В молодости сир Юстас Осгрей наверняка был высоким, стройным и красивым – настоящим образцом рыцарства. Годы и горе сделали свое дело, но у него по-прежнему была прямая спина, широкие плечи и могучая грудь. Правильными и резкими чертами лица сир Юстас походил на постаревшего орла. Его коротко остриженные волосы стали белыми, словно молоко, а густые усы, как и брови, напоминали цветом перец с солью. В серых глазах затаилась печаль.
Когда Беннис рассказал о плотине, глаза старого рыцаря стали еще печальней.
– Этот ручей назывался Клетчатым много сотен лет! Мальчиком я ловил в нем рыбу, мои сыновья тоже. Алисанна любила там купаться, когда лето было таким же жарким, как это.
Алиссаной звали дочь сира Юстаса, которая умерла от весеннего мора.
– На берегу Клетчатого ручья я впервые поцеловал девушку. Мою кузину, младшую дочь моего дяди, Осгрея из Лиственного Озера. Они все уже мертвы, даже она. – Его усы дрогнули. – Я не намерен терпеть, сиры. Эта женщина не получит мою воду. Она не получит мой Клетчатый ручей!
– Плотина стоит крепко, милорд, – напомнил сир Беннис. – Мы с сиром Дунком не сумеем разобрать ее за час, даже с помощью лысого мальчишки. Понадобятся веревки, топоры, кирки и десяток сильных мужиков. Это только для работы, а не для драки.
Сир Юстас молча уставился на щит Малого Льва.
– Милорд, – кашлянув, начал Дунк. – Раз уж зашла речь… Когда мы подъехали к строителям…
– Дунк, не беспокой милорда по пустякам, – оборвал его Беннис. – Я просто проучил одного дурака, вот и всё.
– Как это – проучил? – вскинулся сир Юстас.
– Мечом, вот как. Слегка оцарапал ему щеку, и все дела.
Старый рыцарь окинул его долгим взглядом.
– Как… неразумно, сир. У этой женщины сердце паука. Она погубила троих мужей. А все ее братья умерли в колыбели. Все пятеро. Или шестеро, уже не помню. Они стояли между ней и замком. Она с радостью спустит шкуру с любого крестьянина, который не угодит ей. А вы ранили одного из ее людей… нет, она этого так не оставит, будьте уверены. Вдова придет за вами, как она пришла за Лемом.
– Дейком, милорд, – поправил сир Беннис. – Я, конечно, прошу прощения, это вы его знали, а не я, но этого человека звали Дейк.
– Если пожелаете, милорд, – вмешался Дунк, – я могу съездить в Золотую Рощу и рассказать лорду Ровану о плотине.
Рован был лордом земель, которые принадлежали старому рыцарю и Красной Вдове.
– Ровану? Нет, оттуда помощи не дождешься. Сестра лорда Рована замужем за двоюродным братом лорда Вимана, Венделлом. Так что он в родстве с Красной Вдовой. К тому же, лорд Рован меня недолюбливает. Сир Дункан, утром вы проедете по моим деревням и созовете всех мужчин, способных сражаться. Я стар, но еще не умер. Эта женщина вскоре узнает, что у клетчатого льва еще есть когти!
"Два когтя, – подумал Дунк, – и один из них – я".
На землях сира Юстаса располагались три небольшие деревни, каждая представляла собой жалкую кучку лачуг, овечьих загонов и свинарников. В самой большой стояла септа – крытая соломой хижина с одной-единственной комнатой. На ее стенах были грубо нарисованы углем изображения семи богов. Чумазый и согбенный старик-свинопас, который когда-то бывал в Староместе, каждую седьмицу вел службы. Дважды в год приезжал настоящий септон, который именем Матери отпускал крестьянам грехи. Селяне любили приезжего септона за это, и ненавидели, поскольку им приходилось его кормить.
Появление Дунка с Эггом их тоже не порадовало. Здесь уже знали, что Дунк – новый рыцарь сира Юстаса, но ему ни разу даже не вынесли воды напиться. Мужчины были в поле, поэтому на голос Дунка из лачуг вышли только женщины, дети и старики, уже не годные к работе. Эгг держал знамя сира Осгрея – вставший на дыбы лев, в зеленую и золотистую клетку, на белом поле.
– Нас послал сир Юстас из Стэндфаста, – объявил Дунк. – Все здоровые мужчины, в возрасте от пятнадцати до пятидесяти, должны собраться у башни завтра утром.
– Это война? – спросила худенькая женщина с младенцем у груди. За ее юбку цеплялись двое ребятишек постарше. – Черный дракон вернулся?
– Драконы не при чем, ни черные, ни красные, – ответил Дунк. – Клетчатый лев против пауков. Красная Вдова забрала вашу воду.
Женщина кивнула, а потом с подозрением посмотрела на Эгга, который снял шляпу и принялся обмахиваться.
– Мальчик-то совсем без волос. Он больной?
– Я бритый, – сказал Эгг и водрузил шляпу обратно. Он дернул поводья, и Мейстер лениво зашагал прочь.
"Парень сегодня не в духе". За все утро он не проронил ни слова. Дунк тронул шенкелями бока Грома и скоро поравнялся с Эггом.
– Ты сердишься, что вчера я не заступился за тебя перед Беннисом? – спросил он у насупленного оруженосца, когда они двинулись к следующей деревне. – Мне он нравится не больше твоего, но он – рыцарь. Ты должен разговаривать с ним почтительно.
– Я – ваш оруженосец, а не его, – буркнул Эгг. – Он грязный и грубый, и все время щипается.
"Знал бы он, кто ты на самом деле, наложил бы в штаны прежде, чем пальцем тебя тронуть".
– Когда-то он и меня щипал.
Дунк успел позабыть об этом, пока слова Эгга не напомнили. Сира Бенниса и сира Арлана, вместе с другими рыцарями, как-то нанял для охраны один купец, чтобы они сопровождали его от Ланниспорта до Тропы Принца. Дунк тогда был не старше Эгга, хотя и выше ростом. "Он щипал меня за бок, да так, что синяки оставались. Пальцы у него как железные клещи. Но я никогда не жаловался сиру Арлану". Один из рыцарей сгинул у Каменной Септы, и болтали, что это Беннис выпустил ему кишки в потасовке.
– Если он тебя еще раз ущипнет, скажи мне, и я разберусь с ним. А пока тебе ничего не стоит приглядеть за его конем.
– Придется, – согласился Эгг. – Беннис никогда не чистит его. И не выгребает стойло. Он даже не дал ему имени!
– Некоторые рыцари не дают имена своим лошадям, – сказал Дунк. – Чтобы не сильно горевать, когда лошадь падет в битве. Коня всегда можно заменить, а как заменишь верного друга?
"Так советовал старик, хотя сам никогда не придерживался своего же совета. Он давал имена всем своим лошадям." Как и Дунк.
– Поглядим, сколько крестьян придут завтра к башне… но сколько бы их ни было, пять или пятьдесят, они на твоем попечении.
– Мне придется прислуживать крестьянам? – возмутился Эгг.
– Не прислуживать, а помогать. Мы должны сделать из них бойцов.
"Если Вдова даст нам на это время".
– Если боги будут милостивы, пара-тройка из них бывали на войне, но остальные – зеленые, как трава, привычные к мотыге, а не копью. Но может так статься, что однажды от них будут зависеть наши жизни. Сколько тебе было лет, когда ты впервые взял в руки меч?
– Немного, сир. Да и меч был деревянным.
– Простые ребятишки тоже сражаются деревянными мечами. Правда, их мечи – это ветки и выломанные палки. Они не знают, как называются части доспеха, как выглядят гербы Великих Домов или какой король отменил право первой ночи… Но относись к ним с уважением. Ты – оруженосец, благородный по рождению, но ты еще мальчик. А они, по большей части, взрослые люди. У каждого человека есть своя гордость, даже у самого низкорожденного. Ты бы выглядел не менее глупо и нелепо в их деревне. А если не веришь, попробуй вскопать землю мотыгой или подоить козу. Или скажи, как называются травы и цветы в Уотовом Лесу.
Мальчик призадумался.
– Я могу научить их различать гербы Великих Домой и рассказать, что право первой ночи отменил король Джейхейрис по просьбе королевы Алисанны. А они научат меня из каких трав варить яды, и можно ли есть вот эти зеленые ягоды.
– Научат, – кивнул Дунк. – Но прежде чем рассказывать о короле Джейхейрисе, научи их, как правильно держать копье. И не ешь ничего, что не стал бы есть Мейстер.
Колодец в Стэндфасте был под кладовыми, в темной комнате со стенами из камня и земли. Там жена Сутулого Сэма стирала, а потом носила постиранное развешивать на крышу. Большая каменная ванна использовалась и для того, чтобы мыться. Для этого нужно было носить воду ведрами и греть ее над очагом в большом котле, а потом выливать в ванну, и снова ставить котел на огонь. В котел входило четыре ведра, а в ванну – три котла. К тому времени, как нагревался последний котел, вода в ванне остывала до теплой. Сир Беннис как-то сказал, что с ванной чертовски много возни – поэтому, видать, он и ходил вшивым и вонял испорченным сыром.
У Дунка, когда приходилось мыться – вот как сейчас – в помощниках был Эгг. Парень таскал воду в угрюмом молчании и, пока она грелась, не произнес ни слова.
Когда последний котел уже закипал, Дунк позвал его:
– Эгг? Что-то не так? – Эгг не ответил. – Помоги мне с котлом.
Вместе они опрокинули котел в ванну, так, чтобы не плеснуть на себя.
– Сир, – сказал мальчик, – Что сир Юстас собирается делать?
– Разрушить дамбу и дать отпор людям вдовы, если они попытаются остановить нас, – ответил Дунк.
Над водой поднимался пар, как туманная завеса.
– У них плетеные щиты, сир. Копье пробьет их, арбалетный болт – тоже.
– Может, нам удастся найти им что-нибудь из брони, когда они будут готовы.
И это в лучшем случае.
– Их могут убить, сир. Мокрый Уот еще почти ребенок. Уилл Ячмень собрался жениться, когда в следующий раз придет септон. а Большой Роб даже правой ноги от левой не отличает.
Дунк поставил пустой котел на утоптанный земляной пол.
– Роджер Пеннитри был еще младше, чем Мокрый Уот, когда погиб на Алом Поле. В войске твоего отца были те, кто только что женился, и те, кто еще даже не целовался с девушками. тех, кто не умел отличить правой ноги от левой, там были сотни, если не тысячи.
– Это другое дело, – возразил Эгг. – Там была война.
– И здесь то же самое. Только поменьше.
– Меньше и глупее, сир.
– Это не нам с тобой судить, – сказал ему Дунк. – Они обязаны идти на войну по призыву сира Юстаса… и умирать, если понадобится.