Ты не заслуживаешь тени.
Я пытаюсь выбросить эти слова из головы.
Уинни задыхается. Стол ударяется об пол.
Я вздыхаю и откидываю голову назад.
Поднимается ветер.
Я не хочу слышать, как они собираются вместе, поэтому я отстраняюсь, возвращаюсь на чердак и падаю в свое кресло. Кожа скрипит. Опершись локтем о подлокотник кресла, я снова подношу сигарету ко рту и смотрю на Дерево Небытия сквозь струйку дыма.
Жучки-эльфы все еще светятся на его ветвях, но попугаи исчезли, и я не могу не принять это за еще один признак того, что все не так, как должно быть.
Даже Потерянные мальчишки, кажется, исчезли. Я не видел ни одного из них с тех пор, как проснулся.
Сигарета все горит и горит.
Я хочу еще одну. Закуриваю еще одну.
Я подаюсь вперед, упираясь локтями в колени.
Паника подступает все ближе, подступает к горлу.
Что сказали духи лагуны в ту ночь, когда утащили меня в свои глубины? Каковы были точные слова? Был ли я слишком сосредоточен на том, чтобы вернуться на поверхность, к Дарлинг, Вейну и близнецам, чтобы прислушаться?
Что, если я что-то упустил?
Было что-то такое в темноте… и свете…
Никогда не был королем.
Никогда не был королем.
Получив свет, я оказался в ловушке тьмы.
Что, черт возьми, они имели в виду?
Дверь библиотеки открывается. Дарлинг смеется. Вейн что-то шепчет ей. Когда они выходят из коридора, то оказываются лицом друг к другу, Дарлинг стоит спиной ко мне, а Вейн обнимает ее за бедра.
Первым меня замечает Вейн и трезвеет, избавляясь от последствий влюбленности.
Они пересекают комнату.
– Пэн, – начинает Вейн, но я перебиваю его.
– Дарлинг, принеси мне выпить.
Она стискивает зубы. Я чувствую на себе ее взгляд, прежде чем она направляется к бару за моей спиной. Из бутылки вылетает пробка, стакан со стуком падает на стойку. Я слышу, как льется ликер. Вейн пристально смотрит на меня.
Я знаю, что превращаюсь в придурка, когда боюсь.
Я не могу дышать.
Наполняю легкие дымом. Горю, горю и горю.
Дарлинг обходит вокруг стула и протягивает бокал.
– За короля «Неверленда». – Ее тон язвительный.
Я выхватываю у нее стакан и выпиваю обратно.
– Еще один.
– Что, я теперь твоя горничная?
Я сажусь прямо.
– Принеси мне еще.
Воздух меняется. Он превращается в иголки на моей коже, в острый укол воздуха. Глаза Дарлинг наливаются кровью и становятся черными.
– Как ты смеешь…
Вейн встает между нами, но при этом оказывается лицом к Дарлинг.
– Смотри на меня, – говорит он. Она вздергивает подбородок, глядя на него снизу вверх. Воздух вокруг нее колышется, как раскаленное масло. – Сядь.
Когда Вейн приказывает ей, она садится. Она раздраженно плюхается на диван и скрещивает руки на груди. Ее глаза снова становятся яркими, огненнозелеными, и она пронзает меня взглядом.
Вейн садится на низкий столик между нами.
– Что не так? – Он спрашивает меня.
– Все в порядке, – говорю я ему.
Вранье.
Он хмурится, упирает руки в бока, ладони перед собой.
– Что случилось, Пэн? Поговори со мной.
Никогда не будь королем.
Никогда не будешь королем.
У тебя не будет света…
У меня, блядь, не будет мира.
– Что не так? – Я рычу на него в ответ. – Что, блять, не так, Вейн? Динь-Динь вернулась. В Неверленде идет снег. Лагуна просто издевается надо мной. Близнецы уйдут, и я не… – Я обрываю себя, стиснув зубы.
– Что ты не сделаешь? – уговаривает он.
Я не заслуживаю тени.
Я убил трусливую Динь и, столкнувшись с ней во второй раз, выбрал тот же путь. Если лагуна пыталась преподать мне урок, я его пропустил. Или намеренно проигнорировал.
Я закрываю глаза и тру их большим и указательным пальцами.
– Ничего страшного. Все болит. Я хочу выползти из собственной кожи. – Я тушу сигарету в ближайшей пепельнице и встаю. – Не отходи от нее ни на шаг, – говорю я Вейну.
– Не отойдем, – обещает он.
Дарлинг смягчилась, но ее руки все еще скрещены на груди.
Я хочу подойти к ней. Я хочу почувствовать тепло ее кожи и услышать ее тихие стоны, когда я наполню ее. Я хочу раствориться в ней.
Вместо этого я поворачиваюсь и ухожу.
Глава 10
Питер Пэн – мудак.
Конечно, я это знала. В конце концов, он меня похитил. Но теперь я действительно это знаю.
Но я также знаю, что ему больно, и он не хочет делиться этим.
Я не могу почувствовать Пэна, как Вейна, но связь между ними есть. Это похоже на отдаленный, жужжащий, белый шум, который никогда не прекращается. Но я не могу сказать, что это значит. Тень – это все еще что-то новенькое. Я не поняла, как ее использовать.
Как только Пэн уходит, в комнате воцаряется тишина. Вейн по-прежнему сидит на кофейном столике, согнувшись пополам и уперев локти в колени. Он попрежнему без рубашки, повернувшись ко мне спиной, на которой вытатуирован череп. Его пасть открыта, из пасти торчат острые клыки.
Я думал, что это просто стиль, который он выбрал, когда наносил чернила, но теперь я задаюсь вопросом, не отражает ли это то, кем он был до появления теней. Он сказал, что был монстром. Его брат известен как Пожиратель людей. Череп с клыками подходит.
– Я беспокоюсь о нем, – говорю я, нарушая тишину.
Вейн опускает голову.
– Я тоже.
– Встреча с Динь-Динь снова выбила его из колеи.
Вейн кивает.
Я выглянула на балкон, где все еще лежал толстый слой снега. Когда мы с мамой жили в более прохладном климате, я сначала ненавидела снег. Мне нравилось носить платья и играть и под солнцем, и под дождем. У меня не было зимнего пальто, не говоря уже о ботинках, и это вынуждало меня оставаться в помещении. Поэтому я начала принимать ванну. Каждый день, иногда по два раза. Мне нравилось быть укрытой по шею в тепле. Тогда я думала, что тяга к теплу вызвана тем, что снег холодный. Но, вероятно, это было потому, что я жаждала тепла человеческих прикосновений, а горячая ванна была для меня самым близким, что я могла найти.
– Я приму ванну.
Вейн поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Что, прямо сейчас?
– Мне все равно нужно подготовиться к визиту во дворец. Я лучше начну пораньше, – Я поворачиваюсь и направляюсь в свою спальню. Вейн следует за мной. – Ты тоже идешь?
– Я обещал Пэну, что не отойду от тебя ни на шаг, так что, думаю, я тоже приму ванну.
Я смеюсь. Это неожиданный подарок, и его достаточно, чтобы успокоить беспокойство в моем животе.
Несравненный Темный собирается принять ванну вместе со мной. Это будет весело.
Вейн набирает воду, пока я провожу щеткой по волосам. Я никогда особо не заботилась о своей внешности. В детстве я была слишком долговязой, а когда подросла, стала слишком легкомысленной. Мальчикам было все равно, блестят ли у меня волосы, раздвинуты ли ноги.
Волнует ли это меня сейчас?
Я смотрю на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Стекло покрыто пятнами и мутнеет. Мое лицо стало круглее, чем было, щеки немного полнее. Я прибавила в весе с тех пор, как побывала в Неверленде, и не могу сказать, то ли это потому, что Баш готовит самую вкусную еду, то ли потому, что я счастлива. Возможно, и то, и другое.
Мне нравится эта новая версия меня.
Вейн закрывает кран. Вода капает. Раздается всплеск, и когда я оглядываюсь через плечо, то вижу, что он уже по пояс в воде.
– Начинаешь без меня?
– Залезай, – командует он.
Отложив щетку в сторону, я срываю с себя одежду. Вейн снова поглощает меня взглядом, как будто полчаса назад не видел меня обнаженной и с его членом, погруженным в меня.
Он протягивает мне руку, когда я перелезаю через высокий бортик ванны. Вода горячая, и я наслаждаюсь ощущением жжения, погружаясь в нее и позволяя воде окутать меня.
Я вздыхаю и прислоняюсь спиной к изогнутой стенке ванны, обхватив Вейна ногами.
– Это именно то, что мне было нужно, – говорю я.
Вейн берет мою ступню в руки и разминает мякоть.
– Дай Пэну немного передышки.
Я открываю глаза. Я понимаю, в чем дело. Это явно ловушка, и он пытается усыпить мою бдительность массажем ног.
– Пэн вел себя как придурок.
– Я это знаю.
– И что, я должна ему это позволить? – Я пытаюсь выдернуть ногу, но у Вейна крепкая хватка, и вода выплескивается через край.
– Ты должна знать ебаные правила, Дарлинг.
Он снова называет меня по фамилии, потому что знает, что это меня раздражает. Но только когда он это делает.
Я откидываюсь на спинку ванны, а Вейн продолжает разминать свод моей стопы. Я просто хочу наслаждаться этим, но мне трудно забыть обо всем.
Я многого не знаю из истории Пэна. Годы, годы, годы. Неужели я обманула себя, заставив поверить, что я тоже какая-то особенная для него?
Может быть, это я такая самонадеянная.
– Был ли он с… Пэн… и Динь-Динь …
– Нет, – быстро отвечает Вэйн. – Они были всего лишь друзьями. Но Динь, очевидно, хотела большего.
Я с трудом сглатываю. Мысль о том, что я страстно желаю Питера Пэна и не получаю его… неудивительно, что Динь потеряла свой ебаный рассудок.
– А что насчет близнецов?
– А что с ними? – В его голосе слышится безразличие, что резко контрастирует с ощущением беспокойства, которое я ощущаю в тени.
Я улыбаюсь ему.
– Ты тоже боишься их потерять.
– Они маленькие королевские засранцы, – говорит он. – Мне все равно, что они делают.
Я пихаю его в твердый живот другой ногой.
– Лжец.
Он ворчит.
– Отлично. Но если ты скажешь им, что я это сказал, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не кончишь, а потом оставлю корчиться. Я буду делать это день за днем, пока ты не потеряешь способность соображать.
– Я просто заставлю себя кончить.
Он облизывает нижнюю губу, наблюдая за мной.
Я фыркаю.
– Ладно, да, это было бы чертовски мучительно. Я сохраню твой секрет ради твоего члена и твоих умопомрачительных оргазмов.