Любопытствующие обитатели борделя, столпившиеся за дверью, резко перестали кудахтать и прянули в стороны, освобождая полицейскому дорогу.
Глава 10Похмелье без пира
На следующее утро Валантен проснулся поздно, и к горлу сразу подкатила тошнота. Ощущение было такое, что голову сжимают раскаленные тиски, как будто накануне он напился до посинения. Сев на кровати, молодой человек потер лицо обеими ладонями и на некоторое время застыл, вспоминая события предыдущего дня. От этих мыслей его отвлек, вернув к реальности, неожиданный и очень приятный аромат кофе с поджаренным хлебом.
Эжени Пупар завладела кухней, как завоеванной с боем территорией, и теперь царствовала там единовластно со знанием дела и чрезвычайным благодушием. Валантен смог в этом убедиться, к собственному удовлетворению, когда наконец добрел до ее владений. При виде хозяина – помятого, с потухшим взглядом – толстуха всплеснула руками и бросилась готовить гоголь-моголь по собственному рецепту, чтобы привести его в чувство.
– Секрет в том, чтобы хорошенько нагреть молоко с корицей, не доводя при этом до кипения. И конечно же не забыть добавить добрую порцию рома. Этот ром мне каждый год присылает один родственник из Сан-Доминго. Один-единственный глоток такого нектара вернет вам силы – будете как новенький, слово Эжени!
Валантен не мешал ей хлопотать вокруг себя, как тяжелобольной, которого всячески окружают заботой. Какая все-таки молодец Аглаэ, что уговорила его нанять эту славную шестидесятилетнюю особу! Характер – кремень, а за чрезмерной фамильярностью скрываются золотое сердце и беззаветная преданность…
Инспектор долго сидел на теплой кухне, потягивая целительный напиток из чашки, которую он держал в ладонях, ощущая исходивший от нее приятный жар, и смотрел, как мастодонт в юбке ловко управляется у печи. Этот домашний уют, от которого он давно отвык, приятно контрастировал с состоянием его духа и ума. Ибо дух его пребывал в смятении, а в голове царила полная неразбериха. Сознание Валантена в тот момент было подобно саду диких трав, заросшему ядовитым плющом и колючей ежевикой.
Вернувшись домой накануне поздно ночью, он не мог заснуть и перечитывал раз за разом оба письма Викария. Некоторые фразы оттуда до сих пор вертелись у него в мозгу, кружили, как хищные птицы над падалью. Его приемный отец, Гиацинт Верн, почти семь лет неустанно преследовал клыкастое чудовище, от которого Валантен сумел сбежать в свои двенадцать. Сам он пошел на службу в полицию лишь для того, чтобы продолжить дело отца, найти монстра, свершить правосудие и возмездие. А теперь вдруг соотношение сил переменилось – из охотника он превратился в дичь. Викарий увидел его, узнал и перестал скрываться. Так дикий зверь, которого обложили со всех сторон, вдруг разворачивается мордой к преследователям и скалит клыки. Валантен часто представлял эту встречу лицом к лицу, мечтал о ней. Но раньше, когда он об этом думал, в его воображении все было по-другому: он сам устанавливал правила, а монстр являл собой затравленного беглеца. Теперь же он понял, насколько заблуждался. Викарий был уверен, что по-прежнему держит его железной хваткой, что, как и раньше, способен подчинять его своей воле, и потому бросил ему вызов. Битва, к которой они оба готовятся, будет смертельным поединком. И впервые с тех пор, как принял эстафету из рук приемного отца, Валантен усомнился в том, что сумеет выйти из этого поединка победителем.
Когда, уже ближе к полудню, инспектор решился покинуть свои апартаменты, первым делом он отправился на поиски Клопа. Застать маленького чистильщика обуви удалось в тупике Вьей-Тюильри у фонтана Нептуна. Местечко было не простое, а стратегическое – из-за того, что здесь нескончаемыми вереницами шастали водоносы и уборщицы с полными ведрами, эта мощеная площадка и прилегающий участок улицы Шерш-Миди в первые же утренние часы превращались в трясину, и многочисленные буржуа охотно расставались с несколькими су, чтобы вернуть перепачканной в грязи обуви приличный вид.
Когда Валантен заглянул в этот тупик с лавками ремесленников, мальчишка только что закончил чистить ботинки коммивояжеру и, оседлав каменную тумбу, увлеченно наблюдал за разгоравшейся у фонтана ссорой между водовозом, притащившим свою бочку [40], и двумя банщиками. Речь шла о том, кто будет набирать воду первым. Крепкие ругательства, как стрелы, выпущенные армиями лучников, летели шквалом в обоих направлениях. Клоп пребывал в полном восторге от представления и звонким голосом подбадривал участников словесной перепалки в надежде увидеть, как она переходит в уличное побоище.
– Здравия желаю, Иерусалим! Позырьте на этих дуралеев, цирк на выезде забесплатно!
– Извини, Клоп, у меня совсем нет времени. Я забежал попросить тебя об услуге… за дополнительное вознаграждение, разумеется.
– Ну так это всегда пожалуйста! – обрадовался мальчишка и, соскочив с тумбы, широко заулыбался. – Опять, что ли, своего попа ищете?
– Скажем так, он нашел меня первым. Но по-прежнему находится в бегах.
– Как так? Он вас нашел, а вы не удосужились напальчники [41]на него напялить? Я-то думал, вы больше всего на свете хотите этого гада в тюрягу засадить!
– Говорю же тебе: он меня нашел, то есть вычислил, и у меня не было возможности его арестовать. Потому мне и нужна твоя помощь. Весьма вероятно, что этот негодяй объявится в здешних краях. Я хочу, чтобы в ближайшие дни ты внимательно понаблюдал за улицей возле моего дома.
– А как же мне распознать вашего клиента? Я его в глаза не видел.
По лицу Валантена пробежала судорога.
– Это мужчина лет пятидесяти. Высокий, худой, лысый. Лицо костлявое, узкое, будто заостренное, как лезвие ножа. Глаза маленькие, глубоко посаженные. Если один раз наткнешься на его жестокий взгляд, уже никогда не забудешь, уж поверь мне.
– А если я увижу на улице такого кренделя, что мне делать дальше?
– Тебе надо будет осторожно проследить за ним, чтобы выяснить, где он устроил себе логово. Постарайся ни в коем случае не рисковать. Это опасное задание, имей в виду. Если заподозришь, что он тебя заметил, немедленно разворачивайся и беги без оглядки, как будто за тобой гонится дьявол. Потому что… так оно и будет. Тебе придется иметь дело с дьяволом во плоти.
По прибытии в Префектуру полиции часом позже Валантен собирался поговорить с Исидором о деле д’Орвалей – необходимо было подготовить помощника к назначенному на следующий день визиту в поместье «Буковая роща» в окрестностях Сен-Клу. Но вскоре после того, как инспектор переступил порог бывшей резиденции председателей парламента, стало ясно, что планы его будут нарушены.
Когда молодой человек пересекал лестничную клетку второго этажа, направляясь к очередному пролету, его окликнули властным голосом:
– Инспектор Верн! Извольте зайти ко мне на минутку. Хочу сказать вам пару слов.
Новый полицейский префект Александр Франсуа Вивьен, назначенный совсем недавно, 26 февраля, стоял на пороге своего кабинета. Чтобы вот так перехватить Валантена на лестнице, он, должно быть, поджидал его прихода, глядя из окна, и такое нетерпение со стороны начальства не сулило ничего хорошего. Поникнув головой, Валантен неохотно направился к Вивьену.
– Полагаю, у вас уже есть догадки по поводу того, о чем пойдет речь, – начал префект, когда они уселись по обе стороны внушительного стола из красного дерева с избыточной позолотой на ножках. – На вас поступают жалобы, инспектор. Во-первых, ваш коллега Гронден обвиняет вас в превышении полномочий и вмешательстве в дела, которыми занимается подконтрольная ему служба.
Валантен хоть и знал, что рискует дорого заплатить за право воспользоваться свободой слова, все равно не сдержался:
– При всем уважении, господин префект, Гронден – редкостный болван, да еще и завистник.
– Прекратите, инспектор! – отрезал Вивьен, приподнявшись с кресла и хлопнув ладонями по столу. – Выбирайте выражения! Комиссар Гронден возглавляет службу надзора за нравами, и пока он остается на этом посту, вы должны признавать его полномочия. Кроме того, претензии к вам предъявляет не только он.
– А кто еще?
– Депутат Жак Лемаршан передал мне ходатайство сегодня утром. Он обвиняет вас в необоснованном применении насилия и незаконном вторжении минувшей ночью в одно приличное парижское заведение.
– Приличное? Да неужели? – с горькой иронией усмехнулся Валантен. – Позвольте осведомиться, господин префект, не уточнил ли ваш ходатай название заведения, где имели место противоправные деяния, поставленные мне в вину?
Начальник тяжело вздохнул с некоторым раздражением.
– Нет, и я не вижу, каким образом это относится к сути дела.
– Самым что ни на есть очевидным. Я не сомневался, что месье депутат предпочел об этом умолчать. Ведь его избиратели были бы несколько удивлены и разочарованы, узнав, что их представитель – завсегдатай борделя на улице Дюфо для мужчин с особыми предпочтениями. Хуже того, проституток в это заведение набирают порой из юношей весьма нежного возраста, а приличную репутацию ему обеспечивает своим далеко не безвозмездным покровительством наш драгоценный комиссар Гронден.
Префект полиции во второй раз с начала беседы выразил Валантену свое крайнее неодобрение. Его лицо окаменело, крылья носа побелели от гнева.
– Ни слова больше, Верн! – сухо произнес он. – Вы и так перешли все границы!
Однако уже в следующий миг его лицо смягчилось. Взяв со стола нож для разрезания бумаги с перламутровой рукояткой, Вивьен принялся вертеть его в руках, наблюдая за отблесками света на лезвии, словно искал в их игре решение деликатной дилеммы. Когда префект снова заговорил, его тон был более благожелательным.
– Послушайте, Верн, что бы вы там себе ни думали, я не собираюсь занимать сторону ваших хулителей. У меня было время ознакомиться с рапортами моих предшественников о вас. Все они считают, что вы хоть и не являетесь образцовым полицейским в общепринятом представлении, тем не менее обладаете неоспоримыми способностями к выслеживанию самых изобретательных преступников. Учитывая ваши резу