– Содержимое этого хранилища действительно имеет большую ценность? – спросил Исидор.
– Здесь около восьми тысяч франков золотом, несколько переводных векселей и украшения Мелани, которые она надевает, когда мы выезжаем в город и на званые вечера к друзьям. Общую стоимость можно оценить в полмиллиона. – Говоря это, Фердинанд д’Орваль подергал ручку на укрепленной стальными пластинами дверце, и та не сдвинулась с места ни на волосок. – Как видите, – сказал он, вставляя ключ в замочную скважину и поворачивая его, – дверца запирается на два оборота, а ключ всегда находится у меня в жилетном кармане. Так что ваши обвинения… – Он резко замолчал, услышав, как вскрикнула Мелани, когда сейф открылся. Похолодев, Фердинанд д’Орваль отвел створку подальше, чтобы тоже заглянуть в хранилище, и в свою очередь издал задушенное восклицание.
Сейф был абсолютно пуст! Драгоценности и золотые монеты исчезли.
– Но этого не может быть! – выдавил д’Орваль. – Каким образом Павел сумел бы проникнуть в кабинет так, чтобы его никто не заметил? В тот вечер он постоянно был у всех на виду!
Хозяин «Буковой рощи» остался в кабинете с Исидором, Мелани устремилась на кухню отдать распоряжение, чтобы для ее мужа приготовили успокоительное. Полицейский быстро набросал записку Валантену Верну с извещением о краже и об исчезновении Оврара. Фердинанд д’Орваль тем временем мерил шагами комнату, заложив руки за спину и бросая растерянные взгляды в сторону опустевшего хранилища.
Исидор отложил перо и переключил все внимание на владельца усадьбы.
– Надо полагать, у Оврара был здесь по меньшей мере один сообщник. Вернее, сообщница, – сказал молодой человек. – Когда в прошлое воскресенье все мы пребывали под воздействием иллюзии, какая-то молодая женщина должна была сыграть роль Бланш, появившейся у пруда. И без сомнения, та же белокурая особа сегодня утром передала посыльному судоходной компании письмо Оврара для вас.
– Мерзавка!
– Поучаствовав в мистификации и обманув всех нас, эта таинственная незнакомка вполне могла вернуться чуть позже в усадьбу и проникнуть в ваш кабинет. Анфилада приемных залов расположена в другом крыле, прислуга была занята там, а взоры всех гостей обращены на Оврара.
– А ключ?! Вы сами могли убедиться, что замок сейфа не взломан. Значит, воровка должна была воспользоваться ключом. Но я всегда держу его при себе, а дубликата не существует, уверяю вас!
– Не вижу тут никакой загадки. Вы забываете, что Оврар давно появился в вашем окружении и сделался завсегдатаем «Буковой рощи». Он гостил у вас каждые выходные. Ему не составило бы труда выбрать удобный момент, чтобы позаимствовать у вас ненадолго ключ и сделать слепок. А изготовить дубликат по слепку можно в любой слесарной мастерской.
Фердинанд д’Орваль с досадой хлопнул себя по лбу:
– Как я мог быть таким слепцом?! И ведь бедняжка Мелани неустанно предупреждала меня, но я ее не слушал!.. Однако каков же ловкач этот несчастный, которого теперь я должен называть Овраром, ибо таково его подлинное имя!
– Инспектор Верн полагает, что вскоре он сумеет объяснить, каким образом мошеннику удавалось каждый раз мистифицировать всех, кто присутствовал на его сеансах. О, надо думать, в своем ремесле Оврар и правда великий мастер!
Фердинанд д’Орваль издал душераздирающий вздох и рухнул в кресло. Мышцы лица у него свело судорогой, отчего аскетическая худоба черт сделалась еще заметнее. Обмякший, обессиленный, хозяин имения сейчас являл собой воплощение скорби.
В этом жалком состоянии и застала его Мелани, когда вернулась с половины для прислуги, держа в руках две исходившие паром чашки. Одну она поставила на стол для Исидора, другую вложила в ладони мужу:
– Этот напиток придаст вам сил, друг мой. Здесь лимонный сок, корица, мед и коньяк. Пейте, пока не остыл.
– Горячо, но совершенно восхитительно! – одобрил Исидор, уже закончивший отчет для шефа и проглотивший свою порцию бодрящей смеси. – Ваша супруга права, месье, вам необходимо это выпить. Сразу воспрянете к жизни!
Но Фердинанд д’Орваль словно замкнулся от всего мира в своих внутренних переживаниях. Его взор блуждал в пустоте, с губ срывалось невразумительное бормотание. Исидору показалось, что он слышит имя «Бланш» и слова «будь проклят», многократно повторенные и, видимо, адресованные д’Орвалем самому себе, ибо каждый раз, произнося их, он ударял себя в грудь кулаком.
Мелани, обеспокоенная состоянием крайней нервной ажитации, в котором пребывал ее муж, все же пыталась заставить его выпить содержимое чашки. Поскольку он по-прежнему никак не реагировал, она показала ему пример, сделав большой глоток. От такой дозы горячего алкоголя бедняжка поперхнулась, и ее неожиданный приступ кашля как будто вывел Фердинанда д’Орваля из прострации – взяв у нее кружку одной рукой, другой он нежно коснулся щеки супруги:
– Любовь моя, вы всегда так заботились обо мне! Надо было мне к вам прислушаться, когда вы пытались предупредить меня против этого обманщика. Простите ли вы меня за то, что я был так глух и слеп?
– Пóлно вам, Фердинанд! Что вы такое говорите? Как я могу упрекать вас в том, что вам хотелось верить в несбыточное? Я и сама всей душой желала, чтобы Бланш вернулась к нам. Вы ведь знаете, что ваше счастье для меня – единственное, что имеет значение.
Д’Орваль, изобразив слабую улыбку, принялся пить маленькими глотками янтарную жидкость, и Мелани, окинув его еще раз внимательным, ласковым взором, подошла к Исидору.
– Вы сумеете арестовать Оврара, пока он не сбежал? – тихо спросила она.
– Вероятность есть, – отозвался полицейский. – Теперь нам известен его адрес, но едва ли он рискнет туда вернуться. Возможно, в этот час Оврар уже покинул Париж…
– Если он решит продать мои драгоценности, это его погубит. Их легко опознать, я могу предоставить вам подробный список.
Исидор покачал головой:
– Судя по тому, как Оврар действовал до сих пор, я сильно удивлюсь, если он совершит такую глупую ошибку. Не станет он сбывать ворованное так быстро и на территории Франции. Возможно, извлечет камни из оправ и попытается продать их отдельно, чтобы уменьшить риски. А драгоценные металлы легко будет переплавить и, опять же, продать на вес. Разумеется, это снизит его общую выручку, тем не менее сумма и так выйдет немалая, а опасность привлечь к себе внимание почти исчезнет.
– Я переживаю вовсе не из-за денег, – сказала молодая женщина, еще больше понизив голос. – Меня удручает тот факт, что негодяй может выйти сухим из воды. Мой бедный Фердинанд после смерти первой жены и дочери совсем потерял вкус к жизни, он сам теперь похож на призрак. Боюсь, что от этого последнего удара он, увы, уже не оправится.
По горькой иронии судьбы, именно в этот момент Фердинанд д’Орваль издал страшный хрип. Мелани и Исидор, потерявшие его из поля зрения на несколько минут, одновременно обернулись. Хозяин имения соскользнул с кресла и корчился на полу, сотрясаемый конвульсиями. Лоб его заливал пот, изо рта выступила пена.
Когда Исидор пришел в себя от неожиданности и бросился к нему, было уже поздно – изогнувшись в последнем, самом жестоком спазме, Фердинанд д’Орваль испустил последний вздох.
Глава 31Объяснения Валантена
Шесть часов спустя в одном из двух кабинетов Бюро темных дел Исидор и Валантен заканчивали обсуждение последнего трагического поворота в деле д’Орвалей. Новость о внезапной кончине хозяина «Буковой рощи» застала инспектора Верна врасплох и совершенно ошеломила. Это был для него второй жестокий удар после убийства Клопа. И его подавленное состояние усугублялось чувством вины. Уже несколько дней его мучило острое болезненное ощущение, что он не в силах противостоять фатальной поступи судьбы. А ведь в том, что касалось дела д’Орвалей, ему уже была ясна вся подноготная, в голове выстроилась четкая картина преступления, и он рассчитывал со дня на день завершить расследование. Его ошибка состояла в том, что он думал, будто одного присутствия Исидора в Сен-Клу будет достаточно, чтобы помешать назревающей трагедии. Но он столкнулся с более решительным противником, чем ему представлялось до сих пор. И теперь Валантен не мог себе простить, что вовремя не понял, насколько он недооценил преступника.
– Разумеется, первое объяснение, которое приходит на ум, – это отравление, – сказал инспектор, когда Исидор во второй раз детально описал ему обстоятельства смерти владельца имения. – Д’Орваль выпил то, что было в чашке, и почти сразу началась агония. Можно ли не увидеть тут связи?
– Это совершенно исключено, – возразил помощник. – Мелани сама присматривала за приготовлением укрепляющего напитка на кухне и после этого никто, кроме нее, к нему не прикасался. Как Оврар мог осуществить свой преступный замысел?
– А кто сказал об Овраре?
Исидору почудилось, что он ослышался. Его глаза расширились от изумления.
– Вы думаете, сообщницу надо искать среди прислуги д’Орвалей?
Валантен отмел это предположение взмахом руки.
– Для полной уверенности в том, что речь идет о преступлении, – вздохнул он, – нам надо было бы исследовать жидкость в чашке. К сожалению, по твоим словам, Фердинанд выпил содержимое целиком, а нескольких капель на дне не хватило бы, чтобы провести химический анализ на наличие яда.
– На самом деле в этом и нет необходимости, – пылко заверил Исидор. – Я руку дам на отсечение, что никакого яда в напитке, который Мелани принесла мужу, быть не могло.
– Откуда такая уверенность?
– Да я и сам выпил полную чашку этого напитка!
– Но яд могли подсыпать только в чашку жертвы…
– Вы кое о чем забываете, шеф. Мелани отпила из чашки мужа, перед тем как отдать ему. Я находился достаточно близко и могу подтвердить, что она не притворялась и действительно сделала большой глоток. Но у нее не возникло недомогания, не было никаких симптомов.
Валантен задумчиво почесал левое ухо.
– Что ж, должен с тобой согласиться – это почти полностью исключает версию отравления.