В тот вечер, когда я должна была зайти за ним и отпросить у Мирабэль, Арий впервые пригласил меня на свидание, и девятилетний мальчик, всю весну грезивший походом и мечтавший нарисовать свою карту звёздного неба, просто вылетел из головы.
– Прости меня, Адам, – тихо произнесла я. – Ты прав, я повела себя дурно. Друзья так не поступают.
Он принялся угрюмо восстанавливать стену. Я подняла красный квадратик и заделала одну из брешей.
– Мы ведь всё ещё друзья?
Мальчик забрал у меня следующий элемент и сам воткнул в зазор.
– Ты так говоришь, потому что хочешь узнать ответ у загадки. Тебе важен только этот дурацкий стишок!
– Неправда, Адам. Да, признаю, что пришла сюда из-за него, но теперь мне бы просто очень хотелось, чтобы ты улыбнулся мне как раньше. Можешь не верить, но обещаю, что отныне изо всех сил постараюсь загладить свою вину. Однако если прямо сейчас ты скажешь, что не желаешь иметь со мной ничего общего и твоя дружба потеряна для меня навеки, я пойму и больше не побеспокою.
Занесённый над стеной кубик замер. Адам опустил руку, помолчал и отвёл глаза.
– Не хочу, чтобы ты ушла насовсем.
– Очень этому рада, потому что я тоже не хочу уходить насовсем.
Он поднял ресницы и робко улыбнулся.
Вжикнула молния, и мы оба заморгали от направленного в глаза луча фонарика. В палатку просунулась кудрявая голова Алисии.
– А о чём вы тут болтаете?
Мирабэль удалялась по направлению к дому с пустым подносом.
– Тебя это не касается, – к Адаму мгновенно вернулись властные нотки, – ты ещё слишком маленькая. И вообще, не мешайся, мне нужно сказать инспектору что-то важное.
– Я то-о-оже хочу знать важное! И я не ма-а-ленькая!
– Нет, – отрезал Адам.
– Сейчас же говори! Иначе я расскажу Виски, что ты прячешь её фотографию в комиксе про Человека-паука! – Голубые глаза широко распахнулись, ладошка прижалась ко рту. – Ой…
Адам покраснел до корней волос и начал подниматься, но в этот момент с крыльца раздался голос Мирабэль, зовущей дочь, и Алисию как ветром сдуло.
Касинель приблизился и присел перед входом в палатку.
– Ты желал мне что-то сказать, Адам?
Покосившись на меня, мальчик ткнул в нарисованного «жука».
– Это табурет.
– Табурет? – не поняла я.
– Да, только перевёрнутый. Ну, или не табурет, а стул – и то, и то подходит, но у стула есть спинка, так что скорее всё-таки первое. Видишь: «Пятеро братьев на крыше стоят» – значит, он вверх тормашками. «Очей не имея, вперились в небо» – я пробил на телефоне, что такое «очи», и у табурета сто пудов нет глаз!
– Но у табурета же четыре ножки! А здесь сказано, что братьев пятеро.
Адам посмотрел на меня как на полоумную.
– Так пятый же провалился…
Секунд тридцать мой мозг обрабатывал информацию, а потом я возбуждённо вскочила, врезавшись головой в мягкий потолок и приподняв палатку на колышках. Быстро вылезла наружу и всплеснула руками.
– Касинель, я знаю, о чём здесь речь! «Вещие Камни»!
– Что?
– Кромлех, мистиктаунский аналог Стоунхенджа. В ветреную погоду на плато слышатся звуки, похожие на завывания, и во время экскурсий Цирцея Хук говорит, что это отголоски душ предыдущих обитателей города, которые порой могут подсказать будущее – туристам очень нравится такая мистическая чушь. В общем, не важно. Суть в том, что в центре есть небольшая квадратная площадка с четырьмя менгирами по углам. Жители прозвали её «Табуреткой» из-за формы. Я про неё как-то не подумала, потому что в голове, хоть убей, засела цифра пять. Менгиры стоят там с незапамятных времён. Теперь всё сходится!
– Тогда не станем медлить!
Восторженная улыбка на моём лице подувяла.
– Есть одна проблемка.
– Завтра там ярмарка, – подхватил Адам, вылезая и отряхивая штаны на коленях.
– Ежегодно проходит на плато по традиции, – кисло добавила я.
– Не могу узреть в том проблемы, ежели ярмарка только завтра.
– Ярмарка-то завтра, а вот монтируют сцену, палатки и киоски, – я кинула взгляд на часы, – прямо сейчас. Рабочие будут продолжать готовить территорию всю ночь, так что незаметно пройти к менгирам не получится, а заметно нам не нужно.
– Так что же ты предлагаешь?
Я быстро взвесила варианты.
– Придётся идти туда завтра во время праздника: куча народа, суета, детский плач, везде тела, липкая вата, а телевизионщики тычут в лицо камеры и микрофоны, требуя рассказать, как ты обожаешь свой город. В общем, отличное прикрытие. В толпе легче не привлекать внимания.
Касинель помолчал, обернувшись, видимо, в ту сторону, где, по его мнению, располагался кромлех. И кстати, не ошибся.
– Стало быть, отправимся за Кольцом завтра. «Завтра» уже скоро. – Он повернулся к мальчику и протянул правую руку. – Мы перед вами в неоплатном долгу, милорд.
– Не таком уж неоплатном, – возразил Адам, пряча свою за спину, – потому что вы возьмёте меня с собой на ярмарку и расскажете, что за важное дело расследуете.
– Адам, когда я говорила, что изо всех сил постараюсь искупить вину, то не имела в виду, что втяну тебя в опасную историю, и…
– Так она ещё и опасная! – обрадовался он.
– А как же твоя мама? Разве ты не должен идти на праздник с ней и Алисией?
– Я наказан, лишён ярмарки и телефона. Так что сначала вы меня у неё отпросите.
– Адам, обещаю, что в следующий раз…
Меня хлестнули ледяным взглядом. Я повернулась к Касинелю в поисках поддержки. Он приподнял брови.
– Хорошо, – сдалась я и наставила на мальчика указательный палец: – Но ты будешь готов ровно к девяти, дашь слово, что ни на шаг не отойдёшь от нас, станешь беспрекословно слушаться и никому – слышишь, никому! – не расскажешь про то, что узнаешь.
– Клянусь, что про это будем знать только мы с Маркусом!
– С каким ещё Маркусом?
Он забрался обратно в палатку и тут же вынырнул, держа в руках того самого рыцаря – грозу гномов и кентавров.
– Мы с сэром Маркусом будем готовы ровно к девяти!
Глава 16
– Ночь ожидания мы ещё можем себе позволить, – произнёс Охотник, затворяя за нами калитку Кранахов, и с укором посмотрел на темнеющее небо, словно оно было виновато в такой медленной смене суток. – Но ежели бы ещё ведать, что затевает Сын Шакала для бала.
– Да уж, терпеть, зная отгадку, конечно, трудновато, зато уже завтра до обеда Кольцо будет у нас! – возликовала я, сворачивая на аллею. – Предупрежу Нетту с Чезаре, что на сегодня отбой.
Я отправила голосовое сообщение, в котором вкратце ввела друзей в курс дела, и снова убрала сотовый.
Впереди замерцала неоновая вывеска моего паба. Последние две буквы неисправно моргали, рассыпая искры, и получалось «Весёлый вор…». Какая ирония: я работаю в местечке, названном в честь того самого ворона, который якобы проявил себя героем во время битвы с Врагом, а потом украл у нас дневник Имельды. В легенду теперь не верилось ни грамма. Вся эта веками лелеемая чушь рассыпалась в прах при первом же столкновении с реальностью, оставив лишь одну истину: о Варлоге мы не знаем ровным счётом ничего, кроме увлекательной истории его семейных сыроедческих традиций.
– Знаешь, когда приходится ждать и ничего нельзя с этим поделать, лучше всего просто постараться переключиться на что-то совершенно другое, – заметила я, сама поражаясь собственному философскому настрою. Обычно я торопыга.
Касинель оторвался от созерцания первых звёзд и внимательно посмотрел на меня.
– Что ж, ежели о другом… Скажи, почему сегодня днём у лорда-суперинтенданта ты меня…
Оп-па, плохая идея со сменой темы.
– Не хочешь зайти? – перебила я, ткнув в сторону паба.
В окнах двигались силуэты, до нас доносился смех и приглушённая песня из музыкального автомата. Люди отдыхали после трудового дня и радовались грядущей ярмарке и балу, даже не подозревая, какую свинью им подложила внучка ведьмы. Эта картина была такой привычной, уютной и нормальной, что с трудом верилось в события последних трёх дней.
Касинель тоже повернул голову.
– В трактир?
– Да, это местный паб, я здесь работаю. – Движения мои стали дёргаными и суетливыми. – До установленного бабушкой комендантского часа ещё есть время – ни туда ни сюда, так почему бы не отпраздновать нашу маленькую победу над загадкой парочкой коктейлей?
Только он согласился, как идея завалиться к себе на работу, чтобы замять неудобный разговор про дневной поцелуй, перестала казаться мне такой уж блестящей.
Официанткой я тружусь с шестнадцати лет, когда ушла из школы с сертификатом об общем среднем образовании, чтобы не сидеть на шее у бабули, хоть она и пыталась отговорить. Зачем мне полное среднее? Всё равно не собираюсь поступать в университет. Но ещё ни разу я не заглядывала в «Весёлого ворона» просто так, как обычная посетительница, к тому же вместе с самым обсуждаемым человеком в городе. Неудивительно, что все в пабе посмотрели на нас. Короткое замешательство, а потом на Касинеля отовсюду посыпались приветствия, хлопки по плечу и добродушные замечания, какими встречают приятеля, с которым знакомы тыщу лет.
– Пойду займу нам столик, – пробормотала я, выскальзывая из толпы его почитателей, и двинулась вдоль ряда, высматривая свободное местечко.
Внезапно в запястье вцепились липкие от кетчупа пальцы.
– Эй, Виски, принеси-ка нам ещё пивка.
– Сейчас будет, – привычно отозвалась я и спохватилась: – То есть нет, не будет, у меня сегодня выходной.
Ответом был недоумённый взгляд, говоривший: «А зачем ты тогда здесь?» Я уже и сама этого не понимала. Повернулась кругом и ощутила неловкость от того, что пришла сюда отдохнуть, а не обслужить их. Казалось, каждый, с кем встречались глаза, задавался тем же вопросом.
К любителям пива уже подскочила Марика, на ходу открывая новую страницу блокнота.
– Что вам принести? – дежурно улыбнулась она и добавила для меня углом рта: – Сваливай-ка лучше, Виски. Улаф сегодня весь день бесится из-за подготовки к завтрашней ярмарке, а ты раздражающий фактор.