— Как — с неба? — Я оторопело уставилась на Маллера.
Капитан насмешливо ухмыльнулся:
— А вот так, элементарно! — Он приподнял правую руку, державшую опустевшую кружку из-под воды, подставил под нее левую и выразительно выпустил посудину, шлепнувшуюся точно в согнутую чашечкой ладонь. — Бум-с!
Я озадаченно почесала в затылке:
— Клянусь Пресветлыми богами, ничего не понимаю!
Матросы дружно заржали, довольные поистине сногсшибательной пантомимой своего вожака.
— А я вообще-то боцманом на «Марготе» служу, — продолжал бурно жестикулировать обладатель раритетных штанов, наслаждаясь оказываемым ему вниманием. — Мамукой меня кличут. Так вот, прошлой ночью накатила вдруг на нас страшная гроза. Ветер так и завывал, будто свора голодных демонов, пытаясь сорвать такелаж. И тогда наш капитан дал приказ срочно свернуть марсель[5] на грот-мачте[6] да спустить его вниз. Но только мы ослабили парус, собираясь увязать плотное полотнище, как вдруг в небе над нашими головами появилось летящее вниз тело, свалившееся прямиком в образованный марселем мягкий гамак. Мы едва успели вас подхватить…
Я растерянно прикусила губу:
— А что произошло дальше?
— Да ничего особенного. — Последнюю точку, оканчивающую невероятный рассказ, поставил сам Маллер, ненавязчиво переходя на «ты»: — Уснула ты тут же, как младенец! Точнее говоря — вырубилась. И знаешь, я взял на себя смелость снять с тебя кольчугу и обнаружил огромное кровавое пятно, расплывшееся на манишке твоей рубашки. Но раны под ним не выявилось — только нежная, свежая кожа…
Я рывком оттянула ворот рубашки и заглянула в вырез. Де Вакс говорил чистейшую правду.
— Чудо, — почти благоговейно перешептывались мореходы. — Баба к нам с неба упала — и не убилась…
— Беременная к тому же! — почти хамски добавил чей-то звонкий фальцет.
Я нервно дернула шнурок на рубашке, запахивая глубокий вырез.
— Не бойся нас, — мягко попросил меня Маллер, — мы не причиним тебе зла. И даже рубашку новую подарим, если не побрезгуешь принять с нашего плеча…
Пираты добродушно рассмеялись, и я внезапно ощутила всепоглощающее доверие, затопившее мое сердце. Я находилась среди друзей.
— Приму с благодарностью… особенно желтую. — Я игриво подмигнула Мамуке. Боцман важно приосанился.
— Открой нам всю правду, госпожа Ульрика. — Капитан просительно заглянул мне в глаза. — Уж слишком много невероятных историй, рассказывающих о тебе и твоих товарищах, ходит по всей Антее. Поговаривают, будто ты бессмертна и умеешь заращивать раны. Утверждают — ты намереваешься избавить мир от власти лжебогов и вернуть магам былую силу. Шепчутся — ты мечтаешь подарить людям свободу от лицемерных правителей и позволишь каждому жить так, как ему хочется. Правда ли это?
— Правда! — звенящим от волнения голосом искренне ответила я. — Каждый из нас имеет право на счастье, но за него нужно бороться. А посему теперь нам придется сплотиться и воевать против демоницы, несущей погибель всему живому!
Матросы восторженно завопили.
— Я тебе верю! — твердо произнес пират. — А к тому же я знаю Ланса и Огвура. Они хоть и очень необычные, но зато честные и храбрые. Да я и сам вижу — твои раны зажили самым волшебным образом, — а значит, легенды о тебе не врут…
— Маллер, мне кажется, что исцеление ран — вовсе не моя заслуга, — с долей скептицизма сообщила я, тщательно взвешивая каждое слово. — Вполне вероятно — меня спас человек, вернее, не человек, а… мертвый демон!
Де Вакс недоверчиво покачал головой:
— Вряд ли. Уж очень неправдоподобной выглядит твоя версия. Возможно, этот всесильный спаситель приснился тебе…
— Приснился?.. — Мне так не хотелось расставаться с мыслью о том, что Астор каким-то загадочным образом оказался способен вмешиваться в мою жизнь… — Нет, я с тобой не согласна. Это произошло наяву!
— Госпожа Ульрика, поверь моему опыту, — продолжал убежденно втолковывать пират, привыкший мыслить не легендами и сказками, а иными, куда более приземленными реалиями, — тебе просто повезло. Удивительная слаженность наших действий совпала во времени — и вот уже скатываемый моряками парус спасает тебе жизнь. А женщина в твоем положении всегда подвержена влиянию различных фантазий и домыслов, что является нормальным. Не терзай себя попусту: привидевшиеся тебе образы были всего лишь сном!
— Сном… — печально повторила я. — Не исключено, что ты прав… Но почему тогда я уже не в первый раз вижу неясные тени и слышу голос умершего возлюбленного?
— Мы все кого-то теряли! — быстро отвернулся мореход, но я заметила судорогу отчаяния, искривившую его худощавое лицо. Похоже, этот жизнерадостный пират тоже хлебнул лишку горя, научившись переносить его со стоической выдержкой. — Но раненую душу не так-то легко вылечить…
— Да, душа болит, а начнешь ее лечить — заболит печень! Каррамба![7] — делая умное лицо, поддакнул Мамука, скашивая глаза в сторону выкаченного на палубу бочонка с ромом.
— Нужно прекратить затянувшееся противостояние Добра и Зла, — импульсивно выкрикнула я. — И тогда никто из нас больше не лишится любимых!
— Но как это сделать? — посветлел лицом Маллер, прогоняя гримасу отчаяния со своих мучительно закушенных губ. — Научи нас, принцесса!
И тогда, решив, что честность всегда является наилучшей формой политики, я поведала ему все, без утайки раскрыв жестокие замыслы Ринецеи.
На палубе воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только шорохом волн.
— Я готов заплатить своей головой, но демоницу нужно остановить! — Маллер изо всех сил шарахнул кулаком по жалобно загудевшей мачте. — Жизни не пожалею!
— Мы с тобой, капитан! — слаженным хором поддержали моряки.
— …! — увесисто припечатал Мамука, подтверждая немудреную истину: «чем меньше букв, тем ёмче слово».
— Спасибо, друзья! — растроганно поблагодарила я пиратов. — Но здесь нужна не сила, а хитрость. Ринецея собрала огромное войско. Мне необходимо понять ее замыслы, нащупать в них слабое место и нанести точный удар…
— Что ты задумала? — одновременно вопросило несколько голосов.
— Я должна попасть в Дикие земли, пробраться на рудник и увидеть все своими глазами.
— Одна, — ужаснулся де Вакс, становясь похожим на сомневающегося во мне Саймонариэля. — Слабая и безоружная женщина. Но это же безумие! Тебя поймают и убьют.
— Почему же безоружная? — Я потерла лоб, пытаясь вспомнить. — Мы с Эткином вступили в схватку и отбили у Ринецеи… Где мои клинки? — Я едва не заметалась по палубе каравеллы[8], стремясь отыскать волшебные даги. — Я не имела права их потерять!
— Да тут они, тут, не волнуйся так, — проворчал Маллер. — Аолой клянусь, никогда не видел настолько потрясающего оружия. — Взмахом ладони он указал на три сложенные возле планшира[9] Алаторы. — Этими дагами ты чуть не пропорола наши паруса…
Я с облегчением схватила клинки, доставшиеся мне столь дорогой ценой, и укрепила в ножнах на поясе. Рядом с Алаторами я обнаружила и свой верный Нурилон.
— Я проберусь в шахту, где плененные Ринецеей рабы добывают «мертвую руду», и придумаю план, способный разрушить ее страшные замыслы! — уверенно повторила я. — Другого выхода я не вижу.
— Да, видно, недаром тебя называют Сумасшедшей! — мягко попенял мне де Вакс. — Отчаянно, даже шально, но должно сработать. Мы пойдем с тобой, госпожа.
— Э нет, — осадила я своего не в меру ретивого помощника. — Вы привыкли к шуму сражений, а я отправляюсь на разведку.
— Хочешь одна обрести звание героя? — поддел меня Маллер. Моряки одобрительно захихикали.
— Если героев слишком много, то их обычно называют хулиганами! — небрежно отшутилась я.
— Хулиганами? — Пират навалился животом на борт и безудержно расхохотался. — Нет, это прозвище нам явно не по нраву!
Я положила руку ему на плечо и попросила самым задушевным тоном, который только смогла изобразить:
— Если ты отвезешь меня к побережью Диких земель, то твоя помощь станет неоценимой!
Несколько мгновений Маллер молчал, прекрасно понимая, какие непредсказуемые опасности поджидают меня в этом предполагаемом походе.
— Мы выйдем за пределы Ликерийского моря, обогнем Красногорье и достигнем вод Холодного моря. Дорога растянется на неделю.
— Пусть! — согласилась я.
— Холодное море славится сложным рельефом дна, а его прибрежный шельф[10] имеет иззубренные края, испещренные глубокими полостями, в которых обитают ужасные чудовища, — продолжал пугать меня капитан.
— Я не боюсь!
— Но это опасно! — исчерпал доводы Маллер.
— Пусть! — неотступно твердила я. — Если придется выбирать между двумя вариантами: погибнуть или отступиться, то я не задумываясь предпочту первый из них.
— Хорошо! — Крепкая, покрытая мозолями мужская рука сжала мои пальцы. Здравый рассудок капитана уступил напору эмоций и моему упрямству. — Ты меня уговорила. Мы поплывем к побережью Диких земель!
Де Вакс пронзительно свистнул, взмахивая своим головным платком. Вахтенный матрос повернул штурвал, меняя курс. Красавица «Маргота» послушно накренилась, наверно из банальной женской вредности немного поскрипывая сосновыми шпангоутами[11] и величественно колыхая белоснежными парусами. Поясная статуя обнаженной девы, укрепленная под бушпритом[12], омылась зеленоватой волной и вновь поднялась над валом вспененной воды, дерзко устремляя вперед округлые деревянные груди. Я с радостью услышала, как мелодично загремел штуртрос[13], задавая каравелле новое направление. Мы шли к Диким землям!