— Аллергики? — Михаил отхлебнул виски. И когда он начал думать об окружающих?
— Да срать я на них хотела, — я выхватила его стакан и облизнула губу. Этот старый пусть завязывает пить, а вот мне не помешает.
— Ника, Ника, — он качал головой, но выражение его лица вызвало на моем улыбку.
— Миш, не грузи голову, все будет хорошо, как и всегда.
— Порхай, бабочка, — Миша лишь кивнул. Старый жук.
Мы часто сидели вечерам, пили, говорили о жизни, он давал мне тысячу и один совет, рассказывал какие сволочи мужчины. Он не любил людей, почти никого. Никто не вызывал в нем жалости, сожаления и даже малейших чувств. Мне иногда казалось, что ему плевать и на меня, однако он делал мне подарки, поздравлял с самыми незначительными праздниками и поднимал настроение тогда, когда его не было. Я часто думала, почему у него нет жены, детей, вообще никого нет. только его сотрудники: отпетые наглухо контрабандисты, секретари и все остальные клопы, работающие в офисе его “ бизнеса под прикрытием”. Ему было 46, у него была странная щетина, длинноватые темные волосы, которые он зачесывал назад и серые глазища, пронзающие душу. он был харизматичен и весел. Мне это в нем очень нравилось.
Для всех он занимался пасекой, медом. Что было прозаично. Михаил Шершнев — пчеловод и бабник. Я однажды подарила ему футболку с фото с ульем и наставила туда своих поцелуев из красной помады. Он долго смеялся, а я была счастлива. Когда он был в хорошем настроении — я тоже. Это единственный дорогой мне человек. Но, с другой стороны, я понимала, что нас связывает только бизнес и ничего более, пропади я, заляг на дно он не примется меня искать, подумает, что я сбежала или хуже того предала его. Такова наша профессия, наша участь. Поэтому наслаждаемся моментом и пьем дальше.
Миша налил себе новый стакан и наполнил мой, мы сидели напротив окна и разговаривали о том, что будет если вырубят на всем свете электричество. Это был актуальный вопрос, ибо вчера выключали свет и мне пришлось идти к нему на 42 этаж пешком. Это убийственное занятие, но так было нужно.
— Один крупный как я думал партнер отказал нам в поставке, — неожиданно перевел тему Миша.
— Кто так, что ты хотел от него, — я вальяжно закинула ногу на ногу, готовясь слушать.
— Дмитрий Лебедев, магнат. Он работает с государственными и частными больницами, аптеками. Поставляет лекарства и все прочее на нужды. есть свой благотворительный фонд, крупная шишка. У него есть связи в логистике, его лучший друг основатель одной из самых крупных компаний по перевозкам. он был мне нужен, а он отказался. Говорит наркотики не его тема, ну-ну, прижми его за яйца и все сразу станет его темой, — оскалился шершень, делая нехилый глоток. Хреново. Нам бы не помешала такая структура в союзниках. Да и этим аптекарям с логистами тоже бы не помешала лишняя копеечка. Думаю, что, заработали на своем честном бизнесе и все в шоколаде? Бабушек снабдили дорогущими таблетками, на которые у этих несчастных стариков уходит вся пенсия и все? В шоколаде? Я лишь слушала возмущения Миши и позволяла ему выпустить пар. Так его давно никто не выбешивал. А это плохо, кажется старику сегодня точно завязывать пить нельзя. Когда мой любимый собеседник закончил я встала и подошла к окну. Москва сити, прекрасный вид. Ночь, лето, машины, рассекающие по широким дорогам, огни в домах. Люди не спят, люди отдыхают, не зря сегодня суббота. У всех веселье, а я сижу со своим боссом и слушаю его неудачу. Но ничего, справимся. Этот договор должен был облегчить нам жизнь, а не спасти. Поэтому все нормально. Выдыхаем.
— Тебе пора в аэропорт милая, — Миша подошел сзади и приобнял меня за плечи. Он всегда обнимал меня перед важными заданиями, но в этот я раз мне было совсем не страшно, я не переживала. Я делала это чаще чем люди надевают новые чистые носки.
— Удачного полета и пусть груз всегда будет со мной, — пошутила я, вглядываясь в огни проезжающих где-то внизу машин.
Пора. Пора сделать это снова.
Моя работа избавила меня от принципов, понятий что хорошо, что плохо и добавила только одно — любовь к деньгам и хорошей жизни. А кто бы вообще от этого не отказался? Возможно тот, кому не позволяет совесть, но я свою в третьем классе на пирожки променяла, о чем тут говорить. Я допила виски и вышла из квартиры друга. Пора.
Глава 7 День обещал быть хорошим
Вероника
Наше время
Сегодня день обещал быть неплохим. Я надеялась на встречу с Дмитрием и получение ответов на интересующие меня вопросы. Откуда он знает мое прозвище? Что именно ему обо мне известно? Что он от меня хочет в итоге? Только удовлетворять мной свои потребности? И всего? Или в его планы входит приручить меня, сломать и заставить помогать в его темных делишках. Может они с Мишей враги? Я вспомнила, именно он когда-то ему отказал. Вдруг он сам хочет заниматься перевозкой интересного и жаждет получить от меня информацию, которой я обладаю. Но зачем тогда засовывать меня сюда? Он просто пытать меня в сыром подвале, не поить, не кормить, я бы рассказала ему рано или поздно, а потом получила бы пулю в лоб. Все довольно просто, однако он сам для меня загадка, которую я планирую разгадать.
Мы с Милой как обычно занимались уже полюбившимся нам делом- лежали на кровати вверх ногами, не знаю почему мы так делали, но это стало можно сказать даже нашим хобби. Я оглянусь налево, на тумбу, где стоял букет белых лилий, которые так и воняли на всю комнату. Именно воняли, не побоюсь этого слова.
— Кажется, ты ему нравишься больше, чем это бывает обычно с такими девушками как мы, — снова завела шарманку подруга.
— Тебе кажется, а когда кажется принято креститься, а не пулять в людей бессмысленные факты.
— Он никому из нас цветы не дарил, так что позволь мне пулять в тебя фактами и даже может придушить тебя подушкой за конкуренцию, — она смеялась. Последний вечер она часто смеялась. Мне это нравилось. На пару минут это заставляло меня забыть, что я все еще в плену, все еще где-то непонятно, где, в доме, окруженном хвойным лесом и пытаюсь понять как отсюда сбежать. Я не рассказывала Миле о том, что Дима предложил мне фору в день и машину, думаю эта тайна должна остаться только у нас двоих. И чем он думал только, предлагая это мне? Хотя тут скорее другой вопрос, чем думала я, когда отказывалась? Мозгом. Фора в день сейчас не решит мою проблему, только усугубит. Ну а что с меня взять? Я, наверное, трусиха, неуверенная в себе трусиха. Последний вечер вообще заставил меня подумать, что у нас даже может что-то выйти не худшее. Однако чай и ненавистные мне цветы все равно не затуманят мой ясный разум. Я привыкла мыслить стратегически и это все часть моего плана, который я не сегодня, но обязательно в ближайшее время и воплощу. Мне нужно просто добраться до тайника и улететь из этой страны. Просто дойти, добежать, долететь, доползти до тайника с документами и свалить к чертям подальше из этого извращенного ада. Если бы ад существовал вообще, я думаю он бы был в той красной комнате.
— А что на третьем этаже, — наконец-то решила я узнать у своей подруги с болтающимися голыми ступнями.
— Я не знаю. Слышала никто, кто туда попадал, больше не возвращался и нас всегда им пугают, — Мила посмотрела на меня и впервые за сутки ее улыбка спала с лица, — я боюсь, что скоро им надоем и меня тоже туда отправят, а я так хочу увидеть солнце или хотя бы звёзды.
— Тебя не отправят, все будет хорошо. Не теряй надежду, — я пыталась подбодрить ее как могла, но кто вообще знает, что произойдет с нами даже через час. Не считая уже дни, недели, месяцы и годы. Загадывать и мечтать сейчас явно не время, но мы продолжим верить.
— Пусть так и будет, хорошо, — Мила взяла меня за руку. Ее холодные ладони коснулись моей кожи. У нее постоянно были холодные руки и ноги, я не знаю почему, но прямо ледяные. При этом у нас в помещении всегда было тепло.
— Я была на улице вчера, — прошептала я, оборачиваясь на подругу.
— Что мать твою, на улице? — Мила тут же бросила мою руку и села на кровать в позу лотоса, сильно подгибая под себя ноги. Ее лицо надо было видеть, поднятые брови, распахнутые карие глаза и полуоткрытый рот.
— Да, Дима вывел меня подышать и покататься на качелях, — я закусила губу. Моя собеседница мечтает о свободе, а я так выбрасываю ей факт того, что ощутила ее малую каплю.
— И после этого ты говоришь, что ты ему не нравишься, ну-ну, — она стукнула меня по плечу. Затем еще раз и еще, — врушка.
— Я серьезно, Мила, не нравлюсь, нравилась бы, он не держал бы меня тут.
— Москва тоже не сразу строилась. Расскажи, как там было, что там было? Я не видела, меня привезли сюда с завязанными глазами, — Мила принялась греть свою ледяные руки о мои, сильнее сжимая предплечье от любопытства.
— Закрой глаза, — попросила я собеседницу, которая решила меня заморозить. Она послушалась, а я продолжила, — пахнет хвоей так, что захватывает дух, этот запах свежести пронизывает каждый сантиметр твоих легких, ты слышишь пение птиц где-то вдали, слушаешь как хрустят ветки от животных, которые гуляют рядом, держишь в руках кружку зеленого чая с мелиссой и он с горчинкой проникает в твое горло. Ты сосредоточена на высоких елях и соснах, окружающих тебя, видишь, как солнечные лучи проходят сквозь ветки пытаются дотянуться до твоей кожи. Ты спокойно, дышишь тихо, но глубоко, наслаждаешься каждой секундой, которую тебе удается находиться там. На свободе и в просторе, без цепей и оков. ты счастлива.
Мы еще несколько минут сидели в тишине, затем Мила распахнула глаза и улыбнулась.
— Спасибо, — она вернулась в прежнее положение, продолжая напрягать щеки.
— Это самое малое, что я могу для тебя сделать, — я уставилась на белый потолок.
— А что было потом, он увел тебя в комнату?
— Мы пили чай, а потом он запер в меня в комнате и ушел. Как вернулся не помню. Помню только, что проснулась от его прикосновений, — я не стала врать. Не хочу и не буду, не ей.