азывается, не разговаривает не только со мной. И это мне совсем не нравится.
Вернувшись в лагерь, обнаруживаю всю компанию за поеданием простого ужина. Ну да, я же сам орал в гостинице, чтоб меня не ждали. Почему ж теперь это так неприятно кольнуло мое самолюбие?!
– Марта, вот твоя миска, – заботливо пододвигает еду Ориз.
Ну вот, и чего я обиделся? Еды мне оставили значительно больше, чем я могу съесть.
– Кто что думает по поводу нашего положения? – утолив первый голод, бросаю задачку парням.
Затянувшееся молчание, прерываемое только звуками жующих зубов да бульканьем пива, решается нарушить Ориз.
– Ты хозяйка, нана, тебе и виднее, – осторожничает он.
– Ладно, тогда скажите, те бандиты, если нападут снова, отпустят нас?
– Нет, – не выдерживает Грас.
– Значит, нас всех могут убить. Или нелегально продать в Райхане. Так?!
– Так, – кивает он.
– Кому, кроме меня этого не хочется, и почему?
– Ну, мне не хочется, – пожимает могучими плечами Грас. – И ясно почему, приятнее жить свободным, чем рабом.
– Мне тоже, – вздыхает Ориз, – хоть с тобой и трудно нана, но в руднике я совсем не смогу.
И отчего же это со мной так трудно, хотел бы я знать?! Но не успел я начать выяснять этот вопрос, как прозвучал голос Алика.
– А мне все равно.
– Почему?
– Тебе не понять, – прежнее высокомерие на миг возвращается к нему.
Ну да, где мне его понять! Я же простая бродячая гадалка, и методы у меня совсем не возвышенные, и видик тоже, ну скажем не очень. А он сам то интересно, каких кровей?
– А где ты родился, Алик?
Похоже, такого вопроса он не ожидал, во всяком случае отвечать не очень торопится. Придется подстегнуть.
– Неужели в горах не знают, что невежливо молчать, когда женщина, к тому же старшая по возрасту, задает вопрос? – провокационно вздыхаю я.
– В горах. – Бурчит он, в ответ на первый вопрос.
– Где именно?
– Ты не знаешь!
– А все же?
– В Лакуте.
– А, Лакута, – бормочу я как бы про себя, нажав амулет и тут же, получив исчерпывающий ответ мику, продолжаю, – Это, где два ущелья сходятся в одно и над тем местом стоит гранитный замок с тремя башнями?! А от него ведут через речку семь висячих мостов и один каменный? А по отлогому склону правого ущелья, заросшего малиной и костяникой, лепятся дома горцев?
Два изумленных вздоха сливаются в один.
– Откуда ты это знаешь? – не выдерживает Грас.
– А может, я там была? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Неправда! – почти кричит Алик. – Никогда в Лакуте не было чужаков, туда приезжают только горцы.
– А рабы не чужаки? – спокойно интересуюсь я.
– Но они не могут вернуться!
– Что, не было случая, чтоб кто-то сбежал, или его выкупили?
– Ну, были.
– И женщины?!
– Что женщины? – Не понимает Алик.
– Женщин продавали?
– Ну да, наверное, продавали. – Сомневается он.
– Женщин продают чаще, чем мужчин,- тихо вступает в разговор Грас.
– Тогда почему ты говоришь, что меня не могло быть в Лакуте?! – напираю на Алика.
– Я не помню тебя, – уже неуверенно мямлит он.
– А ты запоминаешь лица всех рабов? Или имена? Или то, как они стали рабами? Тебя что, это очень интересовало? – усиливаю натиск.
– Нет, – совсем сникает он, – не интересовало.
– Тогда почему ты так уверен?
– Марта, – осторожно интересуется Грас, – а ты что, была рабыней?
– Нет. И в Лакуте не была. – Отметаю его подозренья, и наскоро выдумываю легенду, – Но у меня был друг, он там жил. Он много где жил, и часто рассказывал про те места. А у меня хорошая память.
– Он был раб? – интересуется Алик.
– Да, сначала был, потом его выкупили на волю.
– Кто? – сразу оживляется Ориз.
– Я. – и обрубая расспросы, предлагаю, – А теперь давайте спать, утром я вас рано разбужу!
Я надвигаю шляпу на глаза и, завернувшись в плащ, ложусь на землю. Все мои приборы давно включены, и в случае, если кто-нибудь приблизится ближе, чем на полкилометра, сразу подадут сигнал. Засыпая, слышу, как горцы о чем-то яростно шепчутся, и довольно хихикаю про себя, задал я им задачку!
Однако первыми подняли тревогу не амулеты, а верблюд. Я аж подскочил на месте, когда услыхал его истошный крик. Почему-то я всегда считал, что эти животные не умеют так вопить.
– Эй, Ориз, – хватаю за рубаху вскочившего пустынника, – почему он так орет?
– Это верблюдица, где-то слышит своего малыша, – горестно шепчет он, и мне все сразу становится ясно.
– За мной, – командую я горцам, и несусь к ручью, где пасутся верблюды. Вокруг стоит густой осенний предрассветный туман, но заблудится невозможно, верблюдица орет не переставая. А в короткие промежутки ее рева где-то вдалеке слышны тонкие крики верблюжонка. К верблюдам, уже поднявшимся на ноги, мы с Оризом подбегаем почти одновременно. Я даже не догадывался, что он умеет так бегать!
– Связывай тех по двое, – командую ему, бросаясь к разрывающейся мамаше.
Одно нажатие кнопки станнера, и она, резко оборвав свой вопль, валится в траву. Устремляюсь к Оризу, уже связавшему попарно встревоженных животных и, вскочив в седло, направляюсь навстречу горцам. Ориз, не отставая, едет за мной, тихонько всхлипывая.
– Ну что ты ноешь, – не выдерживаю я, направляя своего скакуна в ту сторону, откуда сигналит мику Алика, – жива твоя верблюдица! Я ей кайф дала!
Две тени, вынырнув из тумана, бросаются к верблюдам.
– Мы уж боялись, что заблудились в этом тумане, – оправдывается Грас, одним махом забрасывая себя на верблюда, и я понимаю, что было дело, мелькнула у них соблазнительная мыслишка отстать от нас. Интересно только, почему они не попробовали ее осуществить?!
Я увожу свой отряд вдоль дороги на Трайн по перелескам, все чаще встречающимся на пути. К тому времени, как позднее осеннее солнце разогнало туман, мы уже едем по сплошному цветному ковру из опавших листьев, и высокие деревья окружают нас со всех сторон. Мои сканеры, все время контролирующие дорогу, параллельно которой мы едем, никакой погони пока не обнаружили. Значит, бандиты потеряли наш след, и можно подумать о завтраке. Выбрав полянку со старым кострищем, объявляю привал. Проголодавшиеся парни резво берутся за хозяйственные дела. Вскоре на костерке закипает котелок, и Ориз, горестно перечисляя пропавшие вместе с несчастной верблюдицей продукты, начинает варить завтрак. Я мог бы добавить к этому перечню пяток безвозвратно утраченных пугалок, которые еще очень бы пригодились, но распространяться на эту тему не имею права.
Все тихо и безмятежно в освещенном нежарким осенним солнцем лесу, и фигуры, спокойно приближающиеся к нам со всех сторон, воспринимаются вначале как нечто безобидное. Но тут же запоздало бьют тревогу все сканеры, и я вижу, как на головы моих спутников падает тяжелая сеть. Сообразив, что против такого количества врагов одному мне не выстоять, успеваю лишь засунуть в потайной карман самые ценные из своих вещей. И в тот же миг множество цепких рук набрасываются на меня и, обмотав кучей веревок, тащат куда-то в глубину леса.
Помещение, куда нас, обыскав и обобрав, молча бросили шустрые лесовики, можно назвать лишь одним словом из моего мира, – блиндаж. Толстые бревна потолка, тяжелая дверца и грубые нары полностью соответствуют моему представлению об убежище древней войны. У нас забрали все документы, какие нашли и все оружие, однако оставили бутыли с водой. Да небрежно швырнули на пол котелок с недоваренной кашей. Как они представляли себе нашу трапезу, если в блиндаже непроглядная темень, не берусь объяснить. Мне то, разумеется, темнота не мешает, а вот Алик, раздраженно топающий по блиндажу, чуть не наступил в котел.
– Алик, остановись,- командую ему.
– Почему? – раздраженно интересуется он.
– Перед тобой котел с горячей кашей.
Мне прекрасно видно недоверчивую усмешку, с которой горец осторожно шарит перед собой руками.
– Чуть левее, – корректирую его поиск, и немедленно слышу недостойное бывшего хозяина замка выраженье, когда рука Алика попадает точно в середину котла. Невольная улыбка проскальзывает по губам Граса, закрыв рукой рот хихикает Ориз.
– А что ребята, может, поедим? – возникает у меня идея.
Лесовиков поблизости нет, когда нас отсюда выпустят, неизвестно, значит, есть возможность немного отдохнуть. Достаю из своих заначек все необходимое и начинаю действовать. Перетаскиваю котел на нары и заправляю кашу мясными кубиками. Несколько хлебных таблеток сую в микроволновку и поливаю водой. Через минуту выкладываю на салфетку мягкие горячие булочки.
– Чем у тебя так вкусно пахнет, Марта? – не выдерживает Ориз.
– Сейчас увидишь, – обещаю ему, вливая в крошечный пузырек с серым порошком немного воды. Пристроив его повыше на выступ стены, достаю одноразовую посуду и начинаю раскладывать по тарелочкам кашу. Мягкий свет, понемногу набирая яркость, начинает исходить из пузырька, приводя в изумление моих спутников.
– Марта, можно вопрос, – запивая горячим чаем съеденный обед, интересуется неугомонный Грас.
– Угу.
– Почему лесовики у тебя все это не отобрали?!
– Потому что не нашли.
– Как это? – недоумевает Ориз.
– У больших женщин свои секреты, – бурчу я загадочно, – вы мне скажите лучше, почему они на нас напали?
– Значит, мы заехали на их территорию, – пожимает плечами Грас.
– Но ведь в Трайн все ездят, и никто никого не хватает! – чего-то недопонял я.
– Ну, так ездят же по дороге! – изумленно вытаращивается он.
Так. Следовательно, по дороге можно. А по лесу, стало быть – нет. И почему ж в отчетах разведчиков ничего про это не было? Возможно, потому они и попали в ловушку, что не знали этих территориальных тонкостей, начинаю понимать я.
– А что нам за это грозит?
Похоже, мой вопрос попал в больное место. Грас хмурится, и отворачивается, Алик опускает голову на руки, Ориз тяжело вздыхает.