Глава 4
Лис склоняется надо мной внезапно и накрывает мои губы своими. Его поцелуй — властный и жадный, как будто он пытается подчинить меня себе с его помощью. Настойчивый язык вторгается в мой рот без приглашения. Я невольно издаю стон — есть во всём этом какая-то странная, нездоровая сладость. Его ладонь скользит от шеи к моей груди. Длинные ногти слегка царапают кожу. Это больно, но в то же время невыносимо приятно.
Вдруг всё внутри меня вздрагивает, словно бы я уже засыпала, но была резко вырвана из объятий дрёмы. Всё это неправильно! Я не должна поддаваться.
Я отталкиваю его слабо, но решительно. Тело охватывает дрожь. Я подгибаю ноги и отползаю назад. Ненадолго вжимаюсь в ступени, а после, пользуясь его растерянностью, поднимаюсь и почти бегом влетаю в свою комнату и захлопываю дверь. Собственный пульс оглушительно грохочет в ушах. Руки дрожат. Я не могу поверить, что секунду назад позволила кому-то незнакомому… (или чему-то) поцеловать себя. Какая же я дурочка!
Внезапно снаружи словно бы поднимается буря. Я ощущаю странные колебания в воздухе. До сегодняшнего вечера я не верила в мистику, духов или даже богов. Но прямо сейчас у меня просто не осталось выбора. Этот мир стремительно затянул меня. Снаружи доносится хруст веток и лёгкие шаги. Половицы под ногами вибрируют. Я выглядываю в небольшое окошко и замираю.
Нет сомнений, это действительно Нори-сама. Нет больше юкаты, длинных волос и чарующего взгляда. Перед пристройкой нетерпеливо расхаживает гигантский лис. Его шерсть сияет в свете луны, а глаза будто раскалённые угли. Зубы обнажены в злобном оскале. Он с силой бьёт лапами по порогу, резко бросается к двери, но не может войти. Что-то словно щит отражает его удары. Барьер тонкий, похожий на тень или рябь на воде останавливает лиса, защищая меня. Теперь я понимаю — этот амулет на двери не был глупой данью суеверию.
— Куда же ты, хранительница? — спрашивает он с досадой. Его голос, искажённый и какой-то чужой, потусторонний, одновременно звучит изнутри и снаружи. — Разве ты не собиралась служить мне?
— Я служу Нори-сама, покровителю этого храма, — отвечаю решительно. — А тебя я не знаю!
Слова приходят на ум сами собой и, кажется, действуют на него. Лис замирает, будто обдумывает их.
— Я понял тебя, хранительница, — наконец произносит он. — Я стану покровителем этого храма. Будь готова.
Голос звучит, отдаляясь, как эхо, и вдруг всё стихает. Даже сверчки замолкают. Я осторожно приоткрываю дверь и всматриваюсь в темноту. Снаружи никого. Лишь ветви эвкалиптов качаются на ветру. Я закрываю дверь медленно, боясь спугнуть тишину. Руки всё ещё дрожат. Прислоняюсь к косяку, соскальзываю на пол. Холодно. Татами жёсткое и шершавое под ладонями. Надо бы вернуться на футон, но сил совсем не осталось…
На следующий день всё случившееся, кажется, мне сном. Ещё бы, ну не может быть такого, чтобы мне реально явилось божество нашего храма. Я же не в аниме каком-нибудь!
Рано утром бабушка провожает нас с тётей до машины. Тётя облачена в традиционные одежды мико, но всё равно нервничает. Кажется, переживает, как пройдёт ритуал очищения. Бабушка же выглядит поразительно спокойной.
— Всё в порядке, — произносит она, глядя на меня в прищуре. — Нори-сама принял Саю, как новую хранительницу. Если сутры не помогут в очищении миазмов, то пусть Сая попробует призвать на помощь его.
После слов бабушки о принятии я вспоминаю свой поцелуй с лисом и краснею. Неужели то, что я помню, было на самом деле? И если да, то бабушке известно обо всём? Ками-сама, как же хочется провалиться прямо на этом месте!
— Ладно, поехали, — говорит тётя.
— А это ничего, что я в обычной одежде? — спрашиваю я, забираясь на пассажирское сиденье. — Мне, как хранительнице, разве не полагается носить одежды мико?
— Только во время обрядов в храме, — не глядя на меня, отвечает тётя. — К тому же как я поняла, поддержание твоей связи с Нори-сама не зависит от одежды.
«Ну, я бы так не сказала!» — думаю я, стыдливо отвернувшись к окну.
В воспоминаниях всплывает момент, когда он касался меня. Отчего-то мне кажется, что этот похотливый лис рассчитывал видеть меня совсем без одежды. И увидел бы, если бы я не оттолкнула его и не вернулась в пристройку. Кончики ушей вспыхивают. И будто назло волна возбуждения прокатывается по телу и задерживается внизу живота. Лицо краснеет. Я скрещиваю ноги вместе и кошусь на тётю. Та, к счастью, смотрит на дорогу.
— Будь с ним осторожна, Сая, — вдруг произносит тётя, по-прежнему глядя на дорожное полотно. — С Нори-сама. Он может казаться тебе другом. Или самым близким человеком. Но он не человек, а потому всё человеческое ему чуждо. Бог-лис жил многие сотни лет до нас и будет жить ещё столько же. Он не способен ценить человеческую жизнь, и всё, что он делает для нашего храма и прихожан, — не более чем способ скрасить его вечное существование.
— Я… поняла, — только и могу произнести.
Тон тёти какой-то слишком серьёзный. Она словно бы хочет сказать что-то ещё, но не решается. А у меня не хватает духу спросить. Мы так и продолжаем поездку в полном молчании, пока не прибываем к дому Ямады-сана.
Глава 5
Атмосфера здесь совсем не такая, как дома. Вроде бы на небе ни облачка, но воздух вокруг плотный, словно перед грозой. И всё вокруг какое-то тусклое, увядающее: и трава, и кусты. А от старого колодца в глубине сада тянет чем-то зловещим. У меня холодок пробегает по телу. Тётя берёт в руки жезл гохэй, украшенный лентами сидэ, и приступает к обряду очищения. Я же вместе с хозяином остаюсь в стороне.
— Помогаешь тёте, Сая-тян? Такая взрослая стала. Я тебя едва узнал, — монотонно проговаривает Ямада-сан.
Выглядит он как-то болезненно. Должно быть, миазмы так влияют. Я сама поверить не могу, что всего за сутки приняла и существование божества, и всё то, что я раньше слышала от бабушки, но считала чепухой.
— Мы не пользовались этим колодцем больше пятидесяти лет, — продолжает Ямада-сан. — А недавно открыли его и тогда-то всё и началось.
Я нервно поглядываю на колодец. Отчего-то начинает казаться, что миазмов вокруг стало только больше. Даже дышать трудно.
— Плохо дело! — бросает вдруг тётя отступая. — Это не просто тёмная энергия. Похоже, в колодце что-то засело!
Стоит ей только произнести эти слова, как чёрный туман начинает валить из колодца, распространяясь вокруг. Ямада-сан рядом со мной вдруг оседает наземь в предобморочном состоянии. Я едва успеваю придержать его, чтобы он не рухнул лицом вниз.
— Сая, позови Нори-сама! — восклицает тётя. Она пытается очистить пространство вокруг, но выходит у неё с переменным успехом.
— Позвать⁈ — повторяю я изумлённо. — Но как?
— А как ты думаешь зовут божество⁈ — раздражённо отвечает она.
Я складываю ладони с громким хлопком и зажмуриваюсь.
«Нори-сама! Если вы меня слышите, пожалуйста, помогите!» — произношу я мысленно. Над моим ухом раздаётся звук колокольчика.
— Я слышу тебя, Сая, — произносит томный голос.
А в следующий момент его сильные руки сжимают меня в крепких объятиях. Сердце начинает биться учащённо. Неужели он и вправду пришёл на мой зов? Я приоткрываю глаза и вижу уже знакомую яркую юкату и рыжий хвост. Этот похотливый лис, похоже, совсем не торопится помогать — лапает меня, где ему вздумается. Забирается ладонями под футболку — ласкает соски дразняще, а после норовит пробраться под пояс джинсов, в трусики. Приятные мурашки пробегают по коже. И моё тело отзывается на его прикосновения. Лицо горит. Дыхание становится тяжёлым. Я едва сдерживаю свой голос.
— Эй, ну хватит, — шепчу я. — Если ты продолжишь, я ведь…
Он останавливается в момент, когда у меня перед глазами всё начинает плыть от головокружительного возбуждения, а, после едва касаясь земли, идёт к колодцу. Время словно бы останавливается. Нори-сама рассеивает ладонью чёрный туман. Потом без усилий вытягивает из колодца нечто похожее на оживший скелет. Я цепенею от ужаса. Никогда прежде я не видела ничего подобного!
— Как смеет презренный кёкоцу хозяйничать на моей территории⁈ — восклицает лис грозно.
— Прошу прощения, Нори-сама! — взвывает скелет жутким потусторонним голосом. — Но люди потревожили меня, даже не зная обо мне! Я лишь хотел сообщить, что я тут. На дне этого колодца.
— Я передам людям твоё послание, — произносит лис степенно. — А тебе я дарую успокоение. Иди и переродись во что-нибудь прекрасное.
Он отпускает духа, и тот истлевает в воздухе точно облачко тумана. Я смотрю на всё это изумлённо. Нори-сама возвращается ко мне и виснет у меня на шее, словно навязчивая подружка.
— Я выполнил твою просьбу, хранительница, — шепчет он мне на ухо. — Пришло время для награды.
— Награды? — повторяю я растерянно.
Он проводит ладонью по моей спине, вызывая волну мурашек, а после приподнимает мой подбородок и склоняется к губам. Я не могу сопротивляться его гипнотическому взгляду, а потому отвечаю на поцелуй. Пальцы зарываются в его длинные шелковистые волосы, касаются мягких звериных ушей. Руки Нори-сама вдруг забираются мне под одежду, скользят по горячей коже, сжимают груди, потирают соски.
— М-м! — с протестующим мычанием я разрываю поцелуй. — Вы чего творите средь бела дня⁈
— А что не так? — удивляется лис. — Всё равно нас никто не видит.
Он кивает на тётю, застывшую у колодца, будто каменное изваяние.
— Но раз ты такая стеснительная, то, так и быть, я приду к тебе ночью, — он прикусывает мою мочку на прощание, а после исчезает так же внезапно, как и появился.
Я оседаю на землю без сил. И это то самое божество, которому я должна служить⁈ Да ни в жизнь!
— Эй, Сая, ты в порядке⁈ — тётя, наконец, отмирает и подбегает ко мне. — Контакт с Нори-сама может отнимать у тебя много духовных сил.
— Да, я в норме, — отвечаю краснея. Знала бы тётя, в чём именно заключается этот контакт. — Нори-сама сказал, что в колодце был кёкоцу. Я думаю, что кто-то погиб на этом месте некоторое время назад.