КНИГА IО-БАКЭ-ТЯН
Глава перваяДавным-давно в одной роще…
Давным-давно — может, вчера, а может, позавчера — в одной роще жила-была семья о-бакэ:[1] папа О-Бакэ, мама О-Бакэ и малыш О-Бакэ-тян.
Жили они тихо-мирно в дупле у корней дуба, никому не мешали, и им никто не мешал.
Папа О-Бакэ всё время лежал в гамаке, сплетённом из тонких паутинок, и потягивал волшебный сок. Мама О-Бакэ прекрасно готовила волшебный сок. Это был удивительный сок — с каждым глотком цвет его менялся и вкус становился другим.
А ещё мама О-Бакэ была мастерицей вязать. Могла связать из паутинок что угодно. Даже стакан.
Стакан был особенный. Мама становилась холодной как лёд, дула на паутинку, и появлялся стакан с золотой каёмочкой. Из этого стакана было очень приятно пить сок… Он был такой вкусный!
— Мне скучно! Хотелось бы выпить соку с кем-нибудь… — сказал однажды О-Бакэ-тян.
— С кем-нибудь? А разве я не пью вместе с тобой? — обиделась мама О-Бакэ.
— Да, ты пьёшь, но мне хотелось бы выпить соку с кем-нибудь другим. Не с тобой и не с папой…
— А с другом, не так ли? — сказал папа О-Бакэ. — Однако здесь поблизости нет ни одной семьи о-бакэ. Мы живём здесь совсем одни с незапамятных времён.
— Значит, я один-одинёшенек на всём белом свете? — огорчился О-Бакэ-тян и хотел было заплакать, но подумал о том, что мальчики не должны плакать, и бросил небрежно: — Полечу-ка я поиграю, — и лёгким облачком вылетел в темноту ночи.
— Не улетай из рощи! — поспешно крикнула мама ему вслед. — Не пугай людей!
Но О-Бакэ-тян уже не услышал маминых наставлений. Он был далеко.
— Ну вот! — сказала мама. — Жили одни, тихо-мирно, а ему друг понадобился… Слышишь, папа?
И, вздохнув, мама О-Бакэ принялась за вязание, а папа О-Бакэ сказал:
— Ничего не поделаешь!
И не спеша отпил глоток волшебного сока.
О-Бакэ-тян летел по тёмной роще, но очень скоро она кончилась.
«Что это? От рощи ничего не осталось!» — огорчился он.
Совсем недавно здесь была большая роща. За рощей лежали луга и поля. Домов было очень мало. И вот рощу наполовину вырубили, а на лугах и полях построили дома. Городок разросся и стал теснить рощу.
«Мама и папа из дупла не вылезают. Вот и не знают ничего. А я вижу, как уменьшилась наша роща, и мне обидно…»
О-Бакэ-тян оглянулся на рощу и сказал:
— И всё же полечу, поищу себе друга.
О-Бакэ-тян полетел к городку. Кругом было темно, лишь кое-где светили огоньки. Пролетая над одним из домов, О-Бакэ-тян подумал:
«Этот дом такой старый и запущенный! И какой-то печальный. Не живут ли в нём о-бакэ?»
И О-Бакэ-тян облетел вокруг дома. Дом был заперт. Окна не освещены. Пахло плесенью, пылью.
— Ага! Похоже, здесь водятся о-бакэ, — сказал О-Бакэ-тян и через щель в стеклянной двери влетел внутрь дома.
Глава втораяО-Бакэ-тян находит друга
О-Бакэ-тян влетел в тёмный дом и первым делом глухим и, как ему казалось, страшным голосом произнёс:
— Здравствуйте! Я не чудище. Я — О-Бакэ-тян. Привет кошке!
Он был очень вежливым о-бакэ.
Однако не успел О-Бакэ-тян закончить свою речь, как кто-то легонько погладил его по голове.
— Ой! — завопил О-Бакэ-тян и испуганно подпрыгнул.
Раздался шум крыльев, О-Бакэ-тян натолкнулся в темноте на кого-то и в испуге отскочил.
— О-бакэ-э! Помогите! — завопил он и опрометью бросился прочь. Долетев до рощи, О-Бакэ-тян вытер слёзы и задумался.
Как же было не задуматься! Полетел искать друга о-бакэ, а сам испугался о-бакэ. На что это похоже?!
И О-Бакэ-тян, набравшись храбрости, вернулся к старому дому.
Но что это? В доме кто-то плачет. Удивился О-Бакэ-тян и тихо влетел в дом.
Там кружилось, заливаясь слезами, какое-то маленькое существо, всё чёрное — не то мышь, не то птица.
— Ой! Страшно! — плакало оно. — Тут о-бакэ! Мамочка! Папочка! Где вы?
«Летучая мышка!»
О-Бакэ-тяну стало так жаль летучую мышку, что заныло в груди. Он подлетел к ней и сказал:
— Не плачь! О-бакэ вовсе не страшные. Смотри! Я же не страшный. А я О-Бакэ-тян.
— Да-а! Только что самый настоящий о-бакэ влетел в дом и на меня наткнулся. Как стукнет меня по голове! Я еле успела отскочить.
— Так это ты меня ударила? А я думал, о-бакэ на меня наскочил.
— Значит, это ты крикнул: «О-бакэ-э!»
И они поглядели друг на друга и рассмеялись.
— А я думала, о-бакэ такие страшные… — сказала летучая мышка.
О-Бакэ-тян вздохнул и запел:
— В тишине, в темноте
Гулко ветер завывал.
О-бакэ налегке,
Будто облако летал.
Как-то раз о-бакэ
Храбро в рощу вылетает,
А вдали, меж ветвей,
Огонёк ему мигает.
Задрожал о-бакэ —
Зуб на зуб не попадает.
Убежал о-бакэ,
Из дупла не вылезает.
Грустно жить на земле,
Коль тебя никто не знает.
Нет друзей у меня —
Люди землю занимают.
Летучая мышка заплакала.
— Я тоже одна осталась, — сказала она. — Когда-то люди боялись летучих мышей. А недавно хозяин этого дома, покидая его, схватил маму и папу, сунул их в карман и унёс куда-то.
В носу у О-Бакэ-тяна защипало — ему тоже захотелось заплакать, но он сказал бодрым голосом:
— Давай дружить, летучая мышка! Будем вместе пугать людей.
Вот так у О-Бакэ-тяна появилась подружка.
Глава третьяСнежные о-бакэ
Очень рад был О-Бакэ-тян тому, что у него появилась подружка. Звали летучую мышку Чичи.
Однажды проснулся О-Бакэ-тян, видит: денёк выдался погожий, самый подходящий, чтобы к Чичи в гости сходить.
Нужно сказать, что погожий денёк для о-бакэ вовсе не такой, когда ярко светит солнце, а по небу плывут пышные, румяные, как булочка, облака. Наоборот, когда серое небо низко нависает над землёй, а тёмные клубящиеся облака стремительно несутся по небу и воет ветер — это и есть самая подходящая погода для о-бакэ. В тот день вдобавок было ещё и холодно. Казалось, вот-вот пойдёт снег.
«Чем бы нам заняться?» — думал О-Бакэ-тян, летя по небу.
Приблизившись к дому, где жила Чичи, он, как всегда, вежливо поздоровался:
— Здравствуйте! Я не чудище. Я — О-Бакэ-тян. Привет кошке!
Однако ему никто не ответил.
— Чичи! Где ты? Давай поиграем, — сказал он. Но в доме было тихо.
О-Бакэ-тян облетел дом, заглядывая во все углы. И вдруг с изумлением уставился в потолок.
На потолке вниз головой висела Чичи. Будто тряпочка.
— Чичи! Ты что?! Давай поиграем.
— Я бы поиграла… да… не могу… пошевелиться, — прошептала Чичи с трудом.
— Гм! — удивился О-Бакэ-тян и сказал: — Подожди! Я сейчас вернусь.
И, натыкаясь на разные предметы, он поспешно полетел обратно в рощу. Как я уже сказала, О-Бакэ жили в дупле у корней старого дуба. Так было зимой. Летом же они переселялись на дачу, на верхушку дуба. Там, в тени шелестящей на ветру листвы, они наслаждались прохладой. Осенью, когда с дуба опадали листья, они снова поселялись в дупле.
— Мама! Беда! — закричал О-Бакэ-тян, влетая в дупло. — Летучая мышка Чичи висит вниз головой.
— Не волнуйся, О-Бакэ-тян! Летучие мышки всегда спят вниз головой, — сказала мама О-Бакэ.
— Да? А я не знал. Но Чичи не спит. Она заболела — не может пошевелиться. Ей поиграть хочется, а она сдвинуться с места не может.
— А-а! Это она в зимнюю спячку впала, — заметил папа О-Бакэ из гамака. — Теперь до весны будет спать. Холодно ей, оттого и спит всю зиму.
— Ну вот! — огорчился О-Бакэ-тян. — Висит одна-одинёшенька на потолке. А ей поиграть хочется!
— Я придумала! — радостно воскликнула мама О-Бакэ и захлопала в ладоши. — Пусть летит к нам. У нас очаг горит, тепло… Сейчас я приготовлю ей хорошее лекарство. Выпьет ложку и разогреется.
Мама О-Бакэ поставила на огонь котелок и велела О-Бакэ-тяну набрать шиповника. Когда О-Бакэ-тян вернулся с шиповником, над котлом уже поднимался пар. Мама О-Бакэ бросила в котёл измельчённый корень какого-то дерева, толченую ракушку, грибы, хвост ящерицы, ещё что-то непонятное и помешала всё это длинными деревянными палочками.
— Мама! Я принёс шиповник, — сказал О-Бакэ-тян.
Мама О-Бакэ молча кивнула и бросила ягоды в котёл. Пламя ярко вспыхнуло и осветило дупло.
— Настоящая о-бакэ! — сказал папа.
— Да? — спросила мама радостно и вся зарделась. Её белёсое тело вспыхнуло как пламя.
«Какая мама красивая!» — подумал О-Бакэ-тян.
— Ну вот, всё готово. Пусть Чичи выпьет одну ложку этого лекарства.
И, зачерпнув из котла ложку варева, мама О-Бакэ передала её О-Бакэ-тяну.
О-Бакэ-тян помчался что было духу к Чичи. Меж тем пошёл снег.
— Вот хорошо! Мы будем лепить снежных о-бакэ! — воскликнул О-Бакэ-тян, летя по небу.
Утром жители городка сильно удивились: на улицах, на почтовых ящиках, тут и там торчали удивительные снежные о-бакэ. На школьной крыше сидел рядышком целый десяток о-бакэ.
— Кто же это слепил таких причудливых о-бакэ? — удивлялись люди.
Вы-то знаете, кто. А жителям городка совсем было невдомёк.
Глава четвёртаяЧичи плакала
Однажды вечером, после ужина, О-Бакэ-тяну вдруг захотелось посидеть у мамы на коленях.
— Мама! Давай поиграем в игру: «Это — мамино, это — папино», — О-Бакэ-тян потряс маму О-Бакэ за коленку.
— Ну что ты! Как маленький! — сказала мама О-Бакэ.
— Ну, ма-а-ма! — затянул О-Бакэ-тян.
— Ладно, сыграем. Но только один раз.
И мама О-Бакэ, держа О-Бакэ-тяна на коленях, стала показывать пальцем то на щёки, то на лоб, то на глаза, приговаривая:
— Это — дедушкино,
Это — бабушкино,
Это — папино,
Это — мамино.
Весь он наш,
О-Бакэ-тян.
О-Бакэ-тян радостно подпрыгивал на коленях у мамы.
— Жаль, у меня нет ни дедушки, ни бабушки, — сказал он и осекся: он заметил, что Чичи вот-вот заплачет. — Ну ничего! Зато у меня есть Чичи! — крикнул он, подлетая к подружке и обнимая её.
И тут Чичи заплакала:
— Мамочка! Папочка! Где вы?
Тогда и О-Бакэ-тян заревел. Мама О-Бакэ удивилась, подлетела к ним, обняла и, похлопывая по плечам, сказала:
— Ну полно! Полно! Не плачьте. Чичи, расскажи нам о своих папе и маме. Может быть, я помогу тебе найти их.
— Ну да, Чичи! Давай попьём чайку, и ты нам расскажешь, — предложил папа О-Бакэ.
Все сели в кружок, а мама О-Бакэ зажгла ещё один светильник, сделанный из вьюнка, и налила всем чаю.
Чичи стала рассказывать:
— Я жила с мамой и папой в одном доме…
— Ты говоришь о пустом доме?
— Да, но тогда он не был пустым. Там жил человек по имени Папа, человек по имени Мама и девочка Нон-тян. Потом Мама у них умерла.
— Отчего?
— Кажется, от болезни. И вот однажды человек по имени Папа задвинул ставни…[2]
— Гм… — Папа О-Бакэ и мама О-Бакэ недоуменно переглянулись.
— Человек по имени Папа никогда прежде не задвигал ставен. Ему не хотелось их задвигать. Вот мы и жили в щели, куда задвигались ставни.
— А-а! Понятно.
— Когда он задвинул ставни, мои папа и мама неожиданно выехали с ними из пазов. Человек по имени Папа схватил их и сунул себе в карман. А меня он не заметил. День был холодный, и я висела неподвижно в тёмном уголке.
— И что же было потом?
— А потом ничего не было. Человек по имени Папа задвинул ставни, запер дом и ушёл вместе с Нон-тян.
Все вздохнули.
— Людей но имени Папа очень много… — сказал папа О-Бакэ.
— Ты хочешь сказать, нет ли каких-нибудь примет? — спросила мама О-Бакэ.
— Примет… Ах да, он был художником.
— Ага! Понятно! Тогда мы с Чичи будем искать художника по имени Папа и девочку по имени Нон-тян! — закричал О-Бакэ-тян. — Я облечу все дома и всюду буду спрашивать: «Нет ли тут художника по имени Папа?»
— На самом деле? Ты сделаешь так? — Чичи подскочила к О-Бакэ-тяну.
— Ну конечно! Ведь мы же друзья!
Они вылетели из дупла и, усевшись на ветке дуба, запели:
— Мы найдём,
Мы обязательно найдём
Художника по имени Папа
И девочку по имени Нон.