое письмо тоже была вложена предвещающая его содержание сумма в двенадцать тысяч франков, а начиналось оно, разумеется, пословицей:
«На нет и суда нет, не правда ли, Андре?
Не сердитесь на меня за то, что по страшной и таинственной причине я не явился на встречу.
Я не мог!
Не спрашивайте меня ни о чем!
— Да я ни о чем и не спрашиваю! Я только вижу, что друг Ж. Т. даже не постарался напрячь воображение, чтобы отыскать подходящую «утку». Ничего, это разнообразит мою коллекцию!.. Господи, опять! Прямо-таки какой-то парад пословиц! — продолжал Андре, вскрывая шестое письмо.
Автор начинал его следующими словами:
«Дружба дружбой, а служба службой.
Дорогой Андре, обещая ехать с Вами и с нашими друзьями, я совершенно позабыл о том, что в будущем марте меня ожидает лагерный сбор сроком на тринадцать дней!
Обидно, но ничего не поделаешь. Я не могу просить об отсрочке, потому что уже получал ее в прошлом году.
Вы даже не можете вообразить, насколько огорчает меня эта помеха: ведь больше такого шанса не представится, и я никогда не совершу подобного путешествия!
Из двух зол я выбираю меньшее и заменяю один акт дезертирства другим.
Уж лучше мне заслужить Ваши упреки — а с военным ведомством шутки плохи!
Поверьте, я чрезвычайно сожалею!
— Ну-ну! Чем дальше, тем лучше!.. Хотелось бы угадать, какую еще пословицу выкопает мой приятель и на какие обстоятельства сошлется!
«Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати», — говорит пословица. Я думаю о ней с того самого дня, когда дал Вам легкомысленное обещание отправиться в кругосветное путешествие, чтобы поохотиться на диких зверей.
Пословица права… очень многие отступают в момент опасности.
Я — один из них и предпочитаю честно признаться в этом.
На завтраке по случаю открытия сезона охоты мне легко удалось примерить на себя маску путешественника-натуралиста.
Но как же часто я проклинал потом Ваши старые бургундские вина — и красные, и белые!
До последнего момента я колебался, сказать ли мне Вам о моих страхах, надеялся на возвращение тогдашнего героического порыва. Тщетно! Нет, дорогой Андре, как видно, я не гожусь в путешественники по самой своей природе! Со стыдом признаюсь, что предпочитаю мое бесполезное существование изнеженного буржуа Вашей жизни, полной опасностей и приключений.
Видите ли, я очень люблю хорошо поесть, попить и поспать и совсем не люблю трудиться. Сильные переживания нарушают мое пищеварение, а чрезмерное утомление лишает сна.
Девять десятых наших сограждан согласны со мной, но большинство из них не хочет признаваться в трусости.
Вы оцените мою откровенность, не так ли? И отправитесь в чудесные края, которые я предпочитаю изучать по книгам!
Вы будете охотиться вместе с нашими друзьями — если только в последний момент им не изменит мужество и они не откажутся от своих намерений.
Скорее всего, так оно и случится, и удивляться тут нечему.
Позвольте мне возместить Вам понесенные убытки. Примите, пожалуйста, двенадцать тысяч франков, прилагаемых к письму. И поверьте: путешествуя из одной своей комнаты в другую, я всячески восхищаюсь Вами, хотя и не в силах следовать Вашему примеру.
— Вот это мне по душе. По крайней мере откровенно. Хорошо, что нашелся человек, который имеет смелость сказать то, что думает!
Тут в комнату вошел Фрике.
— На-ка, возьми эти письма, они здорово повеселят тебя!
— Это от наших будущих компаньонов?
— У нас больше нет компаньонов, нас только трое!
— Не может быть! Неужто вся эта публика струсила?
— Именно так.
— Но мы-то по крайней мере едем?
— Конечно, причем с большим желанием, чем раньше, и свободные от всех пут и забот! Главное — не падать духом. Долой лентяев! Да здравствуют приключения!
— Сударь, я думаю, что со мной и нашим жандармом вы не заскучаете!
— Как всегда, Фрике, как всегда!
— Итак, прочь страхи — и вперед! Шкура у нас крепкая, и на нашем корабле есть веревка повешенного![61]
ГЛАВА 6
Как трое путешественников познакомились друг с другом. — Героизм парижского мальчишки. — Жертвы своей храбрости, пленники каннибалов[62]. — Случайная игра слов и причисление жандарма к лику святых. — Герои тоже бывают несчастны в браке. — Приключения парижского мальчишки в Океании. — Возвращение в Париж. — Фрике ждет богатство, но он оставляет все ради путешествия с месье Андре. — Слишком комфортабельно. — Дезертиры остались без подарков. — Вооружение современного охотника.
На другое утро «Голубая антилопа» уносила в неведомую даль троих друзей, большая близость между которыми, быть может, удивляет читателя.
Однако если знать драматические и прямо-таки невероятные приключения, связавшие когда-то воедино судьбы миллионера Андре Бревана, джентльмена в лучшем смысле этого слова, парижского мальчишки Виктора Гюйона по прозвищу Фрике и бывшего колониального жандарма Филибера Барбантона, то эта близкая дружба покажется совершенно естественной.
Когда-то я уже рассказывал вам, как Фрике, обуреваемый жаждой странствий и имевший в качестве капитала свои восемнадцать лет, железное здоровье и невероятную смелость, отправился в кругосветное путешествие и даже совершил его[63].
Как раз во время этого полуреального-полуфантастического путешествия все трое и узнали друг друга.
Андре тогда управлял от имени своего дяди — богатого судовладельца из Гавра — большой факторией[64], находившейся в Аданлинанланго в Экваториальной Африке.
Как-то он поплыл на моторной шлюпке вверх по реке Огове[65], чтобы разыскать врача морского ведомства, незадолго перед тем похищенного жителями побережья.
Это были так называемые озисбасы — свирепейшие местные людоеды: напав на шлюпку Бревана, они едва не захватили ее, несмотря на отчаянное сопротивление находившихся в ней людей.
Случилось так, что винт шлюпки запутался в ветвях и лианах, свисавших в воду, и замер как раз в тот момент, когда лодка на полном ходу пыталась прорваться через угрожавшую ей линию пирог.
Гибель казалась неизбежной… но вдруг один из кочегаров с отчаянной смелостью прыгнул в воду и нырнул к винту, прикрываемый шквальным огнем своих товарищей, которые не давали пирогам приблизиться.
Храбрецу удалось освободить винт, и шлюпка рванулась вперед. Спасены!
Кочегару бросили трос, чтобы он мог подняться на борт, но в эту минуту смельчак ударился головой об обломок разбитой выстрелами пироги… и пошел ко дну.
Андре, который стрелял по дикарям вместе с матросами, заметил, что их спасителю угрожает смерть, и без колебаний бросился в реку.
Шлюпку начало относить быстрым течением, пассажиры были не в силах помочь двоим несчастным, оставшимся в воде.
В конце концов им удалось подплыть к берегу… чтобы быть там схваченными людоедами.
Кто же этот юный кочегар, кто этот мужественный парнишка, который смеялся, идя ко дну, с презрением смотрел на людоедов и в самых страшных обстоятельствах сохранял неистощимую веселость? Да это же Фрике, наш маленький парижанин! Фрике, совершавший кругосветное путешествие именно так, как и надлежит это делать человеку с тощим кошельком.