Порой она переставала верить в реальность исполнения мечты. Особенно плохо ей было, когда принц Чарльз вместо того, чтобы провести Рождество с избранницей, уехал в Индию с официальным визитом. И пропал больше чем на месяц! В какой-то момент Диана поняла, что ей просто не с кем встречать праздник. Во дворец ее, естественно, не пригласили. В родовом поместье, где жил болеющий отец и чужая всем Рейн, ее встретили холод и непонимание. Диане уже казалось, что жизнь ее превратилась в ад, что лучше умереть, чем терпеть этот позор. Тогда она не знала, что все это еще цветочки. Настоящий ад ждал ее впереди…
И все-таки долгожданный день настал. В начале февраля принц позвонил Диане и предложил встретиться. Как хотелось бы сказать, что это было полностью его осознанное решение, но это не так. На принца давили, и довольно сильно.
«Чарльз просто ломал мне жизнь, ввергая в настоящий ад неизвестности и крушения надежд. Конечно, можно сказать, что меня никто не заставлял надеяться. Но ведь тогда честнее было дать понять, что роман закончен…»
Конечно, никто его не принуждал жениться на Диане и только на ней. Но отец Чарльза, принц Филипп, довольно жестко поговорил с ним, объяснив, что тянуть дальше уже неприлично и просто некрасиво по отношению к девушке. Надо определяться – либо он делает Диане предложение, либо официально расстается и ищет другую невесту. Но Чарльз хорошо знал, какого выбора ждет от него вся семья. Да и сам он в конце концов понимал, что Диана отличный вариант – она ему нравилась, любила его (а для него, недолюбленного ребенка и закомплексованного принца, это было важно) и вполне подходила на роль королевы. У нее, по сути, был только один недостаток – она не была Камиллой. Но у любой другой девушки будет такой же изъян, так чего еще искать?
В сентябре он говорил своим друзьям о ней весьма осторожно: «Я все еще не могу сказать, что влюблен в мисс Спенсер. Она такая милая и симпатичная, к тому же у нее такое доброе сердце. Думаю, еще немного, и я смогу ее полюбить». Но через пять месяцев он определился и сделал ей предложение. Правда, походило оно скорее на приглашение на работу. Видимо, поэтому вконец измученная ожиданиями Диана даже не сразу поняла, что Чарльз зовет ее замуж.
Он много и серьезно говорил о том, что у них должно быть полное взаимопонимание. Что, выбирая жену, он выбирает в первую очередь королеву для своих будущих подданных.
Работа… Долг… Служение…
Диана слушала любимого мужчину, как во сне. О чем он говорит? Ведь сейчас надо говорить о любви! О счастье! О будущей радости!
Но странно было бы ждать от влюбленной юной особы, что ее насторожат странные слова принца. Насторожат и отрезвят.
Если же принять позицию биографов, которые считают, что несмотря на молодость и неопытность Диана обладала врожденным природным талантом манипулятора и, возможно, сама, не отдавая себе в этом отчет, ловко управляла ходом событий – тем более становится понятно, что ответ на предложение принца мог быть только один: «Да. Да. Да!»
Хотя где-то в груди у нее все же возник неприятный холодок. «Почему-то мелькнула мысль, что никакой королевой я никогда не стану, – вспоминала Диана, – но я отогнала ее как нелепую. Чарльз наследник престола, значит, будет королем, а я его супруга, значит буду королевой. Но это совершенно не важно. Главное – принц, в которого я по уши влюблена, предлагал мне стать его супругой!»
Когда невеста Чарльза представляла себе семейную жизнь с принцем, а потом и с королем, в ее голове легко соединялись мечты о тихом семейном счастье, о мужчине, который посвятит свою жизнь жене и детям, с амбициями потенциальной королевы. Конечно, самим членам королевской семьи относительно легко вести образ жизни первых лиц королевства. Они, собственно, другой жизни и не знают. А каково живому, молодому характеру, веселому бурному темпераменту?
Все-таки Диана была слишком молода и слишком наивна…
После объявления официальной помолвки ее пригласили жить во дворец. И там радужное настроение от приобретенного статуса невесты принца довольно быстро потухло в скуке бессмысленного и пустого существования.
Каждый, кто жил и работал в королевской резиденции, занимался привычными для него делами. Нужными или нет – не важно! Но они помогали хоть как-то коротать время. Диана же оказалась предоставлена сама себе. Ее как будто погрузили в вакуум. Со слугами «на короткой ноге» не поговоришь – они очень учтиво, но все-таки уклонялись от сближения с новым членом королевской семьи. К тому же все домочадцы были значительно старше Дианы, и интересы с ней ни у кого не совпадали.
К принцу же было всегда нельзя. Занят. Работает. Или отговаривается работой. Как бы то ни было, кроме редких поездок к портному, развлечений у невесты не было, и она начинала тихо сходить с ума. Пока еще в фигуральном смысле слова.
Долг. Этот меч висел над головой принца Уэльского, наследника королевского престола, с самого рождения. Но, пожалуй, никогда он не казался принцу таким тяжелым и острым. Ведь он тоже хотел счастья, как все люди. Но у него никогда не было одной из главных составляющих счастья – свободы, права выбора.
«Я сознавала, какая роль мне будет отведена, но при этом не имела ни малейшего представления о том, какая жизнь меня ожидает!»
Возможно, если бы он не встретил Камиллу, и сердце его – как надеялась Диана – было свободно, они смогли бы составить вполне счастливую пару. Ее любви хватило бы на двоих. Да и его симпатия вполне могла бы перерасти в нечто большее. Но у истории не бывает сослагательного наклонения. Так что, как теперь уже все знают, принц принимал не личное решение, а готовился к поступку государственной важности.
Когда Чарльз, делая предложение Диане, так серьезно подробно рассказывал ей о важности долга, о служении Англии, о том, что он выбрал себе не только жену, но прежде всего принцессу и будущую королеву, – для кого он это говорил в первую очередь? Для нее или для себя? Кого он прежде всего хотел убедить? И на что он сам готов был ради этого? Совершить этот важный шаг – сделать правильный, с точки зрения долга, выбор – у него сил хватило. Но жертвовать раз за разом своими чувствами, эмоциями, желаниями и прихотями – увы, нет.
Но вернемся в шестое февраля 1981 года. В оранжерею Виндзорского дворца. К принцу и его теперь уже невесте.
Казалось, что все сомнения, все страхи и горести позади. Случилось то, о чем так мечтала Диана. Чарльз сделал ей предложение.
«Мне очень хочется совершить правильный поступок ради моей страны и ради моей семьи. Порой меня охватывает ужас, что мне придется дать обещание, а потом всю жизнь жалеть об этом»
Принц что-то твердил о долге перед страной, о том, что он выбирает не только жену. Он выбирает королеву. Но Диана его слушала и не слышала. Потом она говорила, что во время этого разговора промелькнула мысль, что королевой она никогда не будет. Нам очень часто кажется, что мы помним что-то, чего не было на самом деле. Ведь сама же Диана неоднократно признавалась, что в тот момент была на седьмом небе от счастья.
Сразу после встречи с принцем взволнованная девушка бросилась к подругам. Теперь все, все они, смеявшиеся над ее девичьими мечтами, поймут, кто она такая. Она – будущая принцесса Уэльская. А через какое-то время – королева Великобритании! О ней перестанут говорить, как о взбалмошной девчонке, при ее появлении все будут вставать и склонять голову… Хотя именно это вряд ли было ей хоть когда-нибудь важно. Диана не страдала грехом высокомерия, ей просто очень хотелось, чтоб ее наконец оценили по заслугам. И полюбили…
– Он сделал мне предложение! – с восторгом рассказывала она.
– И что ты ответила?
– Конечно, я сказала: «Да!»
Но не все, даже среди близких людей, разделяли восторг Дианы. То, что Рейн встретила известие сухо и коротко: «Наконец-то!» – девушку не удивило. Она списала холодность мачехи на зависть. Но вот реакция матери ее поразила.
Фрэнсис Шэнд Кидд – бывшая миссис Спенсер – выслушала новость с весьма мрачным выражением лица. И уж она-то точно не завидовала дочери. Умудренная опытом женщина не могла отделаться от чувства, что Диана повторяет ее не самый удачный жизненный путь, только на еще более рискованном уровне. Она отдавала себе отчет, что, если семейная жизнь ее девочки не сложится – а вероятность успеха этого брака казалась ей весьма сомнительной, – страдания принцессы Уэльской станут достоянием всей страны. За ее жизнью, как за бульварным романом, будут, смакуя подробности, постоянно следить обыватели. И далеко не всегда доброжелательно настроенные.
Не слишком верила Фрэнсис и в истинность любви Дианы. Нет, в том, что девушка влюблена по уши, сомневаться не приходилось. Но в кого? В конкретного мужчину? В живого человека? Или в символ, в титул?
Она задала волнующий ее вопрос напрямую:
– Кого ты любишь на самом деле – его или того, кем он является по статусу?
– А какая разница?
Такой ответ еще больше напугал ее мать.
Официально о помолвке объявили через три недели. 24 февраля Диана была приглашена на традиционное английское чаепитие, так сказать, в узком кругу семьи. В Поклонном зале Букингемского дворца собрались королева Елизавета, принц Филипп, принц Чарльз и леди Диана Спенсер.
«Я интуитивно понимала то, чего не понимали многие своим разумом: Чарльз неотделим от своего статуса, он родился принцем и вырос наследником престола, без этого статуса, без сознания своего положения Чарльз не был бы Чарльзом»
Девушка была напряжена как струна. Чарльз тоже заметно нервничал. Он понимал, что после этого шага мосты будут сожжены. Отступить будет нельзя!
Приняв участие в семейном чаепитии, пара спустилась по лестнице в сад. Там их уже поджидали сгорающие от нетерпения репортеры.
– Какими словами вы могли бы описать свое состояние? – спросил один из журналистов.