Я несколько раз заходил в эту таверну, когда отец вечерами задерживался, болтая с приятелями, так что знал, что на обоих этажах устроен туалет, а вот мыться придется в бане, которую растопят за дополнительную плату. Нужно будет потолковать об этом со служанкой, когда принесет ужин. Медь у меня есть, так что с оплатой проблем не будет.
Получилось договориться о возможности привести себя в порядок: симпатичная служанка принесла еду и сообщила, что в бане совсем недавно парились, поэтому подкинуть на угли дрова и подождать, пока печь нагреется — дело двадцати минут. Взяв монеты, девушка пообещала заняться растопкой. «Дополнительных услуг», о которых часто сообщалось в приключенческих книгах, мне не предложили, да и взгляд служанки был максимально равнодушным, но я не расстроился. Успею еще и репутацию свою исправить, и прославиться на весь город с лучшей стороны — девчонки из юбок будут выпрыгивать, чтобы я на них внимание обратил.
Пока баня топилась, очнулась обезьянка. Рюкзак зашевелился, из него выползла покрытая серебристым мехом лапка, другая, а потом из горловины показалась настороженная рожица. Круглые глаза пробежались по комнате и остановились на мне.
— Держи, — протянул я зверьку подготовленное яблоко.
Ноздри зверя задвигались. Питомец утробно заворчал, встал на четвереньки и, шатаясь, двинулся в обход меня к столу, где стояла сковорода с едой.
Есть из одной посуды с монстром не хотелось, даже если он демонический и весь из себя королевский, потому я дошел до стола первым, достал пальцами теплый кусок мяса и передал его обезьянке. Монстр оскалился и с жадным урчанием вгрызся в кусмень. Когда доел, окунул лапу в стакан, который я поставил на пол, а после — принялся жадно обсасывать мокрую шерсть.
Чем больше проходило времени, тем лучше работал навык, и сильнее становилась связь между мной и питомцем. Никогда не считал себя эмпатичным человеком, но магия навыка позволяла воспринимать существо рядом невероятно чутко. Будто обезьянка принадлежит мне уже многие годы, и я уже выучил все ее привычки, каждую эмоцию и то, как она проявляется. Это не влияние класса, это влияние моего навыка «непреложного договора», который я использовал для подчинения демонического зверя. Вряд ли я когда-нибудь смогу развить навык до той степени, чтобы смотреть глазами животного — это возможности какого-нибудь друида или заклинателя животных, а мои способности работают в иной плоскости. Эмпатия действует в обе стороны и нужна больше для того, чтобы обезьянка смогла правильно интерпретировать мои команды.
А еще я знаю, что если договоров с монстрами будет слишком много, мне придется блокировать эмоции подконтрольных существ. Большинство призывателей вовсе предпочитает обходиться одним подконтрольным животным: как я уже сказал, наши способности лежат в иной плоскости.
Я могу перекинуть привязку на другого человека, если захочу продать питомца, только вот в любой момент смогу забрать ее себе обратно. У меня всегда будут «права администратора» в отношении зверька. Но о продаже обезьянки я не думал — вместо этого с интересом прислушивался к непривычному чувству связи с питомцем. Навык укладывал в сознании животного ответные действия на мои голосовые команды, давал мне представление об этих командах, внедрял в питомца десятки триггеров, которые должны сработать в случае нападение на меня, на нас, на него — в зависимости от ситуации. Например, сейчас в случае любой атаки он должен в первую очередь сбежать подальше и спрятаться, пока я не найду его. Но как только монстр поправится и подрастет, варианты станут совершенно другими. Навык не задавал жесткий список действий и реакций, а влиял гибко, учитывая в первую очередь мои пожелания.
Вот только у меня кроме умиления забавной обезьянкой у меня были и другие эмоции, связанные с нахлынувшими воспоминаниями.
Питомец… Первым моим питомцем стал доберман Бим. Отец, в очередной раз вернувшись с вахты, привёз мелкого щенка, который чуть ли не на пузе передвигался и кряхтел, когда я брал его на руки. Помещался на ладошку.
Для меня, тогдашнего школьника, своя собака была чуть ли не пределом мечтаний — я получил кого-то, о ком можно заботиться. За кем можно ухаживать. Кого-то, кто будет есть с твоих рук и бегать с тобой по утрам.
Собаки выбирают себе хозяина одного и на всю жизнь, а других только терпят. Не знаю, почему Бим выбрал меня, а не отца, не мать, не кого-то из братьев. Но хозяином ему стал я. Я выгуливал, кормил, договаривался о случках. И во время учёбы в университете увёз его с собой на квартиру, которую тогда снимал. А когда взял квартиру, перевёз его туда. Он пережил все мои отношения. Только отмеренный самому себе срок пережить не смог.
Помню, как ухаживал за Бимом, когда он уже по дому с трудом ходил. Как раз в неделю спускал его в лифте на первый этаж, как ждал, пока он выйдет из квартиры. Бим выходил, ложился на газон и печально вздыхал.
А потом, в свой последний день скулил и завывал, скребся в дверь. Я, дурак, открыл тогда, не цепляя поводок — мол, куда он убежит. А Бим рванул по лестнице вниз, как молодой. Я догнал его пару этажей спустя, сел, прижимая к себе и заплакал. Знал, что собаки из дома умирать уходят. Так, в общем-то, и вышло…
Ладно, Кирилл, все это в прошлом. Выдыхай.
— Я назову тебя Горо, — поддался я моменту, глядя на довольного звереныша. Если уж я — Кабал, буду продвигать прочих персонажей. Надеюсь, тут не будет отрядов Шао Кана, которые изуродуют меня так, что придется носить маску.
Спустя оговоренные двадцать минут я спустился по второй лестнице к выходу на задний двор, дошел до бани, помылся. Как мог, постирал одежду и выжал ткань. Одежду развесил во дворе: завтра уже займусь покупками и приобрету себе запасные комплекты вещей. Завтра будет куча дел, да…
Я лег в кровать, на постиранную простынь, и наконец осознал, что все произошедшее со мной за день — взаправду.
— Выходит, я сейчас в мире меча и магии, — пробормотал я, пытаясь принять это, осознать до конца. — В мире, где демоны, оборотни, демонические существа и орды иной неслыханной нечисти являются реальностью! Где на троне королевства сидит крутой дядька, способный заклинанием разрушить гору, а за речкой стоит замок мужика, который в молодости убивал драконов и промышлял охотой на Королевских демонических зверей. А вот чего нет — так это светофоров, футбольных мячей и зебр. Навык вождения и сотни других можно забыть — они мне больше никогда не пригодятся. А еще можно забыть про нормальное лечение. И я даже не про хирургию: вдруг прокачанный маг-целитель здесь ногу отрастить может? Нет, я о чем-то более бытовом. О симптоматическом лечении — это когда тебе дают пастилки от кашля и капли для носа, чтоб ты мог дышать нормально и не раздражал дыхательные пути лишний раз. О патогенетическом лечении — это когда тебе дают препараты для снижения давления, чтобы оно не било по всем органам, или когда дают антипсихотики, чтобы ты не ловил зеленых человечков. О заместительной терапии — это когда тебе дают инсулин, например, который у тебя не вырабатывается. Даже тот же дексаметазон, который вкалывают, чтобы человек от отека легких не помер — это невероятно полезная вещь, хоть он и не лечит причину заболевания. Вряд ли здесь маги-целители имеют кнопку «вылечить от всего», и вот это грустно. Если в прошлом мире при каких-нибудь болях или недомогании я мог сходить к врачам — разумеется, платным, со всем уважением к прочим — то теперь куда мне идти, если воспалится не вырезанный у Кабала аппендицит? Брать свиток, зелье, или шагать к магу? Что-то мне подсказывает, что бытовая в прошлом мире операция в этом может вызвать лишь пожатие плечами.
Но врачи мне пока не требуются, и осторожные мысли о том, что новый мир может быть не столь радужным, как мне того хочется, не смогли испортить мое настроение.
Даже несмотря на обрушившиеся на меня проблемы, я не унывал. Ведь я не погиб под колесами машины, я жив, а значит — все можно исправить. Безденежье — походом за монстрами. Слабость — тренировками и мощными существами, которых можно призывать. Репутацию — обретением силы и демонстрацией того, что бывает с моими недоброжелателями. Опыт говорит, что стоит только начать ловить людей поочередно и бить им морды, как остальные уже подумают, стоит ли лишний раз напоминать мне о моей слабости. Конечно, не лучший способ решить проблему, и часто насилие лишь добавляет новых трудностей, но если не сработают мирные варианты, придется бить морды. Пока не знаю, получится ли исправить репутацию без конфликта — еще не сталкивался с ситуацией, когда практически весь город считал бы меня каким-то прокаженным, отбросом.
Если честно, меня устроит и негатив, если только люди будут прятать его под испуганными улыбками, а не компенсировать свои психологические проблемы за мой счет и обращаться со мной, как с отбросом только потому, что при пробуждении я чего-то там не получил. Конечно, хочется стать своим в доску парнем, хорошим и справедливым, только не уверен, что такое получится в этом городе.
Проснулся, когда только светало. Обезьянка носилась по комнате почти бесшумно, но меня разбудил цокот маленьких когтей о стол, стул и половицы. Сперва не понял, где я, почему над моей кроватью грубый деревянный потолок вместо красивого натяжного, и что это за шум. А потом — понял.
Уловив мое настроение, обезьянка притихла, однако злиться на животное я не стал. Распахнул ставни, и демонический зверек бросился исследовать новую территорию. Что его зашибут, я не беспокоился: питомец получил команду быть осторожнее, да и к маленьким животным тут отношение особое. Каждый знает, что такое «питомец». А так вряд ли в городе много охотников с посттравматическим стрессовым расстройством, которые швыряют нож на любой шорох и даже в туалет ходят с луком и стрелами. Надеюсь, если такие все же есть, они не заглянут на задний двор таверны, пока обезьянка будет делать свои дела. Кстати, нужно будет купить питомцу ярко-красный ошейник, чтобы люди видели, что она — питомец. А потом, когда появятся деньги, приобрету еще и артефакт с защитой от физического урона. К сожалению, иммунитета от урона, как в играх, не будет: накопитель артефакта можно исчерпать несколькими атаками. Однако, всегда лучше иметь защиту, чем не иметь ее.