Туманность предначертанного не давала ему покоя. Если мать и знала другие подробности, то не рассказала о них перед тем, как уйти в мир иной. Элеонора поделилась историей происхождения проклятия лишь однажды, когда Эрик повзрослел достаточно, чтобы оценить всю серьёзность своего положения. Проклятие наложили зимой, когда по королевству прошлась страшная лихорадка, вскоре после смерти Марчелло, отца Эрика. Пятый месяц беременная Эриком королева справлялась с постигшим её горем, путешествуя по побережью и останавливаясь в небольших городках. Ей хотелось посмотреть, как идут дела у её подданных теперь, когда хворь отступила. В одном из городков она и столкнулась с ведьмой.
– Волосы белые, как кость, губы алые, как заря, и хороша собой ровно настолько, насколько ужасным бывает море, – поведала Элеонора однажды ночью, когда сын снова обмолвился о проклятии. – Сказала, что моё дитя умрёт, если когда-нибудь поцелует не ту самую. А я даже имени её так и не узнала. Прости меня, Эрик.
Единственными, кто знал, что судьба правителя Велоны висит на волоске (ещё одна причина, почему Эрику следовало жениться как можно скорее), были Гримсби, Карлотта (его служанка), Габриэлла и Ванни.
– Принц Эрик! – окликнул его знакомый голос, едва Эрик ступил во владения замка. В голосе сквозило неодобрение.
Эрик резко остановился и потёр заколовший вдруг бок.
– Просто Эрик, – поправил он.
– Но вы же у нас принц Велонский, ваше высочество.
Высокий бледный мужчина с лицом, похожим на зазубренные скалы, Гримсби был советником правителей Велоны, сколько Эрик себя помнил. Он сражался под началом Элеоноры в войне с Сайтом двадцать пять лет назад и с тех самых пор жил в Межоблачье, туго завязывая галстук даже в самые жаркие из дней. Над скривившимся в улыбке ртом выступили капли пота. Несмотря на ворчание, терпения у Гримсби было больше, чем соли в море.
– Да знаю я, кто я. А ты... – Лохматый белый шар врезался в грудь Эрика, и тот растянулся в грязи. Слюнявый язык лизнул юношу в лицо. – Эгей, приятель! – Эрик обнял запрыгнувшего на него пса и быстро чмокнул в макушку. – Я тоже рад тебя видеть, Макс.
Хорошо хоть Макса Эрик мог целовать без риска отчалить на тот свет. Его мать была абсолютна уверена: проклятие распространяется лишь на людей. И всё же она вздрогнула, когда Эрик впервые поцеловал при ней Макса. Этот случай был единственным, когда Эрик позабыл о проклятии.
– Вам уже давно полагается готовиться к обеду с лордом Брекенриджем, чтобы предстать в подобающем виде, – заметил Гримсби. – Кроме того, вы так и не удосужились оставить распоряжения насчёт планов, которые я наметил к празднованию вашего дня рождения.
Эрик простонал. До его восемнадцатилетия оставалось всего две недели. А коронация состоится неделей после. Два года придворные правили страной в качестве регентов при частичном участии Эрика. Это было необходимо, пока Эрик был слишком подавлен горем, чтобы руководить, и к тому же недостаточно зрел в свои шестнадцать. Теперь знать должна была уступить законному правителю, и нравилось это далеко не всем. Эрик открыл рот, чтобы возразить, но Гримсби закатил глаза к небу.
– Идёмте, – позвал он. – Вы пахнете, как недельный улов, а Брекенридж был другом вашей матери. Он не постесняется поднять вас на смех.
– Тяжело с лёгким сердцем планировать коронацию, когда единственная её причина – смерть моей матери, Грим. – Эрик поднялся и положил одну руку на голову Макса, позволяя привычному теплу успокоить себя. – С рассвета прошло всего два часа. Впереди целый день работы.
– Не рассказывайте мне про работу. – Гримсби взял Эрика под руку и настойчиво потянул в замок. – Во-первых, уже почти полдень. Во-вторых, многие и мечтать не смеют о таких привилегиях, как у вас. И страдания от скучных аспектов монархии не считаются истинными страданиями.
– Ладно. – Эрик сделал глубокий вдох и расправил плечи. – Что от меня требуется?
– Вот это другое дело, – похвалил его Гримсби. Макс залился лаем. –Лорд Брекенридж здесь, чтобы обсудить пиратские набеги на север и возможную помощь. – Гримсби пристально посмотрел на Эрика. – Он готов заключить сделку.
Выходит, очередное предложение жениться.
– Сделку предлагает он или его дочь? – спросил Эрик.
– Не представляю, на что вы намекаете, – Гримсби фыркнул и направился к покоям Эрика. – Давайте сменим вам платье, и я велю Луи подать к столу что-нибудь, что перебьёт ваш запах.
– Тот, кто не выносит запах моря, вряд ли впишется в здешнее общество, – заметил Эрик, едва поспевая за Гримсби. – Моя избранница должна по меньшей мере быть приспособленной к жизни в заливе. Я хочу романтики, доверия, близости. Хочу знать свою избранницу как себя самого.
– Поцелуи не...
– Речь не об этом, – перебил Эрик. – Прекрати считать, что близость может быть только физической. Я про духовную связь. Доверие друг к другу. Брак, основанный на сделке, – ненадёжное начало для близкого знакомства с супругой. Не хотелось бы строить союз на шатком фундаменте.
– Соглашусь с вами: браки по расчёту вышли из моды, но в данный момент это единственная надежда Велоны. – Гримсби загнал Эрика в его покои и затолкал за ширму для переодеваний. – Вам нужен наследник – хорошо зарекомендовавшая себя супруга или ребёнок. Женитьба обеспечит нас преемником престола на случай вашей смерти или перспективой, что такой наследник появится в будущем. Безопасность и традиции импонируют старой знати. Если у вас не будет прямого наследника, когда вас коронуют, любой из ваших дальних родственников с более крепкой родословной сможет – и не преминёт – заявить своё право на трон в случае чего.
Эрик стянул с себя сырую рубашку и вздохнул:
– Всё бы тебе видеть в мрачных тонах!
– Простите меня, ваше высочество, но хотя бы один из нас не должен витать в облаках.
– Это удар ниже пояса, Грим. – Эрик умыл лицо, позволяя холодной воде себя успокоить. – Ты знаешь, как я к этому отношусь. Да, Велоне требуется помощь, но женитьба из деловых соображений и только – разве это ей нужно? Возможно, предложение Светлогавани и было щедрым, вот только их принцесса свела бы нас с Максом в гроб в первую же неделю.
Хотя проклятие Эрика и не объясняло, как ему узнать свою единственную, и всё же он сразу понял: принцесса Светло-гавани точно не она, – в тот же миг, как прочимая невеста заворотила нос от Макса и запаха залива. Эрику хотелось, чтобы настоящая любовь – встреча взглядов, прикосновение ладоней, томный вздох – нагрянула столь же стремительно, как наложенное проклятие. Ему не нравилась идея быть заключённым в оковы брака, ненавистного обеим сторонам.
Гримсби накинул чистую рубашку на разделявшую их ширму.
– Откровенно говоря, я буду просто счастлив, если вы наконец женитесь. Леди Анджелина – одна из немногих оставшихся подходящих партий в Велоне и соседних маленьких королевствах. Если вечер пройдёт неудачно, боюсь, до коронации сочетаться узами брака вам уже не успеть.
– Не искушай меня, – шутливо пригрозил Эрик. – Если твоё отчаяние достигло таких пределов, Ванни и Габриэлла свободны.
Эрик закончил с переодеванием и вышел из-за ширмы, поднимая руки.
– Вы не во вкусе Габриэллы, а Ванни не в вашем, – заметил Гримсби хмурясь. Он подал Эрику сюртук и кивнул, чтобы тот его надел. – Что же, всё не так плохо, как я боялся, – хмыкнул он, оглядев принца.
Эрик влез в тесный сюртук, натягивая на себя «принца Эрика». В глаза бросился символ Велоны – воробей, сжимающий меч и скипетр в клюве, – вышитый на груди.
– Попрошу Карлотту отметить сегодняшний день, – пробормотал Эрик. – Гримсби наконец признаёт, что от принца Эрика есть прок. Начнутся народные гуляния.
– Уморительно, – произнёс Гримсби без намёка на улыбку. – Идёмте.
Они направились в большой зал, Макс следовал по пятам. Замок в последние дни пустовал, и Эрик, идя в тишине, собирался с мыслями. Он сбавил шаг и остановился у открытого окна. Юноша расправил плечи и глубоко вздохнул, не обращая внимания на Гримсби, постукивающего ногой по полу. Пришло время снова стать принцем Эриком.
– Итак, – произнёс Эрик, поднимая подбородок. Лёгкие наполнял чистый, солоноватый воздух Межоблачья. – Что ещё мне нужно знать?
– У нас в гостях образцовая юная леди. Ведите себя хорошо. А ты, – произнёс Гримсби, поворачиваясь к Максу. Он пригрозил псу пальцем, – не смей в этот раз грызть обувь. – Макс заскулил, и Гримсби прищурился. – Никакой. Обуви.
Гримсби направился в обеденный зал, а Эрик у него за спиной опустился на колени рядом с Максом.
– Вечно Грим делает из мухи слона. – Эрик поцеловал Макса в нос и поднялся. – И всё же никакой обуви! Тут он прав.
Обеденный зал был одним из излюбленных помещений Эрика. Высокие, до потолка, окна отражали солнечный свет сверкающими вспышками. Стекло было таким прозрачным, что Эрику казалось, будто он может протянуть руку и коснуться моря, выхватить из волн белое пятно далёкого корабля и поднять его к полуденному солнцу. Гримсби представил Эрику лорда Брекенриджа и двух его дочерей – Анджелину и Луну, и убедился, что Эрик сел напротив леди Анджелины. Яркий свет, проникавший сквозь вишнёвые деревья позади неё, золотил смуглую кожу леди Анджелины и подчёркивал карий цвет глаз. Ветви снаружи вились над смоляными косами девушки, словно розовеющая корона.
– Леди Анджелина, – начал Эрик, когда все расселись по местам и утолили жажду, – как вы находите наш залив?
– По словам отца, мне здесь нравится, – ответила она, бросая взгляд на лорда Брекенриджа. Тот разговаривал с Гримсби. Анджелина поправила платье, тяжёлая красная ткань зашелестела. – И он сказал бы, что ещё больше мне понравится здесь жить.
Эрик спрятал смешок, отпивая из чашки. Возможно, знакомство будет не таким уж унылым, девушка казалась умной. Трапеза началась с обычных любезностей: Эрик расспрашивал, как прошло путешествие, Брекенридж рассказывал Эрику о своих владениях и состоянии дорог, которыми воспользовался, несколько раз ввернул в разговор объяснение, почему его дочь такая отличная правительница, но до сих пор не замужем. А Эрик кивал и улыбался всякий раз, когда Гримсби пинал его под столом. Присутствие Гримсби на каждом подобном обеде было одновременно и благословением, и проклятием.