С разрешения Дорской Славик побывал на втором этаже, оценил обшарпанную мебель и отсутствие ремонта, взял с одной из полок, висевших в коридоре, пару детективов, спустился, обосновался на кухне. Телевизор смотреть не хотелось. Славик вообще сомневался, смотрел ли он в «прошлой» жизни этот самый телевизор. Выезжать в город без знания обстановки? Так заблудиться легко. И привет, «бомжатник».
Так что оставались только книги. К ним, по крайней мере, Славик не испытывал отвращения.
Читал до вечера, до самого ужина, успел прочитать практически все, когда внезапно выключили свет.
— Поздравляю, — через несколько секунд послышался от двери ироничный голос Дорской, — сегодня у нас в меню ужин при свечах.
— Каких свечах? — изумился Славик, наблюдая, как Дорская светит себе фонариком из телефона и ищет что-то на одной из полок. — Человечество давно изобрело генератор.
— Вот и живи с этим человечеством, — Дорская что-то колдовала на столе. — Я на генератор еще не заработала.
На языке крутились только маты, но Славик смолчал, угрюмо наблюдая, как Дорская зажигает свечи, ставит их в высокие подсвечники, как при тусклом свете достает из холодильника тарелки с едой и ставит на стол.
Нет света, нет генератора, завтра не будет еды! Куда он попал! В какой-то каменный век!
Жевать при свечах картошку и остатки мяса — то еще удовольствие. Славик ощущал себя в самой настоящей пещере. За окном разве что волки не выли. А так — первобытная тьма, ничем не нарушаемая тишина, остатки продуктов и сидевшая рядом Дорская, от которой почему-то пахло малиной.
Глава 14
Свет на дачах отключали редко, но, как говорится, метко. Лера была уверена, что до утра им со Славиком придется смириться с темнотой. А еще с отсутствием воды, так как насос, подававший ее, работал исключительно от электроэнергии.
Внезапное отключение света для Леры в новинку не было. Для этих целей в туалете всегда стояли две полуторалитровых бутылки с водой. Уж руки помыть точно можно будет.
Единственный минус был в том, что они со Славиком не успели поужинать. Так бы каждый сидел в своей комнате. Можно было спать, или просто лежать, думать о чем-нибудь. Лера часто развлекала себя подобным образом по ночам. А теперь пришлось доставать свечи и садиться за стол при их тусклом свете.
«Как будто ужин в дорогом ресторане», — сыронизировала про себя Лера. Славик сидел, насупленный, снова недовольный тем, что его ожидания и реальность в очередной раз разошлись как можно дальше друг от друга.
Лера хмыкнула про себя. Они знакомы несколько дней, а такое ощущение, будто живут вместе больше десяти лет. Лера успела выучить все привычки Славика, его претензии к жизни и окружающим. Она понятия не имела, кем он был в «прошлой» жизни, но здесь и сейчас он вел себя, как старый ворчливый дед.
Пока Славик доедал остатки картошки с мясом, Лера уничтожила рыбу и порезанные свежие овощи. Завтра, если с утра свет дадут, этот зараза заставит ее готовить и, конечно, одной кашей не наестся. Нет, Лера, конечно, пожарит то мясо, что одиноко лежало в морозилке, но его и хватит только на один прием пищи, Славику так точно. И чем потом кормить этого обжору, Лера понятия не имела.
Спать легли сразу после ужина. Лера лежала, смотрела в темноту и думала, что только у нее могла сложиться такая ситуация: живет с незнакомым мужиком под одной крышей уже несколько дней и еще ни разу к нему не приставала. С теми мыслями она и уснула.
А утром к ней пристал сам Славик, правда, не в том разрезе, в ко тором Лера ожидала.
— Свет дали, — заявил этот лентяй, едва Лера, в ночнушке, вышла утром из спальни. — Я есть хочу.
— Учись пользоваться плитой, — Лера зевнула, прикрыв рот ладонью, — пригодится.
Хмурый взгляд соседа по дому впечатление на нее не произвел. И Лера закрылась в туалете — приводить себя в порядок.
Пришлось идти на компромисс. Снова. Очередная работа на участке взамен завтрака. Славик предчувствовал, что лопата, грабли и топор скоро начнут сниться ему в кошмарах. На руках появились мозоли. Пока — не кровавые. Память упорно не желала возвращаться. И Славика это до жути бесило. Как бесила и необходимость договариваться с Дорской. В конце концов, он — мужчина, он должен нормально питаться! А она буквально взяла его в рабство, заставляя обрабатывать ее участок! Если бы Славик вспомнил хоть что-то о себе, то давно попытался бы найти свою семью, восстановить документы, да хоть что-нибудь сделать! Но нет, приходилось работать на Дорскую взамен еды!
— Я сегодня на день рождения иду, — едва Славик вернулся, заявила Дорская. — Тебя тоже звали, но ты как хочешь.
— Звали? — уточнил Славик. — Кто?
— Соседка устраивает гулянку. Народа чуть ли не со всей улицы набьется. Всем интересно, что за мужик у меня в доме появился, — иронично ответила Дорская.
— Кормить там будут? — деловито уточнил Славик, готовясь завтракать жареным мясом и яичницей со свежими овощами. Кто там собирался на него посмотреть, ему было все равно. Главное — еда.
— Будут, — кивнула Дорская. — А как же. И кормить, и поить. А мы с тобой взамен будем их развлекать. Как ростовые куклы.
Судя по тону, Дорская не была в восторге от предоставленной возможности поесть на халяву.
— Значит, будем развлекать, — решил Славик.
Дорская неопределенно хмыкнула, но тему замяла.
Поели молча. Славик набивал живот и тоскливо думал, что в морозилке больше нет ни мяса, ни рыбы. Яйца тоже почти закончились. От творога остались одни воспоминания. Чем завтра питаться — непонятно. Разве что Дорскую в магазин отправить. Так она, кроме хлеба, и не принесет ничего. Жадная до ужаса.
В такой ситуации обрадуешься любой халявной пище. Развлекать своим появлением? Да не вопрос. Клоунами работать ни его, ни Дорскую точно не заставят. Ее заставишь. А за столом посидеть с загадочным видом вполне можно. И пусть эти клуши думают о них с Дорской все, что хотят. Славику было все равно.
Глава 15
Виктория Германовна Артарова, женщина зажиточная, любила и выпить, и погулять. Старше Леры на пять лет, она успела дважджы выйти замуж и развестись, сейчас жила с третьим, гражданским, мужем и двумя детьми от первого брака. Лера с Викторией практически не общалась. Так, привет-пока, если встретятся на улице. Слишком разное у них было социальное положение, по мнению Леры. Да и гулять ей было не на что. А тут прямо как в песне классика:
Сосед малёночка прислал —
Он от щедрот меня позвал,
Ну, я, понятно, отказал,
А он — сначала.
Должно, литровую огрел —
Ну и, конечно, подобрел…
И я пошёл — попил, поел.
Не полегчало[1].
Лера не знала, полегчает ли ей, но есть было нечего, случайно прибившегося к ее дому мужика следовало чем-то кормить. А Артарова сама набрала Леру и пригласила вечером на попойку. Причем прямо сказала, что будет рада видеть их обоих, то есть не только Леру, но и Славика.
Сама живущая замкнуто и никем не интересующаяся, Лера не понимала стремления соседей знать все обо всех вокруг.
— И когда идем? — поинтересовался Славик, оторвавшись от еды.
— Через три-четыре часа. Как раз успеешь проголодаться, — иронично ответила Лера.
Славик фыркнул и потянулся за книжкой — очередной принесенной сверху. Лера в свое время перечитала всю библиотеку по несколько раз, а потому отправилась вязать. Все больше пользы будет.
Вышли в назначенное время: Славик в джинсовом костюме, Лера — в платье-халате, цветастом и широком. Наряжаться ей не хотелось — не то настроение было. А эта вещь оставалась единственной в гардеробе относительно нарядной.
Артарова жила на другом конце улицы, за высоким забором из коричневого профнастила. Четыре участка, купленных у соседей. Двадцать пять соток. Не дача, а настоящая усадьба.
Лера позвонила. Калитка отворилась сама собой. Автоматика, чтоб ее.
По насыпанной гравием дорожке Лера со Славиком прошли мимо клумб к трехэтажному дому из красного итальянского кирпича. На мраморных ступеньках их уже ожидала сама Артарова, высокая статная шатенка, накрашенная и нарядно одетая.
— Проходите, гости дорогие, — улыбнулась она, жадно разглядывая Славика.
Сидя рядом с соседями Дорской, Славик осознал, что умеет вести себя за столом. Причем не так, как местные пьянчуги, желавшие напиться и наесться на халяву. Нет, Славик откуда-то знал, что и как следует сказать в какой ситуации, как сделать комплемент хозяйке, не нарвавшись на ревность со стороны ее мужа, что из алкоголя пить, чтобы не особо пьянеть, и каким образом поддерживать беседу с детьми хозяйки, подростками лет четырнадцати-пятнадцати.
Соседка Дорской Славику не понравилась. У нее на лице было написано, что она любит деньги и красивых мужчин. Этакая хищница, идущая по трупам к своей цели. Славик с изумлением понял, что если поставить рядом Дорскую и ее соседку, то он предпочел бы первую. Она, по крайней мере, говорила открыто то, что думала, и не пыталась вонзить нож в спину.
Сама Дорская сидела между двумя бабками-соседками и о чем-то оживленно с ними беседовала. Она не смотрела ни на Славика, ни на именинницу, восседавшую во главе стола вместе с мужем. Одетая то ли в платье, то ли в халат, широкий, как балахон. Дорская казалась одной из бабок.
«А ведь она молодая еще, — подумал Славик. — Вряд ли старше меня. И совсем не следит за собой».
Надо отдать должное имениннице: кормили у нее сытно и вкусно. Картошка с мясом, запеченная в духовке вместе со сметаной, голубцы, котлеты, борщ… Славик ел, чувствуя, что сегодня наконец-то насытится.
Дорская, сунувшая имениннице на крыльце какую-то коробочку в качестве подарка, ела мало, больше делала упор на общение. Но Славику почему-то казалось, что она банально играет. И не нужны ей ни болтовня бабок, ни праздничная еда, ни соседка с ее днем рождения.
После еды были песни, народные, медлительные, грустные, выбивавшие слезу. Славик порадовался, что Дорская не стала дожидаться конца этой «филармонии» и откланялась на третьей песне. Естественно, Славик пошел с ней. Еще не хватало ему разборок с подвыпившим мужем, ревновавшим свою не особо верную супругу.