«Быстро же вы, парни, поняли, с кем имеете дело! Значит, готовы напасть на беззащитного, но не настолько безмозглы, чтобы лезть с двумя перышками [53]на человека при двух добрых кремневых пистолетах!» – подумал Валантен. Однако эта неприятная встреча привела его в чувство, и, не дожидаясь, когда два бандита приведут подкрепление, полицейский ускорил шаг.
Заброшенную мастерскую сапожника он нашел быстро. Место ничуть не изменилось по сравнению с тем, что он видел здесь прошлой осенью: облупившийся фасад, окна и витрина заколочены крест-накрест досками, и никаких признаков того, что здесь в недавнем прошлом кто-то был.
В полном согласии со своим изначальным планом Валантен не стал наблюдать за мастерской, чтобы распознать возможную западню, а сразу зашагал к входной двери. Оторвал доски, используя трость, как рычаг, затем, взяв в руки по пистолету, выбил прогнившую дверную створку одним мощным ударом ноги.
В коридоре, соединявшем четыре комнаты первого этажа, он чуть не задохнулся от запаха плесени и крысиного дерьма. Почувствовав легкую слабость в коленях, остановился, поднял пистолеты, готовый открыть огонь в любой момент, и немного подождал, давая глазам освоиться в полумраке, прежде чем двигаться дальше. Все было тихо – ни шороха, ни скрипа, ни очевидной опасности. Наконец молодой человек, не раздумывая, но с твердой решимостью противостоять любой угрозе, направился к двери слева, которая, как он помнил, вела в мастерскую. Там, за рабочим помещением, в полу был люк, и через него можно было попасть в старинный стрельчатый подвал, где четырьмя месяцами раньше он нашел одну из жертв Викария.
Превозмогая привычную дурноту, которая всегда накатывала на него под землей, Валантен на сей раз сумел быстрее взять себя в руки. Было очевидно, что если подлый зверь и правда устроил ему здесь ловушку, тогда главная опасность ждет его именно в подвале.
Поэтому по лестнице, ведущей в темное чрево ветхого домишки, Валантен спускался с большими предосторожностями.
На нижних ступеньках его сердце ускорило биение – впереди, в полной темноте, виднелись тонкие полоски света; они складывались в прямоугольник, обозначая периметр дверной створки.
Подвал был освещен изнутри!
Несмотря на крайнее нервное напряжение, Валантен почувствовал гордость за себя, оттого что он не ошибся. Значит, Викарий действительно вернулся на место преступления и ждет его здесь на последнюю битву, исход которой неизбежно станет смертельным для одного из них.
Затаив дыхание, молодой человек постарался очистить сознание ото всех мыслей и подавить эмоции, которые могли нахлынуть на него в момент столкновения с бывшим мучителем. Затем он отодвинул щеколду и несильно толкнул створку ногой.
Ржавые петли издали немилосердный скрип, но больше ничего не произошло.
В погребе никого не было. Вернее, там все же кто-то был, но определенно не Викарий.
На подстилке у дальней стены, освещенной штормовой лампой, стоящей рядом на земляном полу, вырисовывался силуэт – там лежал ребенок. Лица не было видно – он отвернулся к каменной кладке. Лишь светлела копна волос над изодранным в лохмотья пальто.
Удостоверившись, что никто не прячется в углах подвала, Валантен приблизился к подстилке и, положив руку на плечо мальчика, осторожно его встряхнул. К удивлению инспектора, тело легко перевернулось на спину, и, отделившись от него, голова, которая оказалась всего-навсего большой тыквой в лохматом парике, покатилась по полу.
К груди набитой соломой куклы было приколото письмо. Валантен лихорадочно схватил его и наклонился к лампе, чтобы прочитать строки, набросанные почерком, который он узнал с первого взгляда.
Дорогое мое дитя, представляю, сколь велико было твое изумление, когда ты понял, куда я пригласил тебя в своем втором послании. Но можно ли найти убежище лучше, чем то, что уже было раскрыто и обыскано вдоль и поперек? Я обустроился в доме сапожника через три дня после твоего прихода в прошлом ноябре и жил тут в полнейшей безопасности до последних дней. Выходил лишь по ночам, дабы не привлечь внимания соседей, как в предыдущий раз.
Должно быть, ты задаешься вопросом, что за игру-бродилку я затеял и зачем здесь это сработанное на скорую руку соломенное чучело. А знаешь ли ты, какую невыносимую боль причинило мне твое бегство двенадцать лет назад? Догадываешься ли, сколь жалкое существование вынужден был я влачить с тех пор? Меня без устали преследовал враг, поначалу неведомый. Я не мог рассчитывать на чью-либо помощь, даже среди разбойного сброда, и в итоге сделался тенью того человека, каким был когда-то. Я стал парией, загнанным зверем. Но эти времена навсегда канули в прошлое.
Ныне настал момент нам с тобой поквитаться. И я не буду спешить, ибо хочу насладиться каждой секундой страданий, каковые намерен тебе причинить. Специально для тебя я выдумал особую игру. И партия начнется сразу после того, как ты дочитаешь это письмо до конца. Ты жаждал сбежать от меня, но теперь тебе предстоит совершить большое путешествие, дабы обрести право снова встретиться со мной лицом к лицу. И можешь мне поверить, отныне я уже не буду оставлять за собой лишь куклы, набитые соломой. Как Мальчик-с-пальчик из сказки, я стану разбрасывать драгоценные камешки и позабочусь о том, чтобы ты находил их в надлежащее время.
Не обижайся, но на этом этапе игры я затрудняюсь поведать о ней больше. Боюсь испортить сюрприз, приготовленный для тебя. Знай только, что впереди у тебя долгая дорога, исполненная боли и слез. Ибо необходимо, чтобы ты заплатил за свое бегство (искупил свою вину, надлежало бы мне написать) и за то, что огорчил меня безмерно. Да, ты огорчил меня, ты стал причиной моего горя, тогда как я всегда старался показать лишь всю глубину моей Любви к тебе…
Целую тебя там, где, как я помню, тебе больше
всего нравится, мой милый.
Викарий
P. S. Загляни в зерцало разума, раз-два – и обретешь ключ НЭВУЗЦИЛРМЕС: ЛДЛЭАЦАДГДС БМОШСЭ УЦОМУПСМУЫС.
Едва дочитав последние строки, Валантен согнулся пополам от жесточайшего спазма. Приступ тошноты заставил его выронить письмо. Он рухнул на колени, и его несколько раз вырвало.
Глава 14Спирит истинный или ложный?
Мальчик не знал, сколько времени он бродил по подземелью. Поначалу им владела одна лишь навязчивая идея – бежать. Ускользнуть. Спастись. Оставить монстра как можно дальше позади. Но по мере того как он углублялся в ветвящиеся подземные ходы, тьма становилась все плотнее. Ему пришлось замедлить бег, затем перейти на шаг, чтобы не споткнуться, не врезаться в стену во мраке.
А теперь он уже не понимал, в каком направлении нужно идти. Мало-помалу мальчик потерял все ориентиры и думал с тревогой, уж не ходит ли он по кругу. Подземные ходы сплетались в гигантский лабиринт, и мальчик сомневался, что сумеет когда-нибудь найти отсюда выход. Мысли заполошно метались в голове, как перепуганные птицы в клетке. Сердце отчаянно колотилось о ребра. Он остановился, согнулся пополам, уперся руками в колени и тяжело дышал. Ледяной пот капал со лба и холодил подмышки. Мальчик закашлялся. Постарался отдышаться. Попробовал заставить замолчать тоненький голосок где-то внутри, назойливо шептавший, что у него ничего не получится. Что нет смысла бороться. Что палач намного сильнее его. Что рано или поздно палач его найдет.
Вдруг позади раздался шум!
Это было похоже на топоток насекомого со множеством лапок. Не лапок – лап. Не топоток – топот, оглушительный, преумноженный эхом подземных галерей. Охваченный страхом, мальчик снова бросился бежать, выставив вперед руки в безумной надежде миновать ловушки, расставленные во тьме.
Тщетно!
Через несколько метров он влетел в какую-то липкую сеть. И высвободиться было невозможно. Чем больше он дергался, тем туже сжимались петли на его кистях и лодыжках, обездвиживая руки и ноги. Он быстро устал от этой безуспешной борьбы. И вскоре лишился последних сил.
В тот самый момент, когда мальчик уже сдался, он увидел странный фосфоресцирующий свет. Рассеянное зеленоватое сияние, казалось, исходило от влажных стен подземелья. Беглец с нехорошим предчувствием наблюдал за этим феноменом, набиравшим силу. Теперь уже, благодаря свечению, видно было достаточно, чтобы понять: сеть, в которую он попался, затянула все пространство подземного хода. Слева белела какая-то фигура, как и он, застрявшая в сети на весу. Едва заметив, мальчик уже не отводил от нее взгляда, словно именно в ней можно было найти спасение. И в конце концов он понял, что это. Кокон. Просто кокон больших размеров. И что же это могло означать? В какую западню он попал?
Когда эти вопросы завертелись у него в голове, ему внезапно открылась невыносимая истина. В каком-то озарении мальчик понял наконец весь ужас своего положения.
Обезумев от страха, он заорал и забился с новой неистовой силой. Вся сеть затряслась, вибрации распространились на стены подземного лабиринта, и вдруг из глубин одного ответвления показался исполинский паук-птицеед, каждая мохнатая лапа которого была величиной с маленького беглеца.
Приметив его, паук начал неумолимо приближаться к добыче. Он был всего в нескольких сантиметрах от пленника, когда огромные челюсти разверзлись во всю ширь. И этого несчастный, оцепеневший от ужаса мальчик уже не смог вынести. Он зажмурился, чтобы не видеть, как монстр набрасывается на него. Но вместо смертельного укуса он почувствовал зловонное дыхание. Низкий голос прошептал ему в ухо: «Дай мне поцеловать тебя там, где, как я помню, тебе больше всего нравится, мой милый…»
Валантен внезапно проснулся, продрал глаза и ошеломленно обнаружил, что находится в собственной спальне на улице Шерш-Миди. Ему приснился ночной кошмар! Панический бег по лабиринту и чудовищный паук – слава богу! – всего лишь порождение дурного сна. А стало быть, и замогильный голос, повторивший мерзкие слова Викария, – тоже не более чем иллюзия…