— На самом деле всё намного проще. В школе наш учитель истории был потрясающим рассказчиком. Все девчонки сходили по нему с ума и торчали на его дополнительных факультативах. А он был влюблён в историю древних цивилизаций, и, уж конечно, не мог пройти мимо Золотого века. Как-никак, единственная построенная чисто на магии цивилизация, к слову, добившаяся впечатляющих успехов, сопоставимых с нашими. Это и порталы между Листами и даже между Основами, и открытие антимортидов. Там полдня их успехи перечислять можно.
Никита усмехнулся краешком рта:
— Ты молодец, что привела в качестве примера именно эти достижения. Они идеальное отражение Золотого века. Возьми те же антимортиды, которые называли живой водой за их свойства. Да, наша технологическая цивилизация вновь открыла этот класс лекарств лишь в двадцать третьем веке. Зато мы прошли все ступени, заодно разобрались в механизме действия. К слову, маги даже простейших антибиотиков не знали, а среди антимортидов пользовались только препаратами альфа-группы. Вдобавок, получив результат без понимания механизма действия — получили и стоимость чуть ли не на вес золота. А сегодня даже средней руки фармацевт изготовит на коленке большую часть соединений альфа и бета групп. И всё потому, что магия у Золотых так и осталась искусством. Невозможность идеально точно повторить эксперимент похоронила идею опыта как главного критерия проверки гипотезы.
Катерина хмыкнула, вспомнив итоговую практику на втором курсе: в качестве теста они должны были как раз изготовить что-то из антимортидов. Под рукой у тебя библиотека и лаборатория, сиди, разбирайся. Заказывай ингредиенты на складе, нагревай и смешивай — а результат потом проверят на имитировавших больных магических манекенах. Причём манекены были устроены так, что любой незапланированный побочный эффект изображали гипертрофированно. Например, у одной из сокурсниц манекен отрастил клыки и когти и вознамерился незадачливую студентку покусать — визжала девушка так, что слышно было на два этажа. А другой студент, талантливый маг, но при этом страшный прогульщик, попробовал скорректировать строгий технологический процесс придуманными на ходу чарами… В итоге ему крупно повезло, что всего-то угодил в реанимацию. Лабораторию потом вообще пришлось обеззараживать сотрудникам МЧС.
Хотя Никита и смотрел вопрошающе, пересказывать воспоминания Катерина не стала, засмотрелась на шедевры живописи. Они как раз перешли в следующий зал, где рядами висели портреты за первые столетия: на правой стене — Владыки, а напротив них — жены. Не дождавшись ответной реплики, Никита решил продолжить рассказ:
— Закончилось всё катастрофой, как ты помнишь. И экологической, когда условно полезные мутанты или бездумно выброшенные неудачные эксперименты корёжили пищевые цепочки, и магической, когда потоки магии досрочно и непредсказуемо сместили векторы из-за протечек законов природы технологических миров.
Катерина как раз пыталась рассмотреть очередной портрет — Владыка был изображён почему-то не в парадных одеждах, а в чем-то вроде мундира и с фузеей в руке, стоял, попирая ногой двухголовое чудовище-химеру — поэтому отвечала больше поддержать беседу.
— Мы вообще-то про твоих предков говорили, а не про историю магии.
— Седрик Второй завершает зачистку Медных островов, Терра-терция, — прокомментировал Никита. — Я к этому и веду. Золотые маги оставили после себя не только руины, но и разрывы межмирового пространства.
— Чудовищ, — автоматически поправила Катерина, вглядываясь в фон на картинке: на заднем плане лежали парочка дохлых крыс размером с лошадь и разрубленная пополам тварь, напоминавшая рыжую шестиногую собаку с фасетчатым глазом на спине.
— Хуже чем ты думаешь, — принц показал на собаку, голос был сух и очень серьёзен. — Вот это на самом деле муравей. Если пробой между мирами слишком мал и узок, флуктуации заполнят его целиком, и на выходе попавшее в проход живое существо или погибнет, или будет искорёженно до неузнаваемости. Устранить эффект может исключительно маг Порядка, причём высоких ступеней, — Никита непонятно чему усмехнулся краешком рта. Катерина в ответ закивала: с этой сферой магии люди вообще познакомились всего два столетия назад, получив донельзя странные результаты экспериментов с распадом урана в магических мирах, а до этого даже не подозревали о её существовании, хотя отдельными приёмами и пользовались. — Путешествуя, Золотые маги оставили множество микротрещин, особенно страдала их родная Терра-секунда, но и Терции доставалось. На картине как раз такой случай: в микротрещину провалилась колония муравьёв и начала выдавливать химер на континент.
— Жуть, — передёрнула плечами Катерина, — я поняла, давай дальше.
Со следующей картины Владыки вернулись к парадным одеждам, а Никита — к истории своей семьи.
— Так вот, когда на Терру-секунду через портал между Основами провалились византийцы, они помимо христианства с его идей постоянства и стабильности законов природы, принесли основы научного познания. Только теперь наука заодно изучала магию. Арторий был первым, кто на основе экспериментов и наблюдений за трещинами заложил основы межпространственной физики, примерно как Ньютон разработал базовые положения внутрипространственной.
Катерина круглыми от удивления глазами ошалело посмотрела на Никиту:
— Арторий Редонда твой предок? У нас в классе его портрет висел как раз рядом с Ньютоном.
— Понимаешь теперь, — усмехнулся Никита, — с чего первую картину никому не показывают? Так вот, Арторий имел основания опасаться, что его теориями воспользуются во зло. На Терре-секунде как раз была Эпоха Огня, религиозные войны и распад Десяти королевств на отдельные страны[1].
— Соблазн открыть трещину в тылу противника.
— Совершенно верно. Вместе с женой и группой учеников он бежал на Терцию. А там, если помнишь, преобладает магическая физика.
Социоисторию Катерина сдала на «отлично», по’тому мысль Никиты поняла сразу. Отбарабанила:
— Магия, сосредоточенная лишь в руках узкого круга лиц, становится фактором минус. Феодальное общество имеет слишком мало свободного ресурса на прогресс. Ситуация консервируется в стадии самодурно-феодальных отношений, ибо воевать с аристократами-магами на равных у простолюдинов не получится, а одержать победу над магами количеством и вести войну с магами на истощение у третьего сословия феодально-доиндустриального общества ещё нет ресурсов.
— Как лекцию читаешь, — поморщился Никита.
— Билет пересказываю. С экзамена, — вздохнула Катерина. — Такой зверь принимал, что даже в спинной мозг ответы прописались.
— Возвращаясь к нашим баранам, то есть баронам, ты права. На Терции населением правил полностью деградировавший класс магов, ошалевших от собственной безнаказанности. Арторий принёс с собой научный метод, знания и огнестрельное оружие, Рианнон христианские идеи всеобщего равенства перед Богом за свои поступки что для барона, что для простолюдина. Война была кровавой, но по историческим меркам недолгой. Через тридцать лет соседи вынужденно признали молодое герцогство Тедемское и право защищать своих поданных — всех христиан, — Никита усмехнулся уголком рта. — Понадеялись, что карательными мерами и строгими запретами в своих-то вотчинах они наступление христианства легко остановят.
Тема была, в принципе, интересная, и Катерина с удовольствием бы дискуссию продолжила. Но отвлеклась на странное зрелище в самом начале следующего зала. Если Владыка по каким-то причинам официально женился ещё раз, то напротив него обязательно вешался и портрет новой жены. Здесь тоже висели две картины — вот только у одной из них бронированное стекло оказалось в матовом режиме, и заглянуть под него было невозможно.
Никита перехватил взгляд и ухмыльнулся:
— А… Ты видишь один из самых больших скандалов нашей семьи. Кстати, именно после него сто пятьдесят лет назад добавили пункт, по которому невесту обязательно спрашивают, хочет ли она остаться.
— Скажи ещё, что сбежала со свадьбы, — пошутила Катерина.
И осеклась: в глазах Никиты заплясали весёлые бесенята. Но первым успел ответить Феликс, про которого они совсем забыли:
— Совершенно верно. Прямо в день свадьбы. Самое пикантное — сбежала вместе с одним из Расклада. Можешь представить, что тут творилось.
Катерина закивала, надеясь, что отвечать ей не потребуется: она уже сообразила, что про Сапфировые расклады знают одни лишь избранные — но именно про сам Расклад она, прежде чем отец отобрал книжку, ничего прочитать как раз и не успела. Только про значения Карт… да и то довольно невнимательно. Но пусть лучше думают, что она всё знает: в нынешней ситуации близость к Владыке и защита этого неведомого Расклада будут полезнее для здоровья.
Феликс тем временем ударился в воспоминания:
— Владыка Наркисс на девушку очень заглядывался, даром что она была с дальнего и провинциального Листа. Как видишь, её портрет заказал и повесил ещё до свадьбы. А она, причём взаимно, влюбилась в одного из его советников, — Феликс вздохнул. — Я тогда был совсем молод, всего лишь второе перерождение. Первый раз оказался при дворе, поэтому глазел во все стороны. Как Алиса на этого мужчину смотрела, если думала, что никто не заметит… Но спорить не рисковала, Наркисс тот ещё самодур был. Даже Расклад его далеко не всегда остановить мог — Владыка короновался ещё до праздника Выбора, так сложилось, вот и ударила ранняя власть в голову. В общем, представь себе картину, — Феликс хихикнул, — подъезжает к месту церемонии свадебная машина, в ней невеста под глухой фатой, эдакая разодетая кукла. И вдруг не выходит навстречу жениху. Кинулись к ней, может, случилось чего… а под фатой без сознания камеристка вместо невесты. Оглушили, одели в свадебное платье и каким-то способом усадили вместо Алисы. За час, пока подмену обнаружили, влюблённые сумели вообще покинуть столичный мир. И спрятались так, что их не смогли найти. Вот разозлённый Наркисс, раз уж не имел права нарушить традицию и снять портрет, затемнил стекло. И стоять ему таким ещё лет сто, не меньше — пока срок действия указа не истечёт.