Сказочная повесть
Глава 1Наследство
В конце сентября погода стояла удивительно мягкая, солнечная, словно лету было очень жаль прощаться с природой. Но его яркое солнце уже подёрнулось дымкой грусти перед неизбежностью осени. Деревьев в аллеях дворцовых парков едва коснулась осенняя желтизна, а цветущие радужные клумбы и зелёные лужайки и вовсе пока были ей неподвластны.
В такой день Юта возвращалась из школы мрачнее тучи. Она даже мельком не взглянула на «своё дерево», на котором имела обыкновение каждый день подсчитывать жёлтые листья, узнавая, как движется в своих правах осень.
Большой клён в центре парка, достигавший своей круглой подстриженной кроной балкона спальни принцессы Юты, на сей раз не удостоился её благосклонного взгляда. Скорбно зашелестев, он уронил на траву несколько сухих семян-вертолётиков, но и этот жест не привлёк внимания Юты.
Отчего-то, она сама не могла бы назвать точную причину, принцессу сегодня ничто не радовало. Несмотря на яркое солнце, день ей казался тусклым и скучным.
Дело было даже не в школе. Её высочество принцесса Иустиния сама пожелала ходить в школу при дипломатическом корпусе королевского дворца. Там учились дети королевских послов, министров и прочих высоких вельмож. Юта и раньше приходила туда, когда занималась с гувернантками и домашними учителями. В этой школе она всегда сдавала годовые экзамены. А в нынешнем году решила проучиться весь пятый класс вместе с другими с девочками своего возраста. (В школе при посольстве было установлено раздельное обучение мальчиков и девочек, и в классе принцессы Юты были, естественно, одни девчонки).
В последнее время Юта старалась вести себя как можно более солидно и сдержанно, «по-взрослому». У её сестры Магды несколько месяцев назад родился хорошенький мальчик, племянник Юты, и принцесса теперь вживалась в роль строгой тётушки.
Юта перестала устраивать шалости, бегать и играть в саду, проводя турниры в свою честь между сыновьями садовника и дворцового повара. Её наряды стали более строгими, а речь медленной и разумной. Короче, по выражению её любимой тётушки, принцесса «чахла от сознания собственной значимости».
Родные посмеивались над Ютой, но её игре в «мудрого старца» не препятствовали, ожидая, когда ей самой это надоест.
Войдя в нижнюю галерею дворца, Юта сразу свернула в Библиотечный коридор, откуда был самый короткий путь к её комнатам. Кроме того, в этой части галереи шёл ремонт, и можно было не бояться встретить там толпы придворных, каждый из которых, конечно, тут же начнёт расспрашивать о причине её дурного настроения. Этого Юте сейчас совсем не хотелось.
Но, уже вступив в коридор, сверкавший своим ослепительным новым полом из гладких плит и свежеустановленным подвесным потолком, Юта сообразила, что все более-менее значительные придворные лица сегодня должны присутствовать на торжественном обеде в мэрии. Поэтому, риск встретить во дворце кого-нибудь кроме слуг, значительно понижался.
Юта очень удивилась, когда, пройдя несколько поворотов и лестницу Библиотечного коридора, она увидела у высокого окна, выходящего во дворик Круглой Башни, знакомую фигуру.
— Юрген? А что ты здесь делаешь, разве ты не поехал со всеми в мэрию?
— Привет, племянница. Я был там утром, но потом возникло одно срочное дело. Пришлось покинуть высокое собрание в мэрии. Впрочем, после окончания официальной части, я бы сбежал в любом случае.
— И где ты был?
— В германском посольстве. Проторчал там почти пять часов, выслушивая всякие бюрократические глупости. Вообще, сегодня на редкость неудачный день.
— Если человек правильно организует своё сознание, он всегда найдёт повод для радости, — нравоучительным тоном изрекла Юта.
Дядя лукаво посмотрел на неё.
— И как, сама уже нашла этот повод?
Юта нахмурилась:
— Я как раз думаю над этим.
— Враньё, ты думаешь совсем о другом. О том, что всё вокруг плохо и трудно представить, что может быть ещё хуже.
Принцесса широко распахнула глаза:
— Как ты узнал?
— Просто я думаю о том же.
Юта тяжело вздохнула:
— Ты прав. Мне надо с тобой серьёзно поговорить.
И она прислонилась к подоконнику рядом со своим дядей. Глядя на тихий дворик Круглой Башни, дядя и племянница завели разговор о жизни.
— Знаешь, многие девочки в моём классе уже всерьёз думают о замужестве и рассуждают о многих финансовых выгодах, которые мне не понятны, — сказала Юта. — А мне, почему-то, это совершенно не интересно. Я не возражаю им, но сама думаю, может быть, я неправильно расту? В моём возрасте пора уже думать о будущем.
— Даже в тех культурах, где разрешаются очень ранние браки, девочки всерьёз задумываются о семейной жизни хотя бы лет с двенадцати. Так что, время у тебя ещё есть. Целый год можешь не волноваться.
— А Линде уже двенадцать, — вздохнула Юта. — И она на две головы выше меня.
— Да на своих шпильках она и меня на голову выше! — засмеялся Юрген. — Линда это которая? Дочь французского консула? Я видел её на одном из наших приёмов.
— Вот видишь! И запомнил с первого взгляда!
— Нет, с первого слова. Я её, возможно, не заметил бы, но твоя мама показала на высокую черноволосую девицу рядом с французским консулом и сказала, что это твоя одноклассница! Я очень удивился, потому и запомнил.
— Но ты не можешь отрицать, что Линда — красивая. У неё одухотворённое лицо, так все говорят.
— Лица я не видел, слишком толстый слой краски. Но, возможно, ты и права.
— Она высокая, стройная, длинные тёмные волосы, нежный голос, — не унималась Юта. — В нашем классе Линда — настоящая «прима». Все мечтают хоть немного походить на неё. А я — совсем не то…
Юта с отвращением взглянула на своё отражение в стекле: светленькая, круглолицая, довольно плотная принцесса. Ничего особенного.
Юрген пожал плечами, не понимая огорчения племянницы.
— Ну, я могу возразить тебе чисто исторически: ты ведь согласна, что твоя мать, твоя тётя и твоя старшая сестра считаются в числе первейших красавиц в европейских царственных семьях. Значит, можно предположить, что лет через десять и ты займёшь место в этом ряду.
— Ого, через десять!
— Ты хочешь быстрее? Пожалуйста! То, что ты описываешь как красоту, это всего лишь «эффектность». Человек надевает на себя маску красавца или красавицы и ведёт себя так, чтобы произвести как можно больший эффект на окружающих. При этом он катастрофически несвободен. Он играет роль и многого не может себе позволить, иначе он разрушит образ. Представь себе Линду не накрашенной, просто одетой и говорящей нормальным голосом, а не тоном девочки, играющей в принцессу, и ты поймёшь, что она гораздо более обыкновенная, чем ты, Юта. Она старается внушить всем, что заслуживает высокого звания, что она исключительная. Так делают многие. А ты, обладая высоким званием, никогда им не хвастаешь.
Если хочешь примерить на себя роль светской красавицы, пойди с тётей в модный салон и попроси создать себе стильный образ. Но тогда тебе придётся ему во всём соответствовать. Нельзя прямо выражать свои чувства, нельзя быть смешным, нельзя прыгать, бегать и лазить по деревьям, если хочется. Играй роль принцессы.
— Да ведь я это делаю каждый раз на официальных приёмах или перед корреспондентами светской хроники! — воскликнула Юта. — Это ужасно скучно!
— А те, кто хотят казаться взрослыми красавицами, так живут каждую минуту.
— Бедняжки! — Юта засмеялась. Но смех скоро угас. — Сегодня Линда вела разговор о модном «имидже» и сказала, что хочет сделать себе маленькую татуировку и вдеть кольцо в ноздрю. Все девчонки сказали, что это здорово, а я сказала, что это наверное больно и не очень практично: вдруг татуировка разонравится, а куда её денешь, она же навсегда. Все стали смеяться и говорить, что мне, в любом случае, беспокоиться нечего, мне никто никогда не позволил бы этого сделать. Юрген, это правда? Если бы вдруг я захотела носить серёжку в носу, мне не разрешили бы, именно потому, что я принцесса?
Юта печально и вопросительно смотрела на своего дядю, ожидая, что и он станет смеяться и называть её глупой. Но Юрген очень серьёзно нахмурил брови:
— А тебе этого хочется?
— Не особенно. Но мне грустно, что я не могу сама за себя решать.
— Ты можешь, Юта. Но, хочешь ты того или нет, ты — законодательница моды для всех юных дев и маленьких девочек Невского королевства. В этом смысле на тебе огромная ответственность. Твоё лицо и твой стиль не принадлежат только тебе. Многие люди смотрят на тебя и верят тебе гораздо больше, чем девчонки из твоего класса верят своей «приме». Конечно, тебе подражают, иногда бездумно. Тебе решать, какой пример подавать им.
— Да мне всё равно не позволили бы вести себя неподобающим образом! — хмыкнула Юта.
— Не надо прикидываться овечкой, Юта. Если ты пожелаешь устроить какой угодно переполох, ты сумеешь найти момент сделать это, даже при самом строгом запрете. Журналисты были бы счастливы! Кроме того, тебе не всегда будет одиннадцать лет, очень скоро никто не сможет тебя удержать от непоправимых глупостей. Никто, кроме тебя самой и твоего внутреннего хранителя.
— Пожалуй, ты прав. Если бы я захотела… — Юта мечтательно зажмурилась. На её мордашке расплылась улыбка, и день уже не казался ей таким мрачным.
— Юрген, скажи правду, а тебе нравится нынешняя мода на серёжки в носу?
— Я слышал, особенно стильно прокалывать язык и вешать на него гирьку. Это, на мой взгляд, очень разумно: сто раз подумаешь, прежде чем сказать лишнее. Особенно в первые дни после такой операции. Это великое благо, просто нравственный подвиг!
— Не смейся, я спрашиваю вполне серьёзно.
Юрген, улыбаясь, смотрел на племянницу. Юта отвлекла его от собственных мрачных мыслей, и Юрген был рад этому. Кроме того, он никогда не оставлял печали племянницы без внимания, а её вопросы — без ответа.
— Хочешь знать моё мнение, как своего дяди, или просто моё мнение, как мужчины?