Ага! Вон подберезовик, а вон подосиновик!
Потом приносил грибы на камбуз.
Кок Серега жарил нам их с сушеной картошкой.
Еще летом ловили рыбу в местной реке под названием Хальмер-Ю. Или Хальмерьюшка, как ее ласково называли местные жители. В-целом, получалось неплохое дополнительное питание к нашему скудному меню.
А поселок Хальмер-Ю тем временем «выезжал».
Каждый день уходил поезд с грузовыми вагонами, заполненными личными вещами хальмерюнцев.
С каждым днем отъезжающих становилось все больше. Кто-то из местных жителей приходил к нам в часть к командиру. Просил дать пару матросиков помочь погрузиться. Командир выделял пару свободных человек просящему.
Я тоже часто участвовал в таких погрузках.
Нам морякам это было даже в радость.
Во-первых, хоть ненадолго можно было выбраться из части. А во-вторых, местные нас всегда «благодарили» за работу. Давали денег.
А на деньги в поселке можно было купить продукты, хорошие сигареты, какие-нибудь сладости. Или что-то нужное. Летом 1995 года магазин еще работал.
Отчетливо помню одну такую погрузку.
Бывший шахтер уезжал со своей семьей из родных мест.
– Спасибо за помощь, ребятки! – обратился он к нам по окончании загрузки вагона со всем своим скарбом, нажитом за всю свою жизнь в Хальмер-Ю.
Шахтер достал пачку сигарет, угостил нас. Минут пять молча стоял, смотрел на свое имущество в вагоне. Потом бросил на минуту взгляд куда-то в сторону поселка.
– Вся жизнь здесь прошла. Родился тут, вырос. Потом в армию сходил и обратно сюда вернулся работать на шахту. Вся жизнь, ребята….. А сейчас надо куда-то уезжать. Кому надо?! Зачем?! Ехать жить незнамо куда! – произнес шахтер.
Шахтер глубоко втянул в себя дым от сигареты.
– Вещи уже погружены. А я до сих пор не верю…., – после выдоха «затяжки» сказал он.
Мне показалось, что его глаза стали немного влажными. То ли от табачного дыма, то ли от нахлынувшей грусти прощания со своей малой Родиной.
*****
Летом в тундре большую часть дня мы проводили на открытом воздухе. Единственное, что не давало спокойно находиться на улице – это гнус. Мелкая мошка, которая не кусает как комар, а буквально грызет кожу. Гнус забивается под одежду, залезает в рукава. И если на улице нет ветра – просто беда.
Иногда ты смотришь на небо и видишь тучу.
Но эта не та туча, из которой капает дождь.
Это летит гнус. Тогда лучше сразу бежать в помещение. А комары – это ерунда!
*****
Запомнился один летний день.
13 августа 1995 года. Это было воскресенье.
В этот день был День Рождения у водителя Лехи.
Помните, с которым мы ездили к пожарникам за водой? Вот-вот! У этого самого!
Леха был «годок», служил уже второй год. Ему исполнилось двадцать лет. И так совпало, что в этот же день был День Рождения у меня. Мне исполнилось девятнадцать. Я прослужил почти девять месяцев и носил гордое звание «борзый карась».
С утра все скинулись деньгами.
Леха скатался в поселок в магазин, купил куриные окорочка, пиво, водку. А ближе к обеду всей гурьбой на нашем «Урале» мы отправились на водопад на реку Хальмер-Ю. Пожалуй, одно из красивейших мест в окрестностях. Стоишь на высокой сопке и смотришь на необъятную тундру. А прямо под ногами – бурлящая вода. Вид потрясающий!
На фоне всего этого вида мы и расположились.
Развели костер, пожарили окорочка.
Пацаны поздравили нас с Днем Рождения.
Кто-то болтал, рассказывал анекдоты, я же молча смотрел на бурлящую воду под ногами. И на тундру. Очень хотелось запомнить всю красоту окружающего меня пейзажа. Так я встретил 19 лет.
*****
Остальные августовские дни 1995 года ничем не отличались друг от друга. Почти каждый день мы ездили помогать грузить вещи местным жителям, выезжающим на «большую землю».
К концу августа 1995 года в Хальмер-Ю жителей осталось совсем мало. Уже пришел приказ, что до октября поселок должен покинуть последний житель.
Кое-где начали полыхать огнем опустевшие дома.
Брошенные собаки, которых хозяева не смогли забрать с собой, сбивались в стаи. Я помню, как они взбесившиеся, то ли от голода, то ли от предательства человеком, бросались на наш «Урал». Мы ехали по безлюдным улицам поселка, смотрели на горящие дома, на стаи озверевших собак и картина вокруг все больше напоминала апокалипсис.
По опустевшим домам и квартирам в поселке начали «промышлять» мародеры в поисках ценных вещей.
Какие-то мрачные фигуры, как «гамлетовские тени» выскакивали из подворотни и также стремительно исчезали при виде военного «Урала» и моряков.
В-общем, обстановка начинала напоминать прифронтовую. Заканчивалось лето 1995 года.
Заканчивалась эпоха Хальмер-Ю….
Мы уезжаем
Утром 10 сентября 1995 года в Хальмер-Ю пошел снег.
В тундре началась настоящая зима.
Да-да, друзья мои!
Даже у нас в Северодвинске еще в это время «золотая» осень, «бабье лето», грибы, ягоды.
Я уж не говорю про среднюю полосу России.
А в тундре в сентябре начинается зима.
Не знаю, может быть, в другие годы здесь не выпадал снег в сентябре. Я встретил только один сентябрь в тундре. Сентябрь 1995 года.
Мы все еще ездили помогать на станцию грузить вещи последним отъезжающим из Хальмер-Ю. Получали деньги за погрузку, но тратить их уже было некуда. Последний магазин в поселке закрылся.
И уже само здание магазина начали разбирать.
Табличка «Гастроном» валялась на земле. Какие-то люди ползали по крыше, отрывали листы шифера, скатывали их вниз по положенным на крышу доскам.
Теплоснабжение в поселке уже было отключено.
И последние оставшиеся жители грелись печками-«буржуйками» и электрическими обогревателями.
Уже начали приезжать целые группировки мародеров на вездеходах с Воркуты. Мы их постоянно встречали во время наших поездок в поселок. Люди с оружием, в камуфляжных костюмах, внешне напоминали охотников. Но искали они в Хальмер-Ю другую «добычу». Многие жители оставляли в квартирах различные вещи из-за невозможности или нежелания их забрать. Также добычу могли составить различные цветные металлы: мед, алюминий, бронза.
Поэтому обрывались электропровода, разбиралось различное домовое оборудование.
Все, что можно было продать за деньги.
Горящих домов и одичавших собак становилось еще больше. Сами поездки в поселок становились все опаснее.
К концу сентября в поселке почти никого не осталось.
Приезжал Воркутинский ОМОН и всех оставшихся силой вывозили в Воркуту. Омоновцы ходили по домам, открывали двери в пустые квартиры. Если дверь в квартиру была закрыта на замок – ее вышибали. Если в квартире были люди – их силой заставляли собрать вещи, грузили в вагоны и вывозили в Воркуту.
Оставались только мы – военные моряки.
Но у нас тоже шла подготовка к эвакуации полным ходом. Без поселка мы не сможем пережить зиму.
*****
Однажды с Большой Земли приехало самое что ни на есть центральное телевидение. Телеканал «Россия» аж из самой Москвы.
Журналисты приехали снимать репортаж об исчезающем поселке Хальмер-Ю. Их привезли на вертолете с Воркуты. Корреспонденты походили по поселку в сопровождении воркутинского милиционера, поснимали. А потом вся делегация появилась у нас в части.
Мы обедали на камбузе, когда в помещение вошли журналист с оператором.
– Здравствуйте! Приятного аппетита! – заулыбалась нам женщина, держа в руках микрофон.
– Здравствуйте! – мы прекратили бряцание ложками и ответили гостье.
– А что у вас сегодня на обед? Интересно, чем питаются моряки? – спросила женщина-журналист, вдыхая носом ароматы камбуза.
– Суп из сушеных овощей. А на второе – гороховое пюре, – сказал кок Серега.
– Ну что ж, неплохо-неплохо… Вы ешьте-ешьте.… Андрей! Поснимай ребят на камеру! – произнесла женщина, обратившись сначала к нам, а потом к оператору.
Поглядела на наши уставшие чумазые лица, взъерошенные головы. Наш внешний вид напоминал больше аборигенов, а не военных моряков.
– Да-а-а, ребята… Желаю вам поскорее, как это у вас в армии говорят, передислоцироваться. Вернуться на Большую Землю. Поближе к цивилизации! – улыбнувшись нам на прощание, сказала журналист. И «упорхнула» с оператором.
Не знаю, показывали ли нас потом по центральному телевидению. Скорее всего «вырезали» из кадра моряков-«аборигенов».
*****
Приказ на ликвидацию нашей воинской части пришел еще летом 1995-го.
Начиная с августа, мы потихоньку разбирали различное оборудование, упаковывали в ящики, потом ящики забивали досками.
Демонтировалось все, что только можно демонтировать и вывезти на «большую землю».
Но пока все имущество еще стояло на своих местах.
Только в упакованном виде, готово к погрузке в любой момент. Коридоры и помещения части были заполнены коробками, контейнерами, ящиками.
Даже на центральном проходе, где проходили построения личного состава, стояли деревянные ящики с подписанными инвентарными номерами.
Громоздились один на другой до самого потолка.
В самом начале октября пришел эшелон.
Мы начали погрузку имущества части.
Оборудование и другое имущество мы грузили по товарным вагонам. А технику, транспорт загоняли на железнодорожные платформы. Вездеходы (ГТС и ГТТ), «Уралы», «Зилы», кунги, передвижные РЛС.
Командование торопило нас.
В конце октября должны были начать разбирать рельсы. Но не просто было погрузить имущество целой воинской части силами восьми моряков.
Хотя процесс шел практически круглосуточно.
Допустим, нужно было загнать «Урал» на платформу, закрепить его проволокой. Проволоку крутили ломами. И все это на жгучем морозе, в полутьме, при отдаленном свете прожекторов, расположенных на здании казармы. В пургу и ветер.