Этот вполне безобидный вопрос явно застал Чарльза врасплох. Он честно признался, что ему очень трудно найти правильные слова. Еще бы! Ведь его раздирали такие противоречивые чувства. Но о них рассказывать было нельзя, поэтому он быстро взял себя в руки и продолжил:
– Чувство восторга и счастья. В глубине души я изумлен, что Диана оказалась такой храброй девушкой… Храброй, потому что согласилась выйти за меня замуж.
Но следующий вопрос вызвал еще большее смятение.
– Вы влюблены?
– Конечно, – не задумываясь, выпалила Диана.
Чарльз же сделал весьма двусмысленное дополнение:
– Что бы ни значило это слово – влюблен. Можете истолковать мои слова, как хотите…
Диана позже с горечью вспоминала: «При упоминании о любви мой будущий супруг умудрился перед всем миром заявить: “Что бы ни подразумевалось под этим словом”. Мне бы обратить внимание, поскольку оказалось, что мы действительно подразумеваем разное: Чарльз – светскую любезность по отношении ко мне, а я – настоящую влюбленность».
Но в тот момент она не обратила на это внимания. Или постаралась не обратить.
А приготовления к свадьбе шли своим чередом. Примерно за неделю до судьбоносного чаепития во дворец приехал придворный ювелир. Он привез женские кольца – неизменный главный атрибут любой помолвки.
В его саквояже лежало множество колец. С сапфирами. С бриллиантами. Но выбирала подарок не невеста. И даже не жених. Решение, как практически во всех вопросах, касающихся семьи, принимала королева. Именно Елизавета предложила перстень из белого золота с огромным сапфиром и восемнадцатью бриллиантами. Конечно, весь набор украшений показали затем Чaрльзу, и только в последнюю очередь – Диане. Но оба знали о выборе королевы и, естественно, согласились с ним. Чарльзу, скорее всего, было безразлично, что выбрала мать. А Диане, как потом выяснилось, подарок не понравился. Но разве могла девятнадцатилетняя девчонка спорить с самой королевой Англии?! Конечно, нет. И только через много лет она публично заявила, что выбор свекрови показался ей безвкусным: «Я бы никогда не выбрала такую безвкусицу. Если бы мне действительно предложили выбирать, я бы остановилась на каком-нибудь более простом и элегантном варианте».
Вечером после объявления помолвки невесту принца, чтобы спрятать от навязчивых журналистов, отвезли в резиденцию королевы-матери – Клaренс-Хaус. И там ее ждал еще один сюрприз. На кровати лежало письмо от миссис Паркер-Боулз, от Камиллы. В нем соперница, очень мило и совсем по-дружески, поздравляла выбранную, в том числе и с ее участием, невесту любовника и, как ни в чем не бывало, предлагала позавтракать на следующий день вместе.
Будь Диана постарше и поискушенней, она, возможно, и приняла бы правила игры, предложенные ей в первый же вечер. Но она была… Нет, не глупа. Она была наивна. И по-детски самоуверенна. Это письмо, конечно, резануло ей сердце, ведь датировано оно было 22 февраля. Соперница явно давала понять, что в курсе семейных дел Чарльза, раз узнала о помолвке за два дня до ее официального объявления.
Но будущая принцесса Диана уговорила себя не слишком расстраиваться, приняв этот инцидент за истерический поступок проигравшей соперницы. Не портить же себе такой важный день глупыми пакостями бывшей – ах, если бы это было так?! – любовницы жениха. Все, что было у него до свадьбы, – не в счет. Теперь Чарльз изменится, ведь рядом с ним будет его молодая жена. Жена, сохранившая свою девственность только для него. Принесшая ее в дар своему единственному – так искренне тогда верила Диана – мужчине. Невинность и чистота – вот ее главное оружие в борьбе с потасканной, потрепанной жизнью Камиллой! И это оружие непобедимо!
Так в тот вечер посчитала избранница принца и брезгливо отбросила от себя гадкое письмо…
Справедливости ради надо сказать, что Камилла в тот момент вряд ли ликовала, да и вряд ли хотела сделать Диане гадость. Разве что в глубине души. Она была гораздо прагматичнее и Чарльза, и его юной невесты. Поэтому, понимая, что у их с Чарльзом романа никогда не было никаких шансов, старалась помочь ему устроить его жизнь с максимальным комфортом. И не будь Диана на самом деле в него влюблена, возможно, все бы и получилось. Камилла готова была поделиться сведениями о том, как обращаться с Чарльзом так, чтобы он был доволен и счастлив. И с ее точки зрения все складывалось прекрасно – принц получал подходящую жену и мать будущих наследников, Диана – статус принцессы, а ей самой оставалась их нежная дружба, в подробности которой будущей принцессе вникать и не нужно. Эндрю Паркер-Боулз ведь не вникал, поэтому так и остался хорошим другом Камилле с Чарльзом, и даже впоследствии присутствовал на их свадьбе.
«Я столько лет просто берегла себя для него, Чарльз обязательно должен оценить мою недоступность для других. Была где-то в глубине мысль, что именно в этом мое преимущество перед Камиллой»
Увы, все участники этой драмы ошиблись друг в друге.
Через три дня Диана уже по праву, в качестве официальной невесты, переехала в Букингемский дворец.
Залы… Кабинеты… Бесконечные коридоры… Без путеводителя в этом лабиринте легко потеряться.
Первое время Диана не понимала, как тут вообще можно жить. Когда-то в детстве ей казалось мрачным и огромным их родовое поместье. Но оно было просто милым семейным гнездышком по сравнению с королевской резиденцией. Не зря же в своих воспоминаниях герцог Виндзорский (отрекшийся от трона король Эдуард VIII) писал, что огромный Букингемский дворец «со своими большими залами и бесконечными коридорами казался наполненным запахом плесени, который я до сих пор чувствую всякий раз, когда вхожу в него».
Но в королевской семье не принято было разводить сантименты. Королева, сказав, что Диана может рассчитывать на нее и – если той что-то понадобится – знает, где ее найти, больше не интересовалась будущей невесткой. Елизавета считала, что сделала свое дело и словно забыла про девушку, мыслям о которой совсем недавно уделяла столько времени. Дело сделано – Чарльз женится, и все пойдет своим чередом. Через некоторое время у династии появится наследник, продолжатель рода. Теперь можно заняться более важными государственными делами. Ей в голову не приходило поинтересоваться: как там живется молоденькой девушке, вырванной из привычной среды?
Да, королева сказала, что на нее можно рассчитывать. Но как будто можно так запросто заглянуть не к кому-нибудь, а к английской королеве! Пожаловаться на тоску и одиночество. Возможно, кто-нибудь постарше, более решительный и уверенный в себе и посмел бы. Но не Диана, которой жилось очень невесело.
Логичнее было бы рассчитывать на поддержку жениха, а не будущей свекрови. Но… едва объявив о помолвке, Чарльз уехал в Австралию и Новую Зеландию. Того требовал ДОЛГ… Опять чувство долга принц ставил во главу угла. Ну, и наверное к этому добавлялось – совсем немного – смятение. Казалось бы, самый трудный шаг принцем был сделан. Теперь требовалось научиться жить новой жизнью. Или – продолжить старую. Наверняка в своей первой официальной поездке после помолвки Чарльз размышлял именно о том, как теперь изменится его существование. И очень скоро Диана поймет, какое решение он принял.
Да и останься Чарльз в Лондоне, он едва ли понял бы страдания невесты. Ведь это был его мир. Он в нем родился, вырос и прожил всю жизнь. Ему-то в этих стенах было если и не слишком комфортно, то все же привычно. Это был его дом, там его окружали люди и предметы, которые он знал с детства. А Диана бродила по огромному «замку Снежной королевы» в совершенном одиночестве. Слуги, неукоснительно соблюдая субординацию, относились к ней отстраненно-почтительно. Вступать с ними в разговоры было бессмысленно. «Да, Ваше Королевское Высочество», «Нет, Ваше Королевское Высочество», «Спасибо, Ваше Королевское Высочество» … И хотя она еще не была «Королевским Высочеством», будущий титул словно возвел стену между ней и остальным миром.
Возможно, в эти дни Диана впервые столкнулась с реальностью, с настоящей, а не придуманной жизнью, так не похожей на ее мечты и представления. И почувствовала двойственность своего положения. С одной стороны, она добилась того, о чем мечтала, – ей, без сомнения, могла позавидовать любая девушка Британии, сказка стала явью. Но явь эта оказалась совсем не такой прянично-карамельной, как описывалось в ее любимых любовных романах.
Но совсем без общения не может ни один человек. Тем более такой яркий и заводной, как Диана. Вынужденное затворничество не могло тянуться бесконечно. Иногда скука прерывалась поездками на примерки свадебного платья. Но и эти выезды «в люди» были не такими частыми.
Еще перед путешествием в Австралию и Новую Зеландию Чарльз познакомил Диану со своим секретарем Майклом Колборном. Общение с ним немного скрасило ее одиночество – все-таки секретари это не прислуга, в таких семействах, как королевское, они нередко были почти членами семьи и одновременно связующим звеном между дворцовой жизнью и реальностью.
«К тому же мой жених умудрился сокрушенно намекнуть, что я слишком полненькая! Никто не может понять, каково это, кроме тех, кто прошел через такое. У меня начались приступы булимии»
Однажды между ним и Дианой завязался такой диалог:
– Как вы думаете, я изменюсь со временем? – спросила Диана.
– Пройдет лет пять, и вы, конечно, изменитесь, мэм, – ответил Колборн. – Вы превратитесь в самую настоящую стерву и ничего не сможете с этим поделать. Вы быстро привыкнете к тому, что люди готовы пойти на все ради вас.
Жизнь показала, что Колборн не был прав. Хотя для самой Дианы это, возможно, был бы выход. Стервы уверены в себе, в своей красоте, своем уме, своем превосходстве над другими людьми, и совершенно не зависят от мнения и влияния окружающих.
Диана же была не такой. Именно поэтому брошенная вскользь не слишком тактичная, но довольно безобидная фраза Чарльза о ее полноте привела к плачевным последствиям. Талия Дианы, конечно, уменьшилась к свадьбе на пятнадцать сантиметров… Но какой ценой?! Участившиеся приступы булимии изматывали ее. Диана съедала все, что попадалось ей на глаза, а потом ее выворачивало наизнанку. Булимия сжирала ее и без того нестабильную психику.