Линда поняла, что спектакль не удался, выпрямилась, упираясь руками в поясницу и нетерпеливо спросила:
— Ну?
Вот и настал мой час. Теперь я могу всё ей рассказать про манаукца. Может, хоть тогда она поймёт, как мне тяжело!
— Линда, поговори с мужем, чтобы ко мне не приставал один тип. Я его боюсь, — выдала я на одном дыхании и поняла, что щёки предательски заалели.
— Какой? — насторожилась сестра.
— Да, этот, — неопределённо махнула рукой, запоздало вспоминая, что я даже не спросила, как его зовут, — один из новеньких. Альбинос.
— Кошир? — удивилась Линда, оглядываясь на Тамару, которая сразу подобралась, слыша каждое наше слово. Я закатила глаза, поражаясь некоторым. При чём тут муж Тамары? Я же и словом о нём не обмолвилась.
— Да нет, — взмахнула рукой и, непроизвольно морщась при воспоминании о манаукце у меня в душевой, стала объяснять. — Тот, что самый страшный из них.
Я придерживала дверь для Линды, дожидаясь, когда она покинет спальню. Но сестра замерла возле меня и шёпотом заявила:
— Да они все на одно лицо, говори понятнее.
Тамара, которая уже успела сбегать на кухню, медленно подходила к нам, внимательно прислушиваясь.
Я же всё сильнее волновалась. Отчего-то говорить о странном манаукце было тяжело, особенно признаваться, чем я ему вчера грозила, если он не подчинится. Нет, всё же не стоило мне вчера пить.
— Ну, этот громила, — выпалила и густо покраснела.
Линда замерла, рассматривая меня с открытым ртом, но затем спохватилась и взволнованно переспросила:
— Ты нормально можешь объяснить, что произошло?
Тамара остановилась рядом с нами, тоже ожидала моего ответа. Я чувствовала, что сейчас просто взорвусь.
— Девочки, ну что вы так на меня смотрите! — не выдержала я, злясь. — Да, мне страшно! Очень! Он большой и уродливый. А ещё вечно встанет у меня за спиной и дышит в затылок.
Тут, конечно, я приукрасила. Было-то это пару раз, но всё равно страшно.
— Прям в затылок, он же высокий, — усмехнулась Линда, нисколько мне не веря. Но тут за манаукца вступилась Тамара, и я вообще растерялась:
— Жибор хороший, просто большой. Я тоже его сначала боялась. Взгляд у него, конечно, неласковый, но сам он хороший.
Да почему всегда так! Никто мне не верит!
— Ой, Тамара, тебя послушать, так они там все белые и добрые, — решила всё же настаивать на своём. — А я его боюсь. Он же не отходит от меня ни на шаг. Я же даже не могу при нём с ши Трона поговорить. А у меня, может, лёд тронулся! Я, наконец, смогла на свидание набиться!
— Ой ли, — опять ехидно вставила Линда. — Мне, вообще, кажется, что он унжирец. Людей с точки зрения опытов рассматривает.
Вот зачем она так со мной? Зачем эти постоянные нападки на Энди. Она же должна понимать, как это оскорбляет меня. Я же влюблена в него!
— Я поговорю с Коширом, чтобы он поговорил с Жибором, — заверила меня Тамара, поглаживая по руке.
Но всё равно мне было обидно. Никто мою любовь не воспринимает как настоящую. Думают, что только они способны на любовь?
— А я с Викрамом поговорю, чтобы он поговорил с Коширом, чтобы тот поговорил с Жибором. Так что пойдёмте есть! — весело высказалась Линда и направилась в кухню, правда, бросила мне через плечо: — Ты хоть с ним разговаривала, может, он от тебя чего-то хочет?
Я усмехнулась в ответ. Поговоришь с ним. Как же. Кто он, вообще, такой, чтобы я, Натали Новик, разговаривала с ним? Но потом грустно вздохнула и начала придумывать на ходу. Я просто обязана сделать всё, чтобы этого манаукца наказали. Как я теперь из блока Линды выйду, вдруг он меня стоит-дожидается.
— Конечно, разговаривала. Он молчит! Пыхтит и молчит. И главное, никто ему и слова не говорит против. Ши Трона делает вид, что его рядом нет. Я так не могу.
— Твой Трона вообще никого не замечает, если человек здоров. Ему только болячки подавай, — махнула мне рукой сестра, словно отмахиваясь от назойливой мухи. Я не понимаю, что ей так не нравится в Энди.
Линда бочком села за стол и включила комм, чтобы позвонить Викраму. Он сразу же принял вызов, словно только этого и ждал. Понятно, не я же ему звоню!
— Да, любимая, — послышался ласковый голос покровителя, мы с Тамарой переглянулись, пряча улыбки. Так удивительно слышать от сурового мужчины такую нежность в голосе, — соскучилась?
— Конечно, — кивнула ему Линда и сразу перешла к делу, — но я по другому поводу звоню. К Натали альбинос Жибор прицепился, скажи ему, чтобы отстал.
— А-а-а, — протянул Вик и выдал то, от чего у меня рот неприлично раскрылся. — Он её телохранитель. Так что пусть привыкает.
Я обернулась к Тамаре, думая, может, мне послышалось, в ответ она погладила меня по плечу. Так это что, правда? Он мой телохранитель? Он?! Тогда что же вчера произошло? Он что, мне соврал? И я не приставала к нему? Но поцелуй… Я помню его губы.
В голове сразу столько мыслей появилось, что я не знала за какую ухватиться.
— Зачем Натали телохранитель? — обиженно возмутилась Линда, и я опять опешила. А почему бы, собственно, ему у меня и не быть? — Мне так телохранителя никто не выдал, а ей так — пожалуйста, — взвилась сестрёнка, а я радостно улыбнулась.
Есть в мире справедливость. Не всё же ей быть самой главной. Я как-никак старшая сестра!
— Линда, у меня что, работы тут полно для них? — вспылил Вик, и мы все притихли, испуганно глядя на Линду, у которой слёзы навернулись на глаза. — Куда мог, туда и распихал. И, вообще, Натали у нас особенная, вдруг украдут. А так она под неусыпным присмотром.
— Спасибо, любимый, — язвительно поблагодарила сестричка и отключила комм. А затем как зыркнет на меня, я даже чуть язык не прикусила. И чего она злится? Не собиралась я отнимать у неё её плюшевого медведя. Больно надо.
А Линду уже понесло, чую, опять до скандала дойдёт.
— Добегалась! Дособлазнялась! Вот теперь и терпи! Говорила же, не лезь ты ко всем подряд. Это не телохранитель, это твой надсмотрщик! Ну ты, Натали!
Я встала из-за стола и демонстративно заявила сестре:
— Всё, к маме уеду. Сегодня же.
Правда, воззвать к совести Линды мне не удалость.
— Конечно же! А там твой папка сразу тебя замуж и отдаст! — весело усмехнулась она, беря ложку.
Тамара поставила перед нами тарелки, полные ароматного супа. Как же я рада её появлению в нашей с сестрой жизни. Наконец-то, стали питаться нормально.
Я, вооружившись ложкой, замычала от удовольствия, поблагодарив Тому за прекрасный вкус. Она в ответ зарделась и стала такая соблазнительная. Ей исключительно шла эта застенчивая улыбка, радостный взгляд из-под опущенных ресниц. Глаза у неё удивительно зелёные. Я редко видела такой цвет.
Из неё получится сногсшибательная модель. Особенно если учесть размер её груди. Да, в этом что-то есть.
— Том, а ты любишь картины? — попробовала я закинуть удочку, зная, как все реагируют на мои откровенные предложения.
Та удивлённо хлопнула ресницами и задумалась. А я ещё раз прикинула в уме, как лучше её поставить у плиты, так, чтобы выгодно подчеркнуть аппетитные формы поварихи. Даже придумала, где припорошить кожу мукой в виде отпечатков мужских пальцев.
Волосы, забранные в тугой пучок на затылке, стоит ей распустить. Они будут ниспадать красивыми локонами на спину. Жаль, у Томы из украшений только цепочка с крестиком на груди. Хотя даже в этом было что-то порочное. А глаза! Нет, определённо, эти глаза нужно запечатлеть.
— Да, конечно, — ответила мне Тамара, я и поняла, что клиент готов. — С детства люблю на выставки ходить. Столько много удивительного выставляют, сказочного и необычного. Тут недавно, примерно год назад, видела изумительные портреты одного мужчины. Очень на вашего мужа похожего, — это она уже Линде сказала. — Только там у него глаза цвета морской волны были. Такой напряжённый взгляд, словно живой.
— А я знаю, кто автор этого творения, — ещё больше обрадовалась я. Осталось её немного дожать, и будет у меня новая модель.
Тамара подалась вперёд, осторожно спросила:
— Да, и кто? Я не запомнила фамилию. Говорят, молодая ещё, но очень талантливая художница.
— Да, всё так. Это шия Махтан, — сдала я сестрёнку.
— Ой, да вы что? — изумилась Тамара, оглядываясь на хмурую Линду. — Я и не знала, что вы рисуете. Тут ни одной картины нет.
— Я не люблю свои творения на стенах вывешивать, — снисходительно ответила ей сестра, явно сильно смущаясь. Я вот не понимала её. У неё такой талант, а она его не развивает. — Я их сестре отдаю, а она выставки устраивает, перемешивая со своими собственными, ведь это она у нас молодая, но талантливая художница.
— Да, ты права, — согласилась я, сразу переходя к делу. — Так вот, Тамара, я хочу вас нарисовать. Вот представьте: вы на кухне у плиты, чуть привалившись бедром к шкафу, закинули голову ему на плечо. А на вас только фартук.
— Кому на плечо? — не поняла Тома, испуганно моргая.
— Как кому? — удивилась я, сбилась с настроя. Что тут непонятного? — Мужу. А он стоит у вас за спиной, — продолжила описывать композицию, — нежно положив руки вам на бёдра под ткань фартука. И целует плечо. Весь такой белоснежный, чуть светящийся от ярких лучей, падающих на него.
Линда громко усмехнулась, переводя взгляд от опешившей Тамары ко мне и обратно. Правда, тут же осеклась и стала похожа на хитрую лисицу. Я-то знаю этот её взгляд. Точно какую-то пакость придумала. Вот аж тарелку отодвинула.
— Ой, нет! — выдохнула Тамара, переварив информацию, выданную ей.
Ну вот! Только не это. Сейчас она мне откажет. Но я не хотела упускать такой шанс и стала в красках расписывать все выгоды своего предложения. Вот только чем больше я говорила, тем больше замыкалась в себе повариха. Пришлось признать, что без её разрешения я ничего не могу предпринять. Обидно, такая идея коту под хвост. Она же могла проснуться знаменитой. Но вместо этого она предпочла скрыться на кухне, чтобы мы с Линдой её не донимали.