Доктор, как Менотти и ожидал, настороженно спросил:
— Марко, а зачем старик вам понадобился? Насколько я знаю, он не является вашим клиентом, дела Пристани ведет Корбес-младший.
— Я предпочел бы объяснить это на месте.
— Вы отлично знаете: втемную я не играю. Объясните.
— У вас же нет времени.
— В таком случае я кладу трубку.
— Да постойте! Ну, в самых общих чертах…
Он изложил суть своей идеи, которую без согласия и участия Корбеса реализовать было бы весьма затруднительно, а точнее — невозможно. И тут же услышал в ответ:
— Ну нет. Старик мне слишком дорог, чтобы подставлять его подобным образом. Да и себя, кстати сказать, тоже. И клинику.
Менотти был готов к такому отклику.
— Дорогой доктор, вы не забыли, что я ваш адвокат?
— Вспоминаю об этом каждый раз, подписывая чек, — парировал Юровиц.
— А следовательно, — продолжал, как ни в чем не бывало, Менотти, — я осведомлен о делах клиники «Гортензия» не хуже, чем вы сами.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только одно: мне известны и понятны причины вашего нежного отношения к Корбесу. У меня по этому поводу не возникает никаких возражений. Однако же, доктор, самым неприятным из человеческих пороков я считаю жадность. Так вот, не проявляйте ее, поделитесь со мной.
— Чем это?
— Кем. Корбесом, конечно, его возможностями.
Юровиц немного помолчал.
— К сожалению, я вас не понял. И потом у меня действительно больше нет времени.
— Хорошо. Я согласен перенести разговор…
— Бесполезно. Я не могу сделать то, о чем вы просите, по множеству причин. До свидания.
Адвокат еще немного послушал гудки в трубке.
— Так я и думал, — пробормотал он. — Ну, что же, Юровиц — не последняя инстанция.
Он ненадолго задумался над тем, кто из известных ему людей мог бы переубедить этого клинического упрямца, как Менотти про себя давно уже называл главного врача клиники «Гортензия». Однако никаких продуктивных мыслей по этому поводу у него не возникло, и даже компьютер на сей раз не помог.
Доктор же Юровиц, закончив разговор, вместо того, чтобы спешить в операционную, позвонил в Лондон своему давнему знакомому, доктору Берфитту, занимавшему в международном фонде «Лазарет», которому принадлежала и клиника «Гортензия», пост консультанта по стратегическим проблемам. Собственно, врачом Берфитт уже несколько лет как не являлся: лицензия на право медицинской практики была у него изъята, но Юровиц по старой привычке продолжал называть его так.
Бывшему доктору Берфитту было сейчас, откровенно говоря, не до старого знакомого Юровица, да и вообще ни до чего или, если быть совершенно точным, — почти ни до чего. В минуту, когда того угораздило набрать лондонский номер, Берфитт находился в обществе человека, которого раньше никогда не встречал, но принял его, поскольку гость явился с наилучшими рекомендациями от весьма достойных людей. Хозяин кабинета слушал приезжего с большим вниманием, ибо новости оказались на самом деле весьма интригующими, а в недалеком будущем сулили еще больший интерес, сугубо материальный. Правда, задача, над решением которой доктору предлагалось поломать голову, была не из простых, но игра стоила свеч.
Посетитель был невысок, смугловат, по-английски говорил с акцентом, но язык его взглядов и жестов был предельно выразительным. Сообщение этого человека требовало от собеседника предельной концентрации, вот почему Берфитт с большим неудовольствием воспринял бы любую помеху этой беседе. Если бы профессор Юровиц имел об этом хоть малейшее представление, он, безусловно, отложил бы свой разговор до более позднего времени.
— Три килограмма — это очень много денег, — незадолго до того, как раздался звонок, вещал посетитель. — Однако дело, как вы понимаете, в данном случае совсем не в них. Мы готовы даже списать их со счета, если остальное количество будет доставлено нам не позже условленного срока. Никак не позже, доктор. И в поисках человека, который сможет наилучшим образом оказать нам помощь в получении этого груза, мы обратились к вам. Хочу сразу же предупредить, что сам факт нашего разговора, весьма с моей стороны откровенного, налагает на вас определенные обязательства: знать о нем может только человек, тесно сотрудничающий с нами. Так что, согласившись принять меня, вы как бы уже подписали если не контракт, то, во всяком случае, протокол о намерениях. Само знание предмета нашего разговора подобно мине с радиовзрывателем, и стоит нам нажать кнопку…
Говоря это, посетитель показал, каким пальцем и как он нажмет ее.
Берфитт попытался улыбнуться; в театральном училище за такую попытку он не получил бы более тройки, да и то при условии доброго к нему отношения.
— Вряд ли можно назвать случившееся следствием вашей оплошности, — ответил он со всей убедительностью, на какую был сейчас способен. — Замысел был остроумен и рассчитан на полную безопасность даже при жестком таможенном режиме. Не было ошибок ни в планировании, ни в выполнении.
— Иными словами, вы считаете, что мы можем вновь попытаться использовать ту же самую методику? Полагаю, что не могу согласиться с вами. Говоря словами пророка, «тогда бы я оказался в заблуждении и не был бы идущим прямо».
— Сура шестая, «Скот», — механически констатировал Берфитт. — Однако там же сказано: «У Него — ключи тайного; знает их только Он». Я, разумеется, не претендую на всеведение, но достаточно уверенно могу сказать: произошла утечка информации, и виновника надо искать среди ваших людей, обслуживающих тропу. Вас просто-напросто предали.
— Нам нужно от вас, уважаемый сэр, вовсе не расследование причин происшедшего; с этим мы как-нибудь справимся сами. Разве вы не поняли? В таком случае повторяю: мы хотим, чтобы вы доставили нам тот груз, который мы по ряду причин не смогли своевременно вывезти.
— Я прекрасно вас понял. Но мне до сих пор не ясно: почему же вы не смогли? Почему груз застрял там, где он сейчас находится? И велика ли вероятность, что он еще там?
— Значит ли это, что вы беретесь за дело?
— Конечно, я это сделаю. Но не раньше, чем мне будут ясны ваши условия.
Собеседник вынул ручку и на листке бумаги, поспешно пододвинутом к нему Берфиттом, написал цифру.
— Слишком мало.
— Вы полагаете?
— Расходы будут, по моим представлениям, значительными. Где, вы сказали, этот груз находится?
— Если у вас есть карта Восточной Африки…
— Разумеется.
Берфитт повернулся к компьютеру, чтобы загрузить карту.
— Вот тут.
— Глухие места. Когда-то я там бывал, и за минувшие годы вряд ли там что-то заметно изменилось.
— Я имел в виду только ваше вознаграждение. Расходы — отдельно.
— А-а… В таком случае я близок к тому, чтобы согласиться.
— Вы разумный человек, — чуть заметно улыбнулся собеседник. — Именно так о вас и отзывались те, кто рекомендовал вас. Они также сказали, что вы обладаете большим опытом в подобных делах.
— Но вы так и не ответили на вопрос: почему груз застрял?
— О, доктор, очень просто: стечение неблагоприятных обстоятельств. В условленном месте посылку должны были перегрузить с машин на самолет, но тот не прилетел: его сбили «стингером» те, что называют себя Армией Бахуту. После этого мы поняли, что такой путь слишком опасен: самолет могли бы сбить и на обратном пути, когда груз находился бы уже на борту. Это означало бы полный крах. К тому же стало известно, что приближаются преследователи. Сопровождавшим пришлось укрыться там, где я показал вам. Как только мы договоримся, я дам вам все необходимое для их убеждения в том, что вы наш представитель.
— Мне нужно еще подумать. Сию секунду я просто не представляю…
— Думайте, у вас имеется для этого еще не менее десяти минут. А я тем временем позволю себе дать вам несколько советов. Конечно, как выполнить наш заказ, вы решите сами. Но наше требование: откажитесь от всего, что вы знали и использовали до сих пор. Все ваши методы.
Берфитт поднял глаза на говорившего.
— То есть?
— Очень просто. Отбросьте их. И найдите новые. Создайте. У вас большой опыт. Делайте все, на что вы способны, и еще сверх того, но в условленный день мы должны получить заказанное. Иначе… Одним словом, как сказано: «Действуйте, и увидит ваше дело Аллах».
— Но не проще ли отложить…
— Нет, — отрезал собеседник, даже не дав Берфитту договорить. — Не проще. Не скажу даже, что это сложно. Невозможно — вот настоящее слово. Речь идет о судьбе если не всего мира, то немалой и важной его части. Ибо сказано: «Кто бывает врагом Аллаха и Его ангелов, и Его посланников…» Так ведь и Аллах — враг неверным! Надеюсь, вы меня хорошо поняли?
Тут и раздался звонок.
Сперва Берфитт ответил достаточно резко, что занят по горло и помочь никак не может. Однако, услышав, какие проблемы волнуют главного врача и с чем обратился к нему Менотти, тут же сменил гнев на милость.
— Хорошо, — сказал он. — Завтра я должен быть в Москве по делам нашего фонда. Да-да, доктор, мы действуем, мы заново открываем эту планету, не так ли? Москва, как ни странно, тоже находится на Земле. Я изменю маршрут и полечу через Леру. На несколько часов смогу задержаться у вас — до московского рейса. Ждите меня в аэропорту.
— Не могу сказать, как я вам благодарен, доктор.
— Если понадобится, я вам подскажу нужные слова. Сообщите Менотти, что завтра я хочу с ним встретиться. И с директором Пристани Ветеранов тоже. А вообще-то наши методы, доктор Юровиц, уже сильно пахнут нафталином. Они в прошлом, а думать надо о будущем. Итак, до завтра.
— Жду вас с нетерпением. И надеюсь, что у нас не будет перебоев со снабжением.
Берфитт положил трубку и улыбнулся — на этот раз искренне.
— Не знал, что вы собираетесь в Москву, — заметил его гость.
— Я и сам понял это секунду назад.
— На вашем месте я не стал бы отвлекаться на какие-то другие дела, пока не найдены возможности выполнить наш заказ.